Читать книгу "Злые люди и как они расплачиваются за свое зло - Герман Шелков"

Тетя спросила: «Что тебе поможет? Может быть, горячее молоко?» Алеша не знал насчет горячего молока. Он пил его очень давно. В последнее время – только воду и спиртное. Водку старался пить почти каждый день. Она его «выручала».

Тетя пошла топить баню, а я нагрела для Алеши молока. Он взял кружку обеими руками. О, как исказилось его лицо после первого глотка! Точно раскаленное шипящее масло пролилось ему внутрь. Горло его испустило звук, похожий на скрежет. Я увидела гримасу отчаянного страдания. Алеша хотел пить молоко, а его организм отказывался, и он ничего не мог поделать. Внутри у него, сказал он, все горит огнем. Горло, легкие и желудок будто искромсали ножом. «Мне очень-очень больно», – сказал Алеша. А я сказала: «Тебе нужно в больницу! Нужно лечиться! Хочешь, вызовем «скорую»?»

Пришла тетя и стала слушать наш разговор. Наблюдая за Алешей, она сделала самое серьезное лицо, какое только я у нее видела. Наконец она строго сказала: «Что тут рассуждать? Конечно, тебе нужно в больницу. Вот сейчас вымоем тебя в бане, переоденем, накормим и отвезем к нашему доктору, Сергею Сергеевичу, он сегодня как раз на дежурстве. Он тебя устроит в палату». Тетя говорила о своем соседе, пожилом враче-хирурге Сергее Сергеевиче. Возможно, Алеша помнил его. Но он ответил, что его не примут в больницу, так как он не в состоянии удостоверить свою личность. «Ну и что? – проговорила тетя. – Мы за тебя попросим. Договоримся и заплатим. Нужно только тебя отмыть… Как только баня нагреется, сразу иди мыться».

Алеша лежал на боку, схватившись за живот. Мне очень хотелось его расспросить, где он так сильно побился. Неужели где-то перевернулся поезд? Или, быть может, рухнул башенный кран, а Алеша находился внутри, в кабине? И все же я отложила расспросы. Заговорила об обеде. После бани Алешу ждал вчерашний куриный суп, а еще мясные котлеты с картофельным пюре и пирог с яйцом и луком. Пирог принесла тетя. Алеша был невообразимо худым для своего возраста. Руки и ноги – как у моих дочерей-первоклашек. Я подумала: «Буду готовить еду теперь и для него. Пусть питается и восстанавливается».

Алеша пошел в баню. Швырнул на землю, как мы ему велели, свое немыслимое тряпье, которое мы поспешили сжечь в бочке для мусора. В бане ему стало плохо. Он выглянул в окно и сказал, что не может находиться в такой жаркой среде, у него болят раны и зудят язвы. Тогда тетя сказала: «Я сама тебя вымою теплой водой!» Она надела резиновые перчатки, взяла мягкую губку, шампунь, мыло и пошла действовать. Я хорошо знаю свою тетю, она невпечатлительная женщина, не брезгливая, потому-то и вызвалась мыть отвратительного бродягу. Но когда она управилась, на лице у нее была растерянность. «Видела я всякое в жизни, но такого – никогда!» Так она сказала о невероятно запущенном теле Алеши. Сверху до низу оно покрыто кровоточащими трещинами, паршой и язвами. «Здесь припарки не помогут, – тихо сказала тетя. – Необходимо переливание крови и усиленное питание. И продолжительное лечение».

Переодевшись, Алеша сел обедать. Накрошил в суп хлеба, хорошенько размочил его в бульоне и только тогда взялся разжевывать. Из-за распухших и кровоточащих десен твердая еда доставляла ему муку. Ел он долго, останавливаясь и выдерживая паузы – как старый, больной человек. А ведь ему не было еще и тридцати лет!

После еды Алеше стало легче. Он лег и почти с головой накрылся одеялом. «Спасибо вам большое!» – сказал он. Я поняла: этот человек уже не в состоянии испытывать удовольствие, а лишь облегчение. Там, на небесах, его зачислили в самые пропащие неудачники, и он не знает, как выбраться. У него нет никаких обязанностей, так как он с детства от них отмахнулся. Клянчит себе пропитание или подбирает с земли. Каждый день ему нужна водка, чтобы согреться или забыться. Никаким имуществом он не располагает, и никакие люди не могут о нем позаботиться. Никому он не нужен. Документов тоже нет, ни одной бумажки. Когда-то охваченный тягой всем показывать свое превосходство, он теперь дряннее старой и облезлой крысы, которая уже не может копошиться в мусорном баке, а только подбирает крошки возле него. Вот что сделала судьба с человеком!

Прибежали из школы мои дочки-первоклашки. Пришел на обед муж. Заглянул в сарай и подивился. Дочки тоже заглянули и стали спрашивать меня: «Что это за чудовище?» Я сказала им: «А ну, идите в дом. Я вам потому расскажу, что это за человек. А сейчас идите отсюда».

Алеша не узнавал моего мужа. А Миша, наоборот, узнал Алешу. Он был ошеломлен. Он даже не стал обедать.

Мы втроем собрались на совет. В теперешнем состоянии Алеше место было только в больнице. Все мы согласились с этим. Мы можем пригласить его в дом, хотя и не уверены, что у него нет чесотки, но что это изменит? Мы ведь не доктора. Муж сказал: «Я его сам отвезу. Я тоже знаю Сергея Сергеевича, и он не откажет мне в содействии».

В этот же день Алеша очутился в больнице. Его приняли без документов. Через несколько дней нам сообщили, что у него множество болезней, среди них имеются тяжелые: прободная язва, туберкулез, гепатит, бруцеллез и лейкемия. Невероятно! Вполне возможно, что всякий человек может заболеть сразу двумя или тремя тяжелыми болезнями, а у Алеши их было пять! Кроме того, псориаз, чесотка и паразиты. Доктора говорили, впервые в жизни видят этакое. А я подумала: «Как же можно жить в таком положении? О чем думать, если не о скором конце? Ведь это вечно наползающая тоска, от которой нет спасения!»

Он умер через три дня. Мы с тетей навещали его накануне смерти, вечером. Принесли ему топленое молоко, сметану и булочки. Присели на стулья возле его кровати. Наконец-то я могла спросить его, где он так покалечился. И он ответил: «Избили. Несколько раз, в разное время, до полусмерти». Вот как! А я-то думала, что где-то перевернулся поезд.

Наша забота, конечно, растрогала его, но на его лице ничего нельзя было увидеть кроме боли. Постоянная боль, и только. Тетя сказала: «Завтра принесу тебе икону. Ты неправильно жил, Алеша, поэтому нужно раскаяться». Он ничего не ответил. Только кивал. А когда мы уходили, он сказал: «Я спас тонущую собаку. Недавно, примерно месяц назад. Она провалилась под лед и стала тонуть, а я ее спас».

Идя по коридору, тетя сказала: «Наверное, поэтому он и увидел наконец что-то хорошее. Получил от людей помощь. Спас собаку… Правда, скольких он в детстве покалечил кошек и птиц!»

Мы не знали, что в последний раз видели Алешу живым. Ночью он скончался. Но после того, как мы с тетей ушли, у него были другие посетители. Мне показалось это странным, когда я узнала, кто именно приходил к Алеше. Ведь мы никому ничего не сказали, ни слова, ни полсловечка. И все же к Алеше явились двое наших местных жителей и стали ему угрожать. «Значит, ты Алеша Н.? – злобно пыхтели они. – Помнишь нас, сволочь? Или забыл? Ну ничего, мы тебе напомним. Несмотря на то, что теперь ты урод, мы свое возьмем, не забудем. А как же? Довольно ты над нами, гадина, в детстве издевался! Пришло время должок платить! Как только выпишешься из больницы, мы тебя встретим… Получишь свое, мерзавец!»

Вероятно, Алеша принял свое поражение и потерял надежду. Так сказала тетя, когда нам сообщили о его смерти и о двух разъяренных посетителях.