Читать книгу "Кофейня в сердце Парижа - Вячеслав Прах"

* * *

Мне иногда хотелось самому подойти к официанту и заговорить с ним первым. Например, ко мне только что пришла мысль, что если бы эта проклятая кофейня заговорила, то она произнесла бы: «Бегите!». И я хотел с ним этим наблюдением поделиться.

«– А вы не хотели бы вызвать священника?

Он на меня с пониманием посмотрел бы, словно прочитав мои мысли.

– Для того, чтобы вас отсюда изгнать?

– Нет, хотя бы для того, чтобы окропить эти стены святой водой. Ну, или обыкновенной водой из-под крана. Они грязные. Вы разве не видите?»

Как хорошо, что у меня есть такой собеседник, как я. Улыбнулся. Я много раз мысленно проигрывал диалоги, которые имели бы место быть. Но почему-то всякий раз, когда я подхожу к этому бедному человеку с подносом, у меня получается выдавить из себя какую-то дурацкую ухмылку, словно я смотрю на него свысока и насмехаюсь над ним во время его отсутствия. Сам не знаю, почему так происходит, но с недавних пор он начал обходить меня стороной.

Я, как и любой другой человек, не обделен чувством юмора. Но в последний год я забыл об этом…

Моя дочь умерла, когда ей было всего лишь три минуты. Моя жена умерла спустя три месяца… Ее убили. Пуля седьмого калибра. Такая же, как была в моем револьвере. Ее застрелили моим собственным оружием. В моей квартире. Убийца спланировал все. Он знал, что я не в состоянии был ее защитить, он воспользовался моментом, когда я был в бреду. В моей руке нашли тот самый револьвер, из которого Она была убита выстрелом в голову. Париж подставил меня, а сам к тому времени скрылся. Меня бросили в вонючую камеру, я был уверен, что там же и сгнию. Спустя несколько суток без солнца меня оттуда вытащили. Моим спасителем был ее отец, он прекрасно знал, в каком состоянии меня нашли, и что я не мог этого сделать. Этот человек видел меня насквозь, лишь потому я до сих пор сижу здесь, в этом зале, и пишу свою книгу. Мне есть о чем рассказать, и если со мной что-то случится, то мои записи попадут в нужные руки. Я в этом не сомневаюсь.

Не отказывайся от меня, лучше сразу убей. Возьми в руки нож и вонзи его мне прямо под ребра. Не уноси с собой мои слова, те буквы, которые имели когда-то вес. Это мои слова, не твои. Это мои чувства, не тронь их. Отними у меня все, ты в силах унести с собой этот город, целое небо забери у меня над головой. В аду не бывает дождей, мне незачем больше небо. Унося с собой это мгновенье, ты унесешь с собой Рай. Упади! Ведь бесы – это бывшие ангелы… И если любовь – это рай или ад, то мне не нужно ни того, ни другого. Я хочу поселиться там, где не бывает любви. Я не хочу пить вино, если от него умирают.

Она сбежала от меня. Ей казалось, что есть такое место, где она могла бы найти себя прежнюю. Той же ночью ее убили…

* * *

– У вас здесь курят? – спросила моя знакомая у официанта. Теперь, после того, как я вошел на порог ее жизни прошлой ночью, я не мог больше называть ее незнакомкой.

– Да, одну секунду, – он удалился в конец зала, затем вернулся и поставил на стол пепельницу.

– Спасибо.

Трудно было сказать – работал ли он на ее чаевые лицом или же его улыбка была столь искренней, но порой могло показаться, что он в нее влюблен.

И вправду ли она так хороша, как он о ней думает? Я видел, как вы были хороши вчерашней ночью. Играет, блестяще играет на публику… Я не могу найти в вашей жизни хоть что-то, чем можно было бы оправдать то, что вы с собой делаете. Вам нет оправданий. Вы не жертва, леди, вы – зверь. Вы губите то, что вам не принадлежит. Это я о вашей жизни.

