Читать книгу "Высоко над страхом - Людмила Мартова"

Вот и сейчас, подходя к зданию, издалека распространяющему острый кислый запах страданий, подгоревшей каши и прогорклого масла, она невольно улыбалась. Впереди был день работы, за которой можно было не думать о том, какой подлец Славка, а потом ночь дежурства, наверняка приготовившая сюрпризы, а потом еще один длинный рабочий день, после чего можно будет прийти домой, упасть без сил на кровать и отдаться на волю чугунной усталости, не оставляющей сил на какие-то дурацкие мысли и расстройства. Если не думать о плохом, то так, глядишь, и невроз пройдет.

Круговерть дел заняла ее так сильно, что только к вечеру Лида вспомнила, что сегодня ничего не ела. Аппетита у нее в последнее время не было ни капельки. После еды все время тошнило, и в животе начинались рези, но есть все-таки было нужно. Лида и так потеряла уже пять килограммов, и если поначалу она не имела ничего против того, чтобы привести фигуру в порядок, то сейчас потеря веса уже начала раздражать, поскольку в зеркале, вделанном в старый потрескавшийся шкаф, стоящий в ординаторской, отражался ходячий скрюченный скелет.

Вздохнув при мысли о собственном несовершенстве (совершенных женщин подло и без объявления войны не бросают мужья), она щелкнула кнопочкой чайника и достала из холодильника, который, судя по всему, был ей ровесником, пакет с прихваченными из дома бутербродами. Из-за плохого аппетита, а также полного отсутствия желания готовить для себя одной, Лида полностью перешла на бутерброды, чему, положа руку на сердце, была сильно рада.

Готовила она хорошо и все годы своей семейной жизни потчевала Славку и Лизу разносолами, заставляющими даже свекровь одобрительно улыбаться и поднимать кверху большой палец. Лида пекла пироги, про которые друзья их семьи говорили «ум отъешь», варила тридцать разновидностей супов, не ленилась затеваться с холодцом или паштетами, жарила, запекала и тушила мясо, обожала готовить дичь, но при этом сердце ее с детства было отдано именно бутербродам. Она искренне полагала, что это самая вкусная еда на свете, только никому не рассказывала о своих плебейских пристрастиях.

Здесь она отрывалась по полной, готовя бутерброды с колбасой и сыром, огурцом и лососем, вареными яйцами и овощами. Все это она запивала горячим сладким чаем и даже мурлыкала от удовольствия, так ей было вкусно. Бывали, правда, дни, когда бутерброды оставались лежать в холодильнике, оттого что особенно сильно скручивало живот, но сегодня Лида чувствовала, что сможет поесть.

Она доедала уже третий бутерброд с копченой колбасой, нарезанной тонкими, словно прозрачными лепестками (она убеждала себя, что так копченая колбаса особенно вкусна, не говоря уже о существенной экономии), когда зазвонил телефон. «Вася», — высветилось на дисплее.

— Васька, привет! — закричала Лида в трубку. Они почему-то всегда разговаривали очень громко, не стесняясь своих эмоций.

— Привет, Лидка! — так же загрохотал знакомый, до боли родной голос в трубке. — Как ты там без меня, на чужбине? Не пропала еще?

— Не пропала, Вась. — Лида невольно улыбнулась. — Хотя очень жаль, что кто-то оставил меня на произвол судьбы, несчастную брошенную разведенку, а сам укатил в город на Неве и там предается счастью и процветанию.

— Лидка, приезжай к нам на Новый год, — тут же предложил голос в трубке. — Я тебе, собственно говоря, специально для этого и звоню. Бери Лизу и приезжай. По театрам походим, по музеям.

— А вы что, в Германию не уезжаете к маме? — поинтересовалась Лида. Искушение все бросить и уехать было таким сильным, что она даже зажмурилась.

Так уж встали звезды, что этот Новый год ей было встречать не с кем и негде. Если только с родителями и семьей сестры. Обычно они со Славкой отмечали дома, поскольку искренне полагали, что это — семейный праздник. В этом году у Славки все должно было остаться по-прежнему, правда, на месте Лиды в семью вошла новая жена, но для него и свекрови это мало что меняло.

— В Германию поедем, но позже, числа пятого, — жизнерадостно сообщил Вася. — У Вальтера какие-то важные дела нарисовались, причем аккурат под Новый год. Он в командировку улетает, вернется тридцать первого днем. Так что приезжай, наболтаемся вволю, вместе стол накроем, отметим, как белые люди, а потом мы в Германию улетим, а вы с Лизоном можете остаться до конца каникул. Ну как тебе перспектива?

Если бы не три дежурства, стоящие в графике в новогодние каникулы, а еще острая необходимость решать с Лизиным переездом и устройством в новую школу, то Лида обязательно бы согласилась. Васька, а точнее Василиса Истомина, была ее лучшей еще со студенческих лет подругой. Они познакомились на абитуре, когда сдавали вступительные экзамены, и с тех пор оказались неразлейвода.

Их дружба прошла испытание ранним Лидиным семейным счастьем, долгим Васькиным одиночеством и неудачными романами. Устояла она и сейчас, когда Лида скоропостижно развелась, а Васька, наоборот, удачно вышла замуж за питерского бизнесмена. Ее мама, в свою очередь, вышла замуж за отца Васькиного мужа, с которым у них, оказывается, в молодости случилась страстная любовь, и теперь жила в Германии[1].

— Я бы приехала, Вась, — честно призналась Лида, — но у меня дежурства стоят. Так что в следующий раз. Может, на майские выберемся. В Питере зимой гулять — слабое удовольствие, сама знаешь. А до мая я тут все свои неприятности разгребу и приедем. Честно.

— И много ли неприятностей? — спросила проницательная Василиса. — А то, гляди, подруга, если что, я к тебе приеду. Для бешеной собаки семь верст не крюк, вот отправлю Вальтера в его командировку, бабулю проведаю и к тебе махну.

— Приезжай, я тебе всегда рада, — засмеялась Лида. — А что касается неприятностей, то, во-первых, ничего нового, а во-вторых, ничего такого, с чем я бы не смогла справиться.

— Ладно, смотри у меня, — нестрашно пригрозила Васька.

В больничном коридоре застучали частые дробные шаги, которые Лида уже узнавала. Медсестра Варя не ходила, а бегала. Только в этом году девчушка окончила медучилище, а потому очень боялась за жизнь каждого привезенного пациента.

— Все, Васенька, позже поговорим, — сказала Лида в трубку. — Мне, похоже, пациента привезли.

— Ну давай, беги выполнять клятву Гиппократа, — согласилась Василиса. Подруга тоже была врачом, причем хорошим. До отъезда в Питер трудилась она реаниматологом в областной клинике, а сейчас устроилась в знаменитую Александровскую больницу города на Неве, в которой когда-то работал еще ее отец. — Но позже перезвони мне. У меня новости есть.

— Хорошо, — торопливо ответила Василиса, думая уже о работе. Про последние слова подруги она благополучно забыла. — Ну что там, Варя?

— Мужчину привезли с пробитой головой, — чуть захлебываясь в словах, сказала медсестричка. — Ударили чем-то тяжелым в подъезде дома. Соседи нашли. Он без сознания.

— Эхе-хе, грехи мои тяжкие, — пробормотала Лида. — Если не очухается, придется нейрохирурга из области вызывать. А не хотелось бы. Ладно, может, сами справимся.