Читать книгу "Ирина Алферова. Любимая женщина красавца Абдулова - Федор Раззаков"

Александр Абдулов в фильме «Золотая речка»

«Идем мы как-то с ним вечером, веселые, по Тверской. Саша в длинной импортной дубленке и копеечной кроликовой шапке. У „Националя“ нас останавливают роскошные красотки и начинают что-то лепетать по-английски, показывая почему-то при этом на свои груди. Быстрее сориентировался я, толкнул Сашку в бок и, процедив сквозь зубы „Сними кролика!“, широко улыбнулся: „Пардон, мадам. Же ву за при, сильву пле, антанде и орэвуар“. Девушки явно обрадовались заморским клиентам и потащили нас в машину. Саша, сидя впереди, только широко улыбался и периодически громко вставлял: „Йес, оф коз“, при этом почему-то изображал, что стреляет в прохожих из автомата. Видимо, хотел продемонстрировать, что он Джеймс Бонд. Девки просто плавились от счастья: „Глянь, ну фирма!“

В квартиру с нами поднялся их шофер и расположился на кухне, приготовившись ждать окончания банкета. В наши планы это не входило. Пришлось действовать: я достал бордовые корочки театрального пропуска и издали показал сутенеру Толе: „Мы из девятого отдела. Чтоб духу твоего здесь не было!“. Он мгновенно испарился. Банкет набирал силу, мы изображали загулявших фирмачей, играли этюды, доставая из аквариума рыбок и закусывая ими водку, хором пели на ломаном русском „Подмосковные вечера“. Случайно я наступил на собачку и выругался было: „Бля…“ – но тут же спохватился и продолжил: „Бляремонд де парти, нес па?“. Минут через пятнадцать зазвонил телефон. Вдруг в комнату входит одна из девушек и говорит другой: „Представляешь, Толя от любви к тебе совсем с ума сошел, утверждает, что они – менты!“. Через какое-то время мы, конечно, же раскололись, но, самое интересное, спустя много лет к Саше на каком-то фестивале подскочила девушка и завопила: „Саша, помнишь, как вы с Долинским нас на Тверской сняли?“. Вот была умора…».

То, что советские путаны не смогли распознать в Абдулове киноактера, можно было объяснить только одним: его имя в ту пору еще не было широко известным и толпы поклонниц его пока не осаждали. Но это время было уже не за горами, а пока наш герой продолжал крутить «амуры» с красивыми женщинами. Среди последних была и известная в ту пору танцовщица Татьяна Лейбель (1946), которая выступала в паре с Владимиром Никольским. По ее словам:

«У нас с Сашей была потрясающая любовь! Такая любовь, что вся Москва завидовала и сходила с ума! Такие сумасшедшие были отношения!..

В семидесятых годах я была знаменитой танцовщицей, а Саша – еще неизвестным актером. Я купалась в любви публики, а он только боролся за внимание зрителей. Мы познакомились в компании. Был Жора Мартиросян (с ним Абдулов познакомился и подружился на съемках „Золотой речки“ в 1975 году. – Ф. Р.), другие актеры. И Саша с Жорой соревновались: кто произведет большее впечатление на меня. Все это было смешно. Но, когда Саша взял гитару и спел „Свеча горела на столе, свеча горела…“, это его любимый романс, он мне понравился. Потом начались наши встречи, он ездил ко мне на гастроли, в театр приглашал…

Он мог прилететь для того, чтобы привезти мне какое-то огромное яблоко, то арбузы дарил, цветы полевые… Я ездила с ним на гастроли, он ездил ко мне в Питер… Неожиданно дарили друг другу цветы на сцене… Было здорово. Потом он позвал переехать к нему в общежитие, сказал: „Я перед твоим приездом всю комнату обил голубым ситцем…“ Я приезжаю, и правда вся комната в голубом ситце в цветочек. У меня таких красивых отношений больше никогда не было. Это, наверное, бывает раз в жизни.

Запомнились его поступки. Носил он меня на плечах по всей Одессе, когда мы отдыхали. Творил безумства! Летал в разные города за мной, а я много гастролировала по стране, – это же безумство! Он, не предупредив, мог нагрянуть и звонил: „Я прилетел!“…

По природе своей Саша был романтиком. Он в принципе увлекался многими женщинами… Любил – не знаю. Но увлекался – да. Наверное, это нормально. Уезжал от меня взволнованный очередным увлечением. Но ему быстро надоедало, и он возвращался. Я его понимала. А однажды уехала в Югославию на гастроли, и был такой момент ревности с его стороны!

Ну а потом случилась ситуация, когда я поняла, что мне надо его оставить, уйти. Так будет правильно…»

У этой «ситуации» были имя и фамилия – Ирина Алферова.

Александр Абдулов и Ирина Алферова в фильме «Предчувствие любви»

Кино и любовь в одном флаконе

Встреча будущих супругов произошла осенью 1976 года. Отметим, что тот год для Абдулова оказался весьма успешным, как в личном плане, так и в творческом. Например, именно тогда он начал активно сниматься в кино, записав на свой счет две кинороли: одна выпала на художественный кинематограф, другая на телевизионный. Назовем эти фильмы: «72 градуса ниже нуля» (главная роль – Ленька Савостиков) и телефильм «Двенадцать стульев» (роль – инженер Эрнест Павлович Щукин). Несмотря на то, что в первом случае это была главная роль, а во втором второстепенная – громче всего суждено будет прогреметь именно последней.

Экранизацию знаменитого романа И. Ильфа и Е. Петрова «12 стульев» осуществил на ТВ дебютант – главреж «Ленкома» Марк Захаров. Учитывая то, что он был «крестным папой» Абдулова, неудивительно, что тот был приглашен на одну из заметных ролей в этой экранизации (как мы помним, именно Щукин был мужем небезызвестной Эллочки-людоедочки, у которой Остап Бендер выкупил сразу два стула). Между тем в этом фильме Абдулову впервые пришлось в кадре… обнажиться: в эпизоде, где его герой оказался голым на лестничной площадке, после того как попытался докричаться до дворника и случайно захлопнул входную дверь. Именно там его, плачущего и намыленного, и застает Остап Бендер (его роль исполнял Андрей Миронов). После чего великий комбинатор с помощью ногтя открывал замок во входной двери инженера, а тот в благодарность вручал ему один из вожделенных стульев из коллекции мастера Гамбса.

Во время съемок в этом фильме Абдулов едва не погиб в авиакатастрофе. Вот как об этом вспоминает актер Георгий Мартиросян:

«Я отчетливо помню тот день 28 ноября 1976 года. Мы летели из Москвы в Питер. Билеты нам всегда делала знакомая Лена из „Интуриста“, так что нас кругом сажали первыми. В тот день была жуткая погода, все рейсы задерживали. Мы занимаем свои места, салон еще пустой, сидим так минут двадцать. Потом появляется бортпроводница: „Вам нужно пересесть в другой самолет, он полетит первым“. Мы пересаживаемся и спокойно улетаем. А через два дня, когда уже вернулись в Москву, мне звонит Лена и запинающимся голосом спрашивает: „Это ты?“. Я говорю: „Да“. – „Нет, это точно ты?“ – „Да точно я!“. И тут она рассказывает, что самолет, на который нам достала билеты, упал в „Шереметьево“ при взлете. Тогда про это вышла только одна маленькая заметка в „Известиях“…»