Читать книгу "Лев-триумфатор - Виктория Холт"

— Дело приняло еще более опасный оборот: ведь Мэри приняла титул королевы Англии!

Руперт, который как раз гостил у нас, — он зачастил к нам в то время сказал, что, пока Мария Стюарт остается во Франции, все это еще не так страшно. Опасность возрастет, если она прибудет в Шотландию, что для нее, как французской королевы, вряд ли сейчас возможно.

Я оставалась ко всему равнодушной. Мне было все равно, поеду ли я в Девон или останусь в Аббатстве. Я хотела бы остаться из-за матери. С другой стороны, я думала, как будет хорошо не видеть так часто тетю Кейт и покинуть места, с которыми связано так много горьких воспоминаний. Но я вернусь через месяц-другой — обещала я себе.

Наше путешествие было долгим и утомительным, и к тому времени, когда мы добрались до Труинд Грейндж, лето уже близилось к концу. Мне думается, с того момента, как моему взгляду впервые открылась Усадьба, я ощутила, что мрачная тень моей трагедии немного отступила от меня. Дом казался более уютным и удобным, чем Аббатство, со своими стенами двухсотлетней давности, сложенными из серого камня и прелестными садами. Он был выстроен вокруг внутреннего двора, и на каждом углу возвышалось по башенке. Из окон открывался великолепный вид на Мыс и простиравшееся за ним море, и это возбудило во мне интерес. Холл был не так велик, как в Аббатстве и замке Ремуса, но казался более уютным, несмотря на два потайных глазка высоко в стене, сквозь которые можно было незаметно наблюдать из скрытых ниш наверху за тем, что делается внизу. Домовая капелла, сырая и темная, вызвала во мне отвращение, быть может потому, что я вообще с некоторым страхом относилась к церквям из-за конфликтов в нашей семье да и во всей стране. Ее вымощенный каменными плитами пол был истерт ногами давно умерших людей. Алтарь теперь располагался в темном углу, а «глазок для прокаженных» использовался теперь теми слугами, которые болели какой-нибудь заразной болезнью и не могли общаться с другими домочадцами. Беспорядочно выстроенное здание простиралось скорее вширь, чем ввысь, и приличествующую замку величественность придавали ему, собственно, только те четыре башенки по углам.

Мне забавно было наблюдать за Хани в роли хозяйки замка. Замужество, разумеется, изменило ее. Она светилась внутренним довольством. Эдуард боготворил ее, а Хани была из тех натур, кто постоянно требует любви. Без нее она чувствовала себя несчастной. Она хотела, чтобы ее любили и лелеяли больше, чем других. Ну, что же, у нее были все основания быть довольной, ибо я никогда не видела, чтобы муж был так предан своей жене, — разве что покойный лорд Ремус по отношению к Кейт.

С Хани я могла говорить откровенно. Я знала, что она ненавидит моего отца как никого другого на свете. Она никак не могла простить ему того, что, когда она была ребенком, он не хотел принять ее в дом и делал вид, что ее не существует.

Ей хотелось говорить о нем, но я отказывалась слушать, потому что мне самой было неясно, как к нему относиться. Я знала теперь, что он являлся не только моим отцом, но и отцом Кэри, поэтому мы с Кэри не могли пожениться. Я знала теперь, что он, представляясь святым, чье появление на земле было чудом, на самом деле по ночам прокрадывался в постель Кейт — или она в его постель? в том самом доме, где спала моя мать. И все это время Кейт притворялась маминым лучшим другом и любящей родственницей.

Мне думается, что матушка внушила Хани заботу обо мне, а Хани всегда старалась ублажить мою мать. Возможно, матушка дала Хани еще один совет, касающийся меня, поскольку с тех пор, как я появилась в Усадьбе, Хани дала несколько званых обедов и приглашала на них местных сквайров.

Как раз на другой день после той странной встречи на Мысе, так взволновавшей меня, она сказала:

— Завтра к нам ни обед пожалуют сэр Пенн Пенлайон и его сын. Они наши близкие соседи. Сэр Пени — очень влиятельный человек в здешних краях. Он владелец нескольких судов, и его отец тоже занимался морской торговлей.

Я пробормотала:

— Это судно, которое пришло на днях…

— Да, — сказала Хани, — это «Вздыбленный лев». Все их корабли носят имя «Львов». Есть «Боевой лев», «Старый лев», «Молодой лев». Где бы ты ни увидела «львиное» судно, можешь быть уверена, что оно принадлежит Пенлайонам.

— Я видела на Мысе человека, которого называли «капитан Лайон».

— Это капитан Пенлайон. Я с ним еще не знакома. Но, полагаю, он вернулся домой. Он был в плавании больше года.

— И они придут сюда!

— Эдуард считает, что мы должны выказать добрососедские чувства. Их имение в двух шагах отсюда. Ты можешь видеть дом из западной башни.

При первой же возможности я поднялась в западную башенку и увидела высоко на скале большой дом, обращенный к морю.

«Интересно, — подумала я, — что он скажет, когда узнает, что девушка, которую он оскорбил, — а я упорно считала его обращение со мной оскорбительным, — является гостьей Эннисов?» Я почти с нетерпением ждала этой встречи.

Стояла осень, но валериана и гвоздики еще вовсю цвели. Лето выдалось умеренно теплое, и я гадала, какой окажется зима в Труинде. В обратный путь до Лондона можно было двинуться только с наступлением весны. Сознание этого меня угнетало. Я стала беспокойной и раздражительной. Мне хотелось уехать домой. Мне хотелось быть с матушкой и вести с ней бесконечные разговоры о моих несчастьях и получать от нее сочувствие. Не думаю, что я действительно желала все забыть, скорее испытывала некое наслаждение, растравляя свои раны и постоянно напоминая себе о том, чего я лишилась.

Но из-за того, что этот человек явится к нам на обед, я перестала думать о Кэри, точно так же, как тогда, при встрече в гавани.

«Что мне надеть?» — задавала я себе вопрос. Хани привезла с собой много парадных платьев, потому что она внимательно относилась к своей красоте, между тем как я перед отъездом кое-как собрала свои вещи без всякого интереса и втайне пожалела теперь об этом. Я выбрала бархатное платье, мягкими складками спадавшее от самых плеч. Оно было не слишком-то модным, потому что с прошлого года при дворе стали носить корсажи на китовом усе и фижмы, которые я считала нелепыми и безобразными. К тому же я терпеть не могла туго шнуроваться, что быстро входило в моду. Вместо прежних длинных локонов модные дамы завивали теперь волосы мелкими кудряшками и пышно взбивали, украшая прическу перьями и драгоценными камнями.

Но здесь мы вращались не в придворных кругах, так что могли себе позволить отстать от моды. Сама Хани всегда одевалась так, как больше пристало ее внешности; насчет этого у нее было безошибочное чутье. Мне кажется, она совершала как бы некий тайный обряд поклонения своей красоте. Хани не признавала взбитые кудри и китовый ус.

Наши гости прибыли точно к шести часам. Хани и Эдуард ждали их появления в холле. Я стояла рядом и, едва услышав, как лошади вступили во внутренний двор, почувствовала, что мое сердце забилось быстрее.

Крупный краснолицый мужчина быстрыми шагами вошел в холл. Он был похож на другого — того, что вошел следом, — очень высокий, с массивными широкими плечами и глубоким низким голосом. Все в сэре Пенне Пенлайоне было большим. Я сосредоточила на нем внимание, потому что не собиралась проявлять ни малейшего интереса к его сыну.