Читать книгу "Время первых - Валерий Рощин"

Когда Королев сердился, его ближайшие соратники Раушенбах и Черток предпочитали помалкивать. Каманину тоже нечем было ответить на реплику Главного.

Лишь один Феоктистов робко проговорил:

– Корабль мы подготовим со всей возможной тщательностью. Но времени, Сергей Павлович, слишком мало…

– Два корабля! – перебил тот. – Первый – для испытаний. Назовем «Космос‑57» и отработаем на нем все возможные ошибки. Затем уж полетит «Восход‑2».

– Постойте, – решил вмешаться Раушенбах, – но даже если мы успеем построить два корабля, то «Восходу» придется стартовать буквально следом за «Космосом‑57»! На устранение выявленных проблем практически не останется времени. Не понимаю, как мы можем гарантировать надежность всех систем…

– Значит, Борис Викторович, отработаем максимум нештатных ситуаций и будем надеяться на людей. Слава богу, у нас два лучших пилота, – сказал Королев и, успокоившись, опять посмотрел на фотографии космонавтов.

* * *

Борис Викторович Раушенбах считался одним из основателей советской космонавтики, ближайшим соратником Королева.

Начинал он с юных лет столяром‑сборщиком на Ленинградском авиационном заводе № 23. В 1932 году поступил в военизированное учебное заведение – Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота. Одновременно с учебой увлекался планеризмом. В летнее время ездил в крымский Коктебель, где и познакомился с Королевым. Затем переехал в Москву и устроился в Ховринский институт № 3, в отдел, которым руководил Сергей Павлович.

Позже случился арест Королева, эвакуация института в Свердловск, депортация с другими немцами в трудовой лагерь…

Из поселения (а фактически из ссылки) его спас Мстислав Келдыш, добившийся вызова Раушенбаха в Москву – в Ракетный научно‑исследовательский институт.

В 1949‑м Борис Викторович защитил кандидатскую диссертацию, в 58‑м – докторскую. Уже будучи профессором, он занялся новой темой – теорией управления космическими аппаратами. И преуспел в этом деле. Благодаря разработанным Раушенбахом системам управления была впервые в истории сфотографирована обратная сторона Луны. И в этом мы тоже опередили американцев.

Позже он принимал участие в теоретической подготовке космонавтов, читая им лекции по готовой системе управления корабля «Восток». Она, по сути, оставалась неизменной и для последующих космических кораблей типа «Восход» и «Союз» – управление вокруг центра масс и управление центром масс. Простая схема, потому и гениальна. От космонавтов требовалось сориентировать корабль и заблаговременно раскрутить гироскопы.

«Очень обаятельный, мягкий, удивительно разумный человек» – так отзывалось о нем абсолютное большинство космонавтов.

* * *

Над военным аэродромом города Энгельса Саратовской области равномерно стрекотал «Ан‑2». В кабине сидели Беляев с Леоновым, одетые в летные комбинезоны. На головах были шлемофоны, за спинами – основные парашюты, на груди – запасные.

Павел дремал, Алексей глядел по сторонам.

Осмотрев скромное убранство «салона» и не отыскав ничего интересного, он уставился на командира.

– Паш, у тебя на фронте сколько боевых вылетов было? – толкнул он его в бок.

– Один, – неохотно ответил Беляев.

– А если серьезно?

– Отстань, Лёш…

Но отделаться от любопытного Алексея было не так просто. Спас пилот «кукурузника».

– Подходим к точке! – крикнул тот из пилотской кабины. – Впереди грозовой фронт – ветер усиливается!

– Сколько? – спросил Павел.

– Двенадцать метров в секунду. Возвращаемся?

Немного подумав, Беляев кивнул:

– Да!

– Ты чего?! – азартно возразил Леонов. – Давай с ветерком!

– С таким ветерком только один прыжок из десяти выходит без последствий. На… – достав из кармана спелое яблоко, Беляев протянул его товарищу.

– А в космосе тоже заднюю дадим?

– В космосе, Леша, другие инструкции.

– А ты знаешь, почему именно нас выбрали, а не кого‑то другого?

Павел удивленно поглядел на Алексея:

– Я пока не думал по поводу этой схемы.

– Ответ же очевиден! Чтоб мы решали там трудновыполнимые задачи, понимаешь?

– Ешь яблоко. Оно вкусное.

Мотнув головой, Леонов сунул его в карман.

– Дома съем.

И, встав с откидного сиденья, направился к двери.

– Леш, ты не понял – мы сейчас не прыгаем, – решил остановить его командир.

– Кто сказал?

– Инструкция!

У обоих за плечами была служба в Военно‑воздушных силах и десятки тренировочных прыжков с парашютом. Но в такую непогоду ранее прыгать не доводилось, и сейчас обоими овладел страх – обычное в таких случаях явление. Алексей понимал: единственный способ победить этот страх и навсегда от него избавиться – совершить прыжок.

– А на войне ты тоже всегда действовал по инструкции? – обернувшись, посмотрел он на Павла.

И, распахнув дверь, прыгнул в непогодную серость.

Вздохнув, Беляев тоже поднялся с откидного сиденья.

– Влад, закрой за мной дверь! – бросил он пилоту.

И сиганул в неизвестность следом за Леоновым.

* * *

В соответствии с заданием тренировки купол парашюта в данном прыжке надлежало открыть с задержкой.

Беспорядочно кувыркаясь, Алексей пролетел вниз несколько сотен метров. Затем, раскинув руки и ноги, стабилизировал и замедлил падение. Мимо проносились клочки рваных облаков.

«Он наверняка прыгнул следом за мной!» – подумал Леонов и стал крутить головой в поисках товарища.

Беляев покинул самолет на несколько секунд позже и оказался в более сложной ситуации. «Ан‑2» во время его прыжка проходил сквозь мощную облачность; сильные воздушные потоки закрутили Павла и мешали сгруппироваться. Ветер и дождевые капли больно хлестали по лицу, сбивали дыхание.

Пробив одно облако, Беляев сориентировался и замедлил вращение тела. Но полностью упорядочить полет не успел – сбоку ударил плотный поток ветра. Высота таяла, но раскрывать купол парашюта, не стабилизировав положения тела, было опасно.

Он уже отчаялся бороться с ужасающими порывами ветра, как вдруг сбоку мелькнула тень, а за руку его кто‑то схватил.

Это был Леонов, сумевший отыскать его в сумасшедшей круговерти. Он помог принять правильное положение, сам нащупал на подвесной системе кольцо основного парашюта и дернул его.

Ранец на спине раскрылся, купол распрямился и стал наполняться. Беляева резко дернуло – лямки системы впились в тело.