Читать книгу "Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов"

Несколько загадочный портрет барона А.Г. Строгонова. В левой руке он держит циркуль — инструмент архитектора, но в строительной деятельности замечен не был

В 1653 году царю Алексею Михайловичу, из Иерусалима прислали два списка с этой иконы, считавшейся чудотворной. Один образ поместили в Успенском соборе Московского Кремля, а второй образ пожаловали за заслуги, Дмитрию Григорьевичу Строгонову, отцу первого владельца усадьбы. После строительства церкви в документах стали писать: «село Влахернское, Мельница тож». Первый деревянный храм сгорел, его восстановили, а во второй половине XVIII века заменили каменным.

Здесь на Мельнице барон А.Г. Строгонов в 1724 году дважды принимал Петра Великого.

В 1757 году имение в 518 десятин земли вошло в приданое баронессы Анны Александровны Строгоновой, вышедшей замуж за князя М.М. Голицына (1731–1804), и с тех пор стало принадлежать князьям Голицыным. В отличие от храма, господские дома Кузьминок всегда оставались деревянными. Первый из них, сооруженный именитым человеком Григорием Дмитриевичем, впоследствии из-за ветхости заменили на другой (сгорел в 1916 г.).

Барон Николай Григорьевич получил при разделе загородный дом близ Донского монастыря. Также он владел домом в Газетном (Строгоновском) переулке, упомянутом выше.

Портрет «строгоновского бунтаря» — барона С.Г. Строгонова исполнил И. Никитин в 1726 г. Других изображений этого человека нет

Современный вид палат Строгоновых на берегу Камы в Новом Усолье. Положение жилого этажа и высокое крыльцо указывают на весенние разливы реки

Наконец, барону Сергею Григорьевичу с 1740 года принадлежало загородное место близ Андроньева монастыря, а также в самом городе — Китайский дом, как Строгоновы, вероятно, называли то родовое гнездо, что располагалось поблизости от древней каменной церкви во имя Грузинской Божией Матери. Она была построена в 1628 году и находится в Грузинском переулке, который спускается по склону возвышенности от Ипатьевского переулка к Китайской стене. Некогда по своему престолу она называлась «во имя св. Живоначальной Троицы, что в Никитниках», а еще ранее — «Никитскою», или «св. мученика Никиты на Глинищах». Холм так назывался из-за состава почвы, содержащей красную глину.

Около 1742 года, то есть двадцать лет спустя после получения титула, именно барон Сергей Строгонов, не порывая еще окончательно связей с Москвой и ее окрестностями, в частности с любимым Давыдковым, где он охотился, переехал в новую столицу Российской империи — Санкт-Петербург и, не подозревая еще о важности своего шага, открыл тем самым новую и, пожалуй, самую яркую страницу в истории рода.

Как и для самого Петра Великого, Москва оказалась для Строгоновых местом соединения старых и новых обычаев жизни. Потребности дела не толкали их особенно двигаться вслед за престолом на север — в Петербург. В обоих городах они находились далеко от усольских варниц, где создавалось их финансовое благополучие. Единственным побудительным мотивом было честолюбие барона Сергея Григорьевича.

Глава 3

Двор амбиций

Путь к дому на Невском в известном нам виде был, с одной стороны, сложным — требовались годы и усилия разных архитекторов, с другой стороны, вроде бы довольно простым: одноэтажный дом перестроили в двухэтажный, а тот уступил место трехэтажному. Еще в петровское время или, вероятно, в ближайшие годы после смерти императора на берегу реки Мойки, близ Зеленого моста и Невского проспекта, Строгоновы поставили поземные палаты — дом в девять осей и в полтора этажа с мезонином. Этот действительно неказистый домик близок по своей структуре к палатам на Каме, в Новом Усолье, сооруженным в 1726 году «тщанием» барона Сергея Григорьевича. В обоих случаях мы видим вынесенную за фасад лестницу, позволявшую попасть прямо с набережной в покои, под которыми находился цокольный этаж.

Несмотря на свою близость к Петру, Строгоновы довольно долго колебались относительно главного места своего пребывания после перевода столицы в город на Неве. Они могли жить на Васильевском острове, как светлейший князь А.Д. Меншиков, в Адмиралтейской части, куда перебрался монарх под именем корабельного мастера Петра Алексеева, или остаться жить в Москве, на Тверской или на Швивой горке.

Во второй половине 1710-х годов, то есть еще до получения титула, поблизости от Стрелки Васильевского острова, примерно там, где когда-то располагалась Таможня, а ныне Институт русской литературы (Пушкинский дом) братья Строгоновы сообща построили огромный дом с тремя жилыми и подвальным этажами. Вид его фасада сохранился в коллекции, принадлежавшей Фридриху Берхгольцу. Но жить в престижном месте, лишенном коммуникаций, купцам показалось накладным и неудобным. Поэтому они долгое время сдавали свой дом внаем, прежде чем он перестал существовать. Только с приходом на трон императрицы Елизаветы все окончательно решилось. Бароны Александр и Николай решили не покидать древней столицы. Более честолюбивый, чем они, барон Сергей решил обосноваться в Петербурге и приобрел в 1742 году на нечетной стороне Невского проспекта второй дом — недостроенное строение придворного портного Иоганна Неймана. Тот также имел два жилища, причем второе располагалось по диагонали на другой стороне пересечения реки и проспекта.

Относительно дома на четной стороне проспекта Нейман имел следующее предписание: «…понеже оное место наугольное и находится к самой знатной и большой проезжей улице, того ради все то место застроить пристойно, отчего и вящая имеет быть красота…»[6] Хотя в упомянутом документе идет речь не о будущем Строгоновском доме, а о втором здании придворного портного (перестроенном в XIX в. для купца К.Б. Котомина), очевидно, тем не менее, что приведенные слова касались обоих строений. Проекты обоих зданий для И. Неймана приписывают архитектору Михаилу Земцову, тот сам жил в подобном жилище, расположенном на Невском проспекте напротив Большого Гостиного двора, что в двух кварталах от Строгоновского дома.

Вид на Петербург с Триумфальных ворот, стоявших на Невском проспекте. Справа за Зеленым мостом через Мойку видна часть земцовского дома Строгоновых и так называемые «поземные палаты»