Читать книгу "Девочки. Дневник матери - Фрида Вигдорова"

* * *

Галя, целуя Сашеньку:

— Сашенька, маленькая, какая ты трогательная!

— Галя, а что такое трогательная?

Смутилась, улыбнулась:

— Не знаю… Это, наверное, вот что: Саша спит, но если стукнуть дверью, или закричать, она вздрагивает, трогается.

* * *

— Мама, Лика меня стукнула!

— Ты сама ее ударила…

В глазах слезы:

— Ты меня совсем не жалеешь. Одну только Сашку жалеешь, а больше никого.

20 августа 42.

Галя оказалась совсем не такой бесчувственной. Сегодня она с моей помощью извинилась перед Шурой («Шура, Галя хочет извиниться перед тобой». Длинная неловкая пауза. Галя, улыбаясь, несколько бессмысленно: «Я больше не буду»). И сразу потеплела, отогрелась: по дороге на Пастеровскую станцию молча поцеловала мою руку, потом тревожно спросила:

— И спать со мной будешь, да?

Вечером, после прихода Шуры, сказала задумчиво:

— Почему же так получается — я перед Шурой извинилась, а он со мной все-таки не разговаривает?

— Ну как же — он пришел, поздоровался с тобой.

— Поздоровался и сказал мне пять слов. Я вошла в комнату за марлей, а он спрашивает: «Ты зачем пришла?». Я говорю: за марлей — мама велела. А он говорит: «Ну, правильно». Пять слов выходит: «ты зачем пришла» и «ну, правильно».

* * *

Запрещение ходить в тупик сначала ужасно взбесило Галю («Все равно пойду» и пр.), а теперь покорилась и не ропщет больше.

22 августа 42.

— Что-то я не вижу, чтобы Шура со мной разговаривал…

* * *

Шуру Галя иногда называет теперь «Сашин папа…» (в его отсутствие).

31 августа 42.

Никак не могу понять: у Гали подлая душа, что ли, или просто она маленькая девочка и мало чего понимает? Приподнялась на цыпочках и взяла с окна у хозяйки сушеные арбузные семечки. За что и была впервые отлуплена.

10 сентября 42.

Буду считать установленным: никакая не подлая, а просто маленькая.

(Маленькая и несчастная. Как же я этого не понимала? 1 декабря 1955 г.)

23 сентября 42. Ташкент.

Шкловский о Брике сказал: «Брик такой человек — если ему отрезать ногу, он будет говорить, что так именно и надо».

Этой же страстью утверждать, будто все к лучшему, обуреваема и Галя. Сидим. Читаем. Она машинально теребит подол моего платья и разрывает его по шву.

— Ты что же это наделала?

Галя, не растерявшись, не задумываясь:

— Так даже красивее.

* * *

…Моя мама, моя… И Сашина, и Сашина…

* * *

— Мама, ты меня любишь?

— Люблю.

— А почему же все время смотришь на Сашеньку?

* * *

— Сашенька очень жалкая девочка. Она как-то больше всех жалеется.

* * *

— Вот когда кончится война, мы с тобой с утра до вечера будем есть белую булку с маслом, да, мама?

* * *

Слышу, Галя разговаривает под окном с мальчиком Шурой шести лет.

— Видишь, какая у меня сестричка?

— Вижу. Сашенька, да?

— А знаешь, откуда она появилась?

— Знаю, из живота.

— Правильно! — одобрительно замечает Галя и вдруг с внезапно вспыхнувшим интересом: — А откуда она туда попала? Знаешь?

— Знаю. Твоя мама мясо ест?

— Ест.

— Ну, вот и получается человечек, раз ест.

Галя прибегает проверить эту версию у меня. Я тупо перевожу разговор.

12 ноября 42.

Вчера, т. е. 11 ноября, Саша впервые выкликнула: «Мама!» и нечто похожее на «ба-ба». Сегодня отчетливо произнесла: «да».

«Ма-ма» произносит очень выразительно, очень разнообразно по интонации: капризно, просительно, жалобно, безнадежно.

Плохо спит по ночам, просыпается по 5–6 раз. Днем молчит только на руках. Мерзнет понемножку. Меня узнает и всем предпочитает.

* * *

Галя с удовольствием употребляет новые слова: «совершенно», «изумительный», «тем временем», «в общем» и т. д.

Я прочла Гале «Слона» Куприна. Прослушав один раз, Галя подробно и связно рассказала повесть Шуре [А. Б. Раскин, отец Саши. — А. Р.]. Рассказывая, очень близко держалась текста: «Он был такой большой, что девочка даже не решалась говорить ему “ты”».

— Мама, прочти мне «Слона» Куплина, «Слоненка-Куплиненка».

2 декабря 42.

Саша испугалась Галиной меховой шубы: посмотрела широко раскрытыми глазами, осторожно дотронулась, пугливо отдернула руку и отвернулась. Через мгновение обернулась вновь — и опять то же. И так несколько раз.

* * *

Галя, иронически:

— Что ж вы с Сашей отняли у меня все одеяло? Я тоже хочу укрыться. Я тоже человек, как говорит Елена Васильевна. (Квартирная хозяйка.)

* * *

Галя рассказывает сама себе сказки:

«В магазин зашел человек и сказал: — Дайте мне 400 грамм белой булки с маслом…»

«…Жила была девочка. Звали ее Ложечка. Ложечка Раскина…»

«…Жила была царица невиданной красоты. Она обожала свою дочь. А потом у нее родилась падчерица…»

27 декабря 42.

— Мама, почему про плохое часто говорят: «несчастный»? Несчастный Ташкент, несчастная квартира… Несчастный — это искалеченный, без матери, одинокий. А вовсе не плохой.

— Почему ты говоришь: ужасно красивая, страшно красивая. Если (эсли) красивая, значит — не ужасно, а очень.

* * *

Знает дни недели. Узнает цифры до 10. Читает. Память хорошая. Знает наизусть «Шарафат» и «Тарелочку» Тараховской, «Стрекозу и муравья», «Бармалея» и т. д.

Глубоко вкоренилась привычка к непослушанию: «Галя, не трогай коляску». Оставляет, но через секунду снова теребит ее.

— Галя, ведь я просила, не трогай коляску.

Оставляет — и тут же, без паузы, тотчас же опирается на коляску, всем телом.

И так во всем.

* * *

Чайную ложку называет «младшая».

На мои слова: «Ну, я удаляюсь» — ответила: «Скорей придаляйся».

Под новый год получила от деда Мороза яблоко, орехи и стихи. В стихах (автор — Шура) перечень ее преступлений, предмет ежечасных и ежеминутных замечаний: не сори, не кричи, не трогай коляску и т. д. Получив подарок, была несказанно счастлива, заучила стихи наизусть.