Читать книгу "Чингисхан и рождение современного мира - Джек Уэзерфорд"

Начиная с путешествия в Бурятию в 1990 году, я шел по следу монголов, который вел в Россию, Китай, Монголию, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Кыргызстан и Туркменистан. Я провел одно лето, повторяя пути древнего переселения тюркских племен, приведшего их из родной Монголии в Боснию. Затем я проследил морскую границу древней империи, следуя примерно маршруту Марко Поло — из южного Китая до Вьетнама, через пролив Малакка в Индию, арабские страны Персидского залива, а оттуда в Венецию.

Эти долгие путешествия принесли мне огромное количество ценных сведений, но так и не дали понимания, на которое я рассчитывал. Несмотря на это, я полагал, что исследование мое практически закончено, когда в 1998 году я приехал в Монголию, чтобы там завершить свой проект дополнительными данными с родины Чингисхана. Я думал, что это будет последняя и короткая экспедиция. Эта поездка принесла еще пять лет куда более напряженных исследований, чем я предполагал. Монголы были вне себя от счастья, получив долгожданную свободу после столетий иноземного господства. Одним из символов освобождения стало для них чествование памяти их великого предка Чингисхана. Невзирая на быструю коммерциализацию его имени, которое появилось на бутылках водки, шоколадных батончиках и сигаретах, так же как и появление популярных песен, посвященных ему, для истории его фигура не стала понятнее. Его образ был потерян и нашей и монгольской историографией, так же как и его душа, пропавшая из буддийского монастыря. Кем же он был?

Мне повезло: я приехал в Монголию в такое время, когда появилась возможность найти ответы на эти вопросы. Впервые за восемь столетий запретная зона, где он родился и был затем похоронен, стала доступной, и в то же время была наконец расшифрована «Тайная история монголов».

Ни один ученый не смог бы добиться цели в одиночку, но работая сообща, в команде людей, обладающих разными знаниями и навыками, мы могли найти нужные нам ответы.

Как культуролог и антрополог, я тесно сотрудничал с археологом, доктором X. Лхагвасуреном, у которого был доступ к большой части информации, собранной его учителем, доктором X. Пэрлээ, самым выдающимся археологом, занимавшимся Монголией XIII века. Постепенно, благодаря Лхагвасурену, я познакомился с другими учеными, проведшими многие годы в одиноких исследованиях, которые не могли записать или опубликовать. Член компартии, профессор О. Пурев использовал свое положение официального специалиста по истории партии, чтобы изучать монгольские традиции шаманизма, которые позволили ему распознать скрытый смысл «Тайной истории». Полковник X. Шагдар, будучи отправлен по служебным делам в Москву, сравнил сведения о военной тактике и победах Чингисхана, почерпнутые из «Тайной истории», с ее описаниями в российских военных архивах. Монгольский политолог Д. Больд-Эрдене проанализировал политические приемы, которые Чингисхан использовал на своем пути к власти. Наиподробнейшие данные были собраны географом О. Сухбатором, который прошел более миллиона километров по всей Монголии в поисках истории Чингисхана.

Наша команда начала совместную работу. Мы сравнили большинство самых важных первичных и вторичных текстов, касающихся «Сокровенного сказания», на десятке разных языков. Мы изучали карты и обсуждали точные значения различных документов и древних комментариев к ним. Разумеется, мы столкнулись с огромным количеством расхождений и противоречий, которые было трудно привести к общему знаменателю. Вскоре я понял, что Сухбатор — буквалист, крайний эмпирик, для которого каждое слово «Сокровенного сказания» было истинной правдой. Он поставил себе целью найти тому веские научные подтверждения. С другой стороны, Пурев полагал, что в истории ничего нельзя воспринимать буквально. По его мнению, Чингисхан был самым могучим шаманом в истории, а текст на самом деле представлял собой мистический трактат, который в символической форме описывал его путь к вершинам власти. Если разгадать этот язык символов, то будет вновь обретен шаманский рецепт по завоеванию и управлению миром.

С самого начала нашей совместной работы было очевидно, что мы не сможем отсеять противоречивые толкования без тщательного обследования конкретных мест, где происходили описанные события. Только так мы могли бы окончательно убедиться в достоверности того или иного текста. Книги могут вводить нас в заблуждение, но ландшафт никогда не лжет. Краткий и утомительный обзор основных мест событий принес ответы на некоторые вопросы, но поставил множество новых. Мы поняли, что нам придется не только найти правильное место, но и понять суть событий, которые там происходили, а для этого нам нужно будет наблюдать их в правильных погодных условиях. Мы многократно возвращались в одни и те же места в разное время года. Нужные нам точки были рассыпаны на площади в тысячи квадратных миль, но наиболее важные из них находились в той области, которая была закрыта после смерти Чингисхана. Из-за того, что Чингисхан вел кочевой образ жизни, наша работа переросла в мобильный проект, археологическое исследование передвижений, а не просто конкретных мест.

Спутниковые снимки показывают монгольский ландшафт практически лишенным дорог, но исчерченным множеством протоптанных троп и путей, идущих по степи во всех направлениях. Но все они заканчиваются на границе Их-Хорига, Великого Запрета. Чтобы попасть на родину Чингисхана, нам пришлось пересечь буферную зону, которая была оккупирована и укреплена советскими войсками. После их ухода из Монголии свидетельством их присутствия остался сюрреалистический пейзаж, испещренный артиллерийскими воронками от снарядов, металлическими корпусами танков, сломанными грузовиками, разбитыми самолетами, использованными гильзами и неразорвавшимися снарядами. В воздухе висели тяжелые испарения, и часто поднимался туман. В несколько ярусов высились металлические каркасы, остатки сооружений неизвестного назначения. Полуразвалившиеся здания, в которых когда-то хранилось секретное электронное оборудование, теперь стояли пустыми среди песков. Оборудование прежних программ вооружения лежало брошенным в степи. Темные лужи неизвестных химикалий таинственно блестели на ярком солнце. В стоячей жидкости плавали потемневшие обломки каких-то вещей, а кости животных, высохшие скелеты, обрывки меха и слипшиеся комки перьев окружали берега таких водоемов. Но за этим кладбищем ужасов двадцатого века лежала его полная противоположность — закрытая, заповедная, нетронутая за долгие века родина Чингисхана, несколько сот квадратных миль девственного леса, гор, речных долин и степи.

Войдя на территорию «зоны особой секретности», мы не просто сделали шаг в прошлое, мы получили возможность взглянуть на мир Чингисхана, практически такой же, каким он его покинул. Зона стала островком нетронутой природы, окруженным и защищенным кольцом худших технологических кошмаров XX века. Из-за поваленных деревьев, густого кустарника и огромных валунов большая ее часть остается непроходимой, а по другим за последние восемь веков проходили разве что случайные патрули. Эта заповедная земля — живой памятник Чингисхану. Когда мы путешествовали там, нам казалось, что он может появиться в любую минуту, — на излучине реки или на гребне холма, появиться, чтобы снова разбить лагерь на земле, которую так любил, пустить стрелу в бегущую газель, сделать прорубь для рыбной ловли во льду реки Онон, или склониться в молитве на Бурхан Халдун, священной горе, которая продолжает охранять его в смерти так же, как и в жизни.