– Кх-кх, – откашлялась она после первой же затяжки дыма. Так вы еще и дилетант. Господь всемилостивый, зачем вам нужна сигарета? К образу? Да, к нему. Образ – это в первую очередь то, что не приносит никакой радости себе, а только окружающим. Вы актриса. Вам нужны зрители. Хорошие актрисы знают, что мужчинам больше нравится, когда от женщины пахнет не сигаретой, а хорошим парфюмом с примесью молока. Табак убивает молочный запах, да и кожу старит. Посмотрите на мое лицо, как вы думаете – сколько мне лет? Нет, не смотрите. Я даже представить себе не могу, что сделает с вашим лицом героин.

– Кх-кх-кх, – она снова закашляла. И вправду, лучше курите.

Меня вдруг охватила злость. Ни с того, ни с сего. На пустом месте. Мне внезапно захотелось к ней подойти, схватить ту пачку сигарет, что лежала у нее на столе, и смять в руке с нечеловеческой силой.

– Черт бы вас побрал, что вы с собой делаете?

Я выхватил горящую сигарету из ее руки и потушил в пепельнице.

– Зачем вы ищете смерть? Зачем себя отравляете? Посмотрите на себя в зеркало: на свои губы, на свое лицо, загляните в глаза. Вы прекрасны. ПРЕКРАСНЫ! И ни один мужчина на этом свете не устоял бы от соблазна познакомиться с вами. Зачем вы отнимаете у себя то, что досталось вам даром. Ни за что! Перестаньте себя убивать. Перестаньте играть для кого-то. Живите для самой себя, наслаждайтесь каждым мгновением, хоть каплей дождя на руке. Комплиментом от незнакомого человека. Я вижу! Вы не готовы еще пока впустить кого-то в свое сердце, оно ранено, не мне вам говорить о боли. Но не заглушайте эту боль случайными, пустыми людьми. Постельных тонов. Лучшие любовники для вас сейчас – это книга и сон.

Это был еще один несостоявшийся диалог, который исчез внутри меня, где исчезали и другие диалоги. Я к ней не подошел, не сказал этих слов. Но я себя не винил за это. Вы и сами однажды к этому придете!

– Вам не идет сигарета…

Единственное, что я произнес. Я не обращался именно к ней, это было больше к себе.

– Правда?

Послышалось у меня за спиной.

– Повернитесь ко мне лицом. Я бы хотела посмотреть, что не идет вам.

На этом все. И весь наш разговор. Я ничего не ответил, да она, по всей видимости, ничего и не ждала. За все эти два месяца мы не сказали больше друг другу ни слова.

Почему я назвал эту женщину Розой? Не знаю… Это имя подходило ей так естественно, что я даже забыл, почему именно выбрал его… Впрочем, я лгу себе. Наша красная роза в цветочном горшке, что мы поливали вместе, а позже – я один. К сожалению, в моей квартире вянут цветы… Возможно, я увидел в этой женщине свою дочь, только уже взрослую. Ведь любая взрослая женщина – это по-прежнему чья-то дочь. Я не увижу, как растет мое дитя, но я увидел, как распоряжается своей жизнью чужое. Роза не была для меня женщиной в естественном смысле этого слова. Я ее не хотел… Я не испытывал к ней влечения и мимолетной страсти, как это бывает с мужчиной, разглядевшим женщину поближе. Нет, это было другое чувство.

Спустя неделю Роза больше не откашливалась после очередной тяги дыма. Она вошла во вкус.

– «Но, ограничив жизнь своей судьбою, ты сам умрешь, и образ твой – с тобою».

Она ни с того, ни с сего прочитала эту строчку Шекспира. И умолкла.

Почему именно эту? Некоторые слова приходят как никогда вовремя. Они слетают с губ тех людей, которые не знают истинной силы этих слов.