Читать книгу "Каро-Кари - Александр Чагай"

– Ты черствая и бездушная скотина, – упрямо повторил Шантарский. Затем с некоторой гордостью добавил. – А я люблю Хамиллу.

– Зато она тебя не любит! – гаркнул Ксан. – И слава Богу! Или Аллаху! Как тебе больше нравится. Советую выкинуть ее из головы как можно скорее. Потому что иначе тебя вышибут из Исламабада. Осядешь в архиве младшим фондохранителем и будешь бумажки перебирать. И это еще не так плохо. По крайней мере, поживешь спокойно с семьей. Вместе того, чтобы охмурять эту чеченку. Или ты забыл, что она у нас в разработке? Мало тебе русских баб? Тех, что в посольстве, мало? Или ты всех уже успел перетрахать?

«Подвиги» Шантарского ни для кого не были секретом. Его внимания не избежали ни Райка-бухгалтерша, ни многие другие.

– А тебе мало? – резко отпарировал Шантарский. – Можно подумать, что ты, кроме посольских курочек, никого щиплешь. Что замолчал? Правда не по вкусу? Речь же не о том, что мне не с кем перепихнуться, всегда найдется, с кем сбросить давление в баках. Речь о другом…

– Правда мне как раз по вкусу. – Ксан понял, что Леонид намекает на Фарзану Ношаб. Как-то он рассказал ему, а зря. – Заводи адюльтеры где хочешь. Хочешь – в нашем посольстве, хочешь – в украинском или американском. Но чтобы это не вылезало наружу и никому не мешало. Чтобы работе не мешало. А ты черт-те что творишь.

– Я люблю Хамиллу, – с пьяным упорством заладил свое Шантарский.

– Хватит. Для меня это уже не новость. Он мне еще будет пенять, что я с женой развелся. Не забывал бы о Лерке и детях.

Шантарский не ответил, только передернул плечами и презрительно сплюнул.

Ксан переменился в лице. Отвернувшись, пошел прочь и прошептал: «Как мне все надоело. Проклятая страна. Проклятая жизнь».

* * *

С Хамиллой Шантарский познакомился около полугода назад. Тогда пришло указание из центра усилить работу в чеченских эмигрантских кругах – для улучшения их отношения к России и выявления противников режима Горгуева. Подразумевалось, что они могли замышлять что-то нехорошее, устраивать провокации или теракты. Не хватало еще, чтобы во время визитов российских официальных лиц местные чеченцы выходили на демонстрации с требованиями о соблюдении на их родине прав человека, или, не приведи господь, взрывали бомбы.

Шантарскому поручили посетить одно из собраний чеченской диаспоры, проходившее в захудалой гостинице на окраине города. Над сценой висел синий транспарант с белыми буквами: «В поддержку народа Чечни». За столом президиума – представители диаспоры, лидеры и функционеры пакистанских религиозных партий, использовавшие любой случай, чтобы заявить о солидарности с братьями по вере. Среди публики – бородачи разного возраста, в том числе те, кто большую часть своего времени проводил в горах Кашмира или Афганистана. Но попадались джентльмены и леди в европейских костюмах. Это иностранцы – дипломаты и журналисты.

Чеченцы выступали по-разному. Кто – умеренно, апеллируя к международному общественному мнению с тем, чтобы оно повлияло на российские власти, и те приструнили Горгуева, кто – воинственно, настаивая на помощи боевикам в Чечне. Наконец на трибуну поднялся низкорослый пакистанец: толстогубый, с окладистой бородой и копной нечесаных волос. Это был Зафар Вазед из небольшой клерикальной партии, восполнявший малочисленность своих сторонников громогласным пустословием. Говорил с чувством:

– Друзья! Мы счастливы приветствовать на гостеприимной земле Пакистана не только сыновей мужественного народа Чечни, но и его отважных дочерей. Не так часто нам выпадает возможность позаботиться о тех женщинах, которые отдают свои силы и жизни благородному делу джихада. Это честь для меня – видеть среди нас молодую и красивую… – по физиономии Вазеда пробежала тень вожделения, – отважную воительницу, которая, я не сомневаюсь в этом, может дать русским достойный отпор не хуже мужчин.

Торжествующе воздев к потолку руку с открытой ладонью (прямо-таки Ленин на броневике), оратор провозгласил:

– Хамилла Уруказаева!

Головы пакистанцев, чеченцев и иностранцев повернулись к женщине, поднявшейся с места и направившейся к трибуне. В платке, как и положено мусульманке, но никакой платок не мог скрыть ее красоты. Персидские мастера вдохновлялись такими лицами, создавая свои бессмертные миниатюры. Черные волосы, выбивавшиеся из-под платка, идеальные дуги бровей, словно прорисованные художником, кожа как мед с молоком, четко очерченные губы.

Свое выступление она начала с обычного, продекламировав нараспев: «би-сми-лляхи-р-рахмаани-р-рахим» – «во имя Аллаха милостивого и милосердного». Мужчины пожирали ее глазами. У Шантарского перехватило дыхание. Ему страстно захотелось приблизиться к этой чеченке и бесконечно долго созерцать ее красоту. В прошлые века могли бы сказать, что такая женщина оказывает магнетическое воздействие. Леонид, всегда высмеивавший такую экстрасенсорику, теперь готов был поверить в существование этого необъяснимого животного магнетизма. Он с трудом заставил себя усидеть на месте. Его потрясение усилилось, когда Хамилла начала говорить. Ее речь была великолепна. Поблагодарив за предоставленное ей слово, она сказала:

– Здесь собрались разные люди. Но большинство из вас объединяет одно – неравнодушие. Вы неравнодушны к волнениям и заботам, к муке и боли, к надеждам и чаяниям других людей. Где бы они ни страдали, где бы ни сражались и гибли, вы думаете о них. Помогаете им…

Я горжусь тем, что вхожу в число дочерей чеченского народа. Хотя я воспитывалась в другой стране, в Турции, мое сердце принадлежит Ичкерии. Ее боль, страдания, ее счастье – это мои боль, страдания и счастье. Моя родина многое пережила. Я родилась перед первой чеченской войной, когда стала литься кровь моих соотечественников и русских людей. Мы не один раз пытались прекратить войну и, наконец, это удалось. Знаю, что многим не по душе нынешнее правительство в Грозном. Многие осуждают Москву за то, что она его поддерживает. Но это не повод для того, чтобы браться за оружие, снова убивать, грабить и насиловать. Я убеждена, что нужно улучшать свою жизнь мирным путем. И сделать это усилиями одних чеченцев немыслимо. Мы живем в этом мире бок о бок с другими нациями и должны совместно бороться за свое будущее. Чечня может возродиться только общими усилиями чеченцев, русских, всех народов, которые живут на нашей земле. Я бесконечно благодарна турецком народу, который приютил меня и мою семью. Я бесконечно благодарна пакистанскому народу, который не оттолкнул меня и принимает как равную. Я бесконечно уважаю Россию, которая сегодня держит курс на сотрудничество государств Азии в их противостоянии терроризму и братоубийственным конфликтам. Страница, когда чеченцы и русские убивали друг друга, должна быть перевернута. Нужно смотреть в будущее, а не цепляться за узкие национальные интересы.

Я – чеченка, но вышла замуж за пакистанца. Я уже не Хамилла Уруказаева, а Хамилла Дуррани. