Читать книгу "Наша музыка. Полная история русского рока, рассказанная им самим - Антон Чернин"

Андрей Макаревич: «Свеча» была написана в 1979 году.

Александр Кутиков: Раньше, Андрюш. Я тебе точно могу сказать, что раньше. Я к тебе приехал на Ленинский проспект, на проспект Вернадского…

Андрей Макаревич: Кутиков, несмотря на то что он старше, у него с памятью лучше: он всегда помнит даты.

Александр Кутиков: Я приехал к нему в очередной вечер, просто вот так, посидеть, выпить, отдохнуть, пообщаться. Очень приятно общаться с умными и хорошими людьми…

Андрей Макаревич: То есть со мной?

Александр Кутиков: Ну да. И у Андрея было не очень хорошее настроение. Он взял гитару, уже ближе к вечеру, когда мы выпили прилично и поели чего-то вкусного. По-моему, он в очередной раз крысу какую-то зажарил — нутрию. У нас было такое увлечение.

Андрей Макаревич: Все помнит! Обосраться можно.

Александр Кутиков: (Смех.) И вот он мне сыграл одну песню. Как раз «Свечу». Я говорю: «Что, так плохо?»

Андрей Макаревич: (Смех.)

Александр Кутиков: Он говорит: «Знаешь, тяжело». Я говорю: «Терпи». И вот как-то так прошел этот разговор. Я такие моменты как бы помню.

Из четырех участников нового состава «Машины Времени» мы уже рассказали о троих. Четвертого звали Петр Подгородецкий. И был он клавишником.

Андрей Макаревич: А он сидел все время в студии в ГИТИСе и просто тусовался. Он как раз пришел из армии, к этому моменту.

Александр Кутиков: Ну да.

Андрей Макаревич: Он сидел все время, играл на пианино, как тапер.

Я говорю:

— А кто это такой?

— А это Петя.

— А что он делает?

— Да ничего не делает.

— Может, возьмем?

Александр Кутиков: Ну, почти так, да. Почти так. Дело в том, что за две недели до того, как мы его пригласили в «Машину Времени», он был взят в состав «Високосного лета», вторым клавишником.

Андрей Макаревич: Бедное «Високосное лето»!

Александр Кутиков: Мы даже успели с ним провести три или четыре репетиции. Сделали аранжировку к песне «Блюз каприз», и тут Андрюшка на свою седую голову убедил его, что перспектив работать в нашем коллективе будет больше. И Петя вслед за нами перешел в «Машину Времени». А остатки «Високосного лета» превратились в группу «Автограф».

Как видите, о своем бывшем клавишнике «машинисты» вспоминают без особенного удовольствия. Подгородецкий впервые покинул «Машину» в 1982-м, после выхода в «Комсомольской правде» недоброй памяти статьи «Рагу из синей птицы». Эта статья, кстати, украшает обложку альбома «Маленький принц».

Вернулся клавишник в 1990-м, а в декабре 1999-го был со скандалом уволен. Причиной увольнения позже назвали склонность Подгородецкого к наркотикам. Сам он, правда, утверждал, что к 1999-му от наркотиков давно отказался. Но все это будет через двадцать лет, а пока, в 1979-м, трудно было представить себе «Машину Времени» без него. Новобранец Подгородецкий пришел в группу со своей очень забавной мелодией, на которую Макаревич удачно наложил текст.

Андрей Макаревич: Та Петькина музыка называлась «Ах, что за луна». И я могу сказать точно, что текст песни «Ах, что за луна» и текст песни «Поворот» были написаны в один день в течение где-то полутора часов. Я пошел куда-то выпивать… тут мы с Кутиковым расходимся…

Александр Кутиков: В «Московское» ты пошел.

Андрей Макаревич: …потому что он говорит в «Московское», а у меня такое ощущение, что я пиво где-то пил.

Александр Кутиков: Не! Не! Я был на студии, а ты пришел на студию и сказал, что принес тексты.

Андрей Макаревич: Значит, я так тебе скажу: я начал в «Пльзене» и написал там кусок «Луны». Мне этот кусок страшно понравился, потому что Петя картавил, и я написал текст так, что не было ни единой буквы «р». Помимо всего прочего, текст вообще получился смешной. Значит, я поехал на студию, а по дороге зашел в «Московское», выпил еще винца и написал «Поворот». И пришел к тебе на студию — просто ну гений пришел! Меня просто распирало от величия, потому что я принес сразу два текста.

Александр Кутиков: Хороших, хороших текста!

Думаю, мы с вами еще доживем до тех времен, когда места похождений наших героев будут отмечать мемориальными досками. Причем старые питейные заведения Москвы будут вымощены этими досками, как печка изразцами. Например, на здании бывшей кафешки «Пльзень» в Парке культуры имени Горького будут висеть как минимум две таблички, связанные с «Машиной Времени». На одной будет написано: «Здесь в 1979 году Андрей Макаревич и Александр Кутиков пригласили в группу барабанщика Валерия Ефремова». На другой — «Здесь в 1979 году Андрей Макаревич начал сочинять тексты песен „Ах, что за луна“ и „Поворот“».

Вообще, об этой пивнушке музыканты вспоминают с особым чувством. Куда теплее, чем, скажем, о концертных площадках того времени.

Андрей Макаревич: Ассортимент был такой, что либо пиво есть, либо пива нет.

Александр Кутиков: И креветки. Либо есть, либо нету.

Андрей Макаревич: Спрашивать о том, какие именно сорта есть, — на тебя посмотрели бы как на марсианина. В принципе, любое пиво там называлось «Жигулевским». Позже уже появился «Ячменный колос», потом было «Останкинское» — это уже для эстетов, темное. Но оно было дорогое, его, в общем, мало кто пил. Обычно «Жигулевское» или «Московское».

Александр Кутиков: Да, но «Пльзень» отличался от других мест тем…

Андрей Макаревич: А! Еще было «Рижское»!

Александр Кутиков: Да, «Рижское» было.

Андрей Макаревич: Были какие-то сорта…

Александр Кутиков: Нет.

Андрей Макаревич: …в розлив. Как правило, пиво — оно и есть пиво. Оно из крана шло.

Александр Кутиков: «Пльзень» отличался от других мест тем, что там иногда бывало чешское пиво.

Андрей Макаревич: Ну, это был высший пилотаж, то есть…

Александр Кутиков: Поскольку «Пльзень» как бы подразумевал, так сказать, связь с Чехословакией, то где-то, скажем, два-три раза в месяц там действительно бывало чешское пиво. И официанты своим, так сказать, очень близким людям сообщали.

Андрей Макаревич: А у нас на розливе работал товарищ по имени Боря. И он мог по нашей просьбе наковырять, значит, из двух тарелок креветок покрупнее. Потому что они все были разной величины, и он могвыбрать специально для нас. Это уже был самый большой блат, который можно было себе представить.