Читать книгу "Мудрая змея Матильды Кшесинской - Елена Арсеньева"

Многое из того, что было доверено мне, она не раскрывала (я в этом не сомневаюсь) больше ни перед кем. И рассказы эти порой были необычайно откровенны.

Чего стоил, например, такой пассаж.

М.К. очень любила старшую сестру Юлию, в замужестве баронессу Зедделер, тоже балерину и лучшую свою подругу. М.К. говорила, что именно Юлия преподала ей весьма ценный урок отношений с мужчинами.

– Все эти господа, которые аплодируют нам из зрительного зала, – сказала Юлия как-то раз, вернувшись с удачного спектакля, – уверены, что если мы показываем ноги и голые руки, а партнеры обнимают нас, берут на руки и хватают за грудь, за бедра и между ног, – значит, мы очень доступны и не откажем ни единому мужчине. Это заставляет «приличных женщин» смотреть на нас с презрением, а мужчин – с вожделением. Каждый из них мечтает овладеть нами, вовлечь в грех. То, что они делают с женами, им наскучило, это обязанность, а от греха люди получают наслаждение. И грешить с балеринами кажется им куда более изысканным, чем ездить в maison de joli[12].

М.К. говорила, что она – тогда еще невинная, безгрешная Маля, Малечка – скептически поджала губы:

– От меня они этого не дождутся. Я никому ничего не позволю. Я не такая.

– Чем быстрее ты поймешь, что нам лучше быть именно такими, тем будет лучше, – жестко оборвала ее Юлия. – Ты в самом деле думаешь, что можно чего-то добиться мастерством? Нужна протекция, а протекцию может составить только мужчина. Но мужчина ничего не сделает даром. Он пожмет плечами, если ты ему посторонняя, и расшибется в лепешку, если он твой любовник.

– А ты? – робко спросила Маля.

Юлия невольно улыбнулась:

– Хочешь спросить, сплю ли я с кем-нибудь?

– Юля! – в ужасе вскричала младшая. – Такие слова… Маман рассердилась бы на тебя!

– Ах боже мой! – засмеялась Юлия. – Ты уже в выпускном классе училища, хватит строить из себя невинность. Но имей в виду: отдаться стоит только такому мужчине, который обеспечит тебе независимость – по крайней мере от прихотей театральной дирекции.

– А у тебя уже есть такой мужчина? – Маля затаила дыхание.

– Меня познакомили с одним бароном. – Юлия лукаво улыбнулась.

– Бароном?

– Он мне ужасно нравится. Он говорит, что влюблен в меня и женится, когда выйдет в отставку.

– Так он старый, если говорит об отставке! – разочарованно протянула Маля.

– Старый? – возмутилась Юлия. – Да он всего на три года старше меня!

– Значит, ему двадцать три, – быстренько подсчитала Маля. – Тогда он выйдет в отставку не скоро.

– Честно говоря, я не спешу замуж, – усмехнулась Юлия. – Мне гораздо больше нравится танцевать, быть свободной и проводить время с влюбленным мужчиной, который оплачивает мои наряды и дарит милые безделушки. А с замужеством и детьми можно подождать.

– Как, ты не хочешь иметь детей? – ужаснулась Маля. – Но наша маман…

– Я обожаю маман, но тринадцать детей иметь не хочу, – покачала головой Юлия. – Нет-нет, пусть их лучше не будет вообще!

– А у меня будет много детей! – с воодушевлением сказала Маля.

– И много мужей? – хихикнула сестра.

– Нет, я не хочу много мужчин! Хочу замуж, венчаться в Исаакиевском соборе и чтобы сразу много детей!

– Прямо сразу? – передразнила ее сестра. – И сразу много? А как же балет? А поклонники?

Маля растерялась.

Еще бы. В то время она действительно не представляла, как все это совместить. Пройдет совсем немного времени, и она об этом узнает. Но тот разговор с сестрой не забудется – он подготовит ее и к мгновенной капитуляции перед цесаревичем, и к частой смене любовников, он же научит ее быть жестокой с теми, кто ее любит…

Впрочем, это всего лишь один из примеров нашей с ней доверительной болтовни.

Иногда М. К. с князем Андреем Владимировичем принимались мечтать, что ей непременно следует сесть за книгу воспоминаний. Эти мечты очень воодушевляли Андрея Владимировича, он оживлялся, набрасывал заметки – о чем следует написать его жене…

А она исподтишка бросала на меня взгляды, и только мы с ней знали, что в этой парадной книге, которая виделась Андрею Владимировичу, не будет места озорству и забавным непристойностям, о которых знала я одна. Тогда я давала себе слово, что когда-нибудь непременно напишу совсем другую книгу о ней. Это будет ее книга – я просто запишу ее воспоминания. Конечно, не от первого лица, конечно, не указывая имени – только инициалы. Разве что иногда я буду называть ее так, как звали только самые близкие, – Маля.

Наверное, кто-то сочтет, что белоснежную мраморную статую я обливаю алой кровью или пачкаю черной смолой, но не сомневаюсь, что, когда книга будет закончена, она – М.К., Маля – прочтет эти страницы с удовольствием, а иногда, может быть, и прольет над моей рукописью слезу умиления.

Бургундия, Тоннер-Мулян, наши дни

Поезд шел до Тоннера два часа, останавливался чуть ли не у каждого столба, но оказался на редкость комфортабельным – с просторными купе, в которых могли поместиться сразу шесть человек.

Народу было много, но Алене удалось найти купе, где поначалу сидела одна не слишком молодая дама. Когда наша героиня спросила, можно ли войти, дама окинула ее оценивающим взглядом, неприветливо кивнула в знак согласия и демонстративно отвернулась к окну. Алена, которая отнюдь не была болтушкой, не имела ничего против того, чтобы помолчать. Она достала из сумки «Воспоминания об М.К.» и с удовольствием погрузилась в чтение.

Вместо имени автора на обложке значились только инициалы – С. С. Может, загадка откроется по ходу повествования? В любом случае чтение обещает быть интересным, и можно только пожалеть, что книга такая маленькая – карманного формата, то, что теперь называют покетбуком, и вдобавок довольно тоненькая. По своей дурацкой привычке Алена сразу заглянула в конец и грустно вздохнула: в послесловии от издателя было сказано, что книга осталась недописанной по причине смерти автора. Тайна псевдонима тоже немедленно открылась – «Воспоминания об М.К.» оставила Серафима Серпан. Издание осуществил уже после войны ее супруг, француз.

Что же, приходится довольствоваться тем, что имеешь.

Стоило Алене углубиться в книгу, как дверь купе тут же открылась. На пороге стоял мужчина лет тридцати, и Алена с трудом подавила смех – такое преображение произошло с ее угрюмой соседкой. Она встретила нового пассажира с откровенным восторгом. Ясно, эта дама из числа тех, кто терпеть не может существ одного с собой пола, особенно если они молоды и красивы. Зато мужчины пользуются ее неизменным расположением.

Что тут добавить, если Алена Дмитриева и сама была такой?