Читать книгу "Доктор-мумия - Мария Некрасова"

– Я выписал Сашу, – сказал мумия. – Он выздоровел и больше не слушается меня.

– Вам что важнее, чтобы выздоровел или чтобы слушался?

– Не передергивай. Я знаю, что на тебя напала хандра.

– Откуда?

– Оттуда. Я тут кто, по-твоему, врач или цирюльник? Я знаю все, что у тебя болит, не болит и собирается заболеть. Ты лишь нацелился уколоть палец, а мне уже больно за тебя. Ты еще разбегаешься, чтобы треснуться лбом об стену, а моя голова уже трещит. Неужели ты после этого сомневаешься в справедливости моих диагнозов?

Сомневаюсь, и еще как! Если бы он, как мы, страдал червями во рту, это было бы видно.

– Я каждый день выжигаю, для профилактики, – понял мои сомнения доктор. – И бесов изгоняю по утрам, и еще много чего… А ты не ценишь, мальчишка!

Не ценю, что правда, то правда. Потому что червяков во рту не бывает, они появляются только по волшебному велению доктора. Но говорить об этом вслух – смерти подобно. Скажет еще, что в меня вселился бес…

– Поэтому слушай меня, и выздоровеешь, – резюмировал доктор. – У тебя хандра, тебе надо выпить отвар. Пойдем, Геннадий тебе приготовит.

И я поплелся с ним.

Док не прогадал: лучшее средство от хандры – смотреть, как готовит осел. Геннадию было неудобно держать поварешку копытами, он обмотал ее хвостом и стал помешивать воздух у котла, потому что стоял, повернувшись к нему попой, и не видел, что делает.

– Мимо, Геннадий, – скорректировал действия помощника Дупло.

Осел и сам сообразил, что мимо, но разглядеть, где находится котел, по-прежнему не мог: стоило ему повернуться, как хвост и поварешка тоже поворачивались – в сторону от котла. Провальсировав пару раз по лаборатории, осел сообразил: расставил передние ноги пошире, просунул между ними голову и из-под брюха наблюдал, что там делает его хвост с поварешкой.

Меня посадили на банкетку, сказали: «Не мешай», – и я добросовестно не мешал.

Потом Геннадию понадобились какие-то порошки из больших банок. Взять ложку зубами он то ли не догадался, то ли не захотел, черпал из банок ушами. А что, большие, удобные! Травку для отвара он чуть не сжевал, но вовремя спохватился, что это не ему. Кому – я старался не думать. Не очень-то приятно пить отвар, который осел мешал хвостом.

– Вот и готово, – обрадовался доктор-мумия. Зачерпнул поварешкой и протянул мне: – Пей.

Я зажмурился. По крайней мере дохлых тараканов здесь нет – Геннадий готовил при мне, я бы увидел. Отхлебнул: непонятно что и немножко мяты. Сносно. Сразу захотелось петь, плясать и лечить зубы.

– Вот и славно, – подмигнул Дупло. – Пойдем еще раз червячков выжжем!

А конфетный дождь так и не начался.

Глава VII

Утро в хосписе

– Всех предать огню и мечу! – радостно крикнул Ван и принялся ритмично стучать «уткой» об пол: – К оружию! Власть советам! Зарплату шахтерам! Абырвалг!

Кажется, пора вставать.

– Иду-иду, не ори! – раздалось от двери.

Вошел Федор с утренней кашей и первому дал тарелку Вану, чтобы он заткнулся. Вторую поставил на тумбочку рядом с Кирюхиной кроватью. Хотел предложить Сереге, но, получив на ботинок порцию червяков, плюнул и оставил тарелку на подносе. Мне тоже поставил на тумбочку и скомандовал:

– Подъем!

Я отпихнул ногами одеяло и уставился перед собой.

Ван сидел на полу. В одной руке он держал тарелку, в другой «утку» и рассеянно заглядывал то в одну, то в другую. Наверное, ему было непонятно: стучал вроде уткой, а кашу почему-то дали в тарелке… Подтверждая мою догадку, он поставил «утку» на пол и нацелился было переложить туда кашу, за что получил подзатыльник от Федора:

– Я те похулиганю!

– Сам дурак! – обиделся Ван. – Инквизитор обугленный! – всхлипнул и принялся за еду.

У меня во рту все еще болело, поэтому кашу я проигнорировал. И Серый с Кирюхой тоже – у них были свои причины.

Кирюха изобрел новый способ отрывания головы: разогнул железные прутья на спинке кровати, засунул туда многострадальный свой череп, согнул обратно и стал пятиться, отрывать голову, зажатую прутьями. Ничего у него не получалось: Кирюха пятился, а койка ехала за ним.

– Дай помогу, братан! – Ван радостно плюхнулся на Кирюхину койку, прихватив с собой тапочки и «утку» для весу. Кирюха попятился, Ван в койке поехал, как Емеля на печи: – Эх, тачанка-ростовчанка…

Где только песен таких наслушался?

Безрадостное вообще-то было зрелище. Один Серега нормальный. Если, конечно, можно назвать нормальным человека, который с самого утра сидит на полу, плюется червяками и между делом пытается мило беседовать:

– По-моему, группа «Белки» – это (буэ-э!) то, что осталось от «Сатисфакции» после того, как они (буэээ!) распались. Взяли пару новых музыкантов – и готова группа. Больно рожи у них (буээ!) знакомые. Тебе не кажется?

Я кивнул: рожи у них действительно «буэ!»

– И отец говорит, что, когда он сам был (буэ!) в моем возрасте, он видел эти рожи (буэ!) по телику. Прикинь, сколько им лет?!

Я рассеянно прикинул: да, большие девочки. Но на Серегу разозлился. Как он может тут сидеть и спокойно плеваться червями, когда рядом Кирюха с Ваном в невменяемом состоянии, и не первый месяц уже? Да и сам он рискует остаться здесь надолго. И я. И еще десятки и сотни неосторожных пациентов, которых черт занесет в клинику доктора Дупло. Странно, что нас здесь всего четверо. Хотя я видел только одну палату…

– Буээ!

Ну, достал меня Серега! Неужели ему самому не хочется положить этому конец?

– Ты понял, почему сбываются все его дурацкие диагнозы? – перевел я разговор.

– Буэ!

– Знаю, что понял. Тебе не приходило в голову с этим бороться? Скажем, надеть на него скафандр, чтобы он не чувствовал нашей боли и вообще был не в курсе, что происходит вокруг? Не станет чувствовать нашей боли, не будут сбываться его диагнозы…

– Буэ!

– Ну да, скафандра нам не достать, я утрирую. Так, для примера. Но можно использовать гидрокостюм, лидокаин, алкоголь в конце концов…

– С ума сошел, Леха? – Серого даже перестало рвать. – Если он на трезвую голову такую чепуху молотит, что ж будет, когда выпьет? И я вообще сомневаюсь, что они тут держат спирт. У них собачьей мочи в избытке. Видал, сколько собак по двору бегает?!

– Большую чепуху трудно придумать. А спиртное притупляет чувства, делает речь заторможенной, движения становятся неуверенными… – Я уже цитировал наизусть учебник по ОБЖ (или, может, по биологии, не помню), лишь бы Серега согласился хоть что-то предпринять, а не сидел сложа ручки в своем уголке.

– А если не мудрить, а просто поместить его в воду… – подхватил Серега. – Там невесомость все-таки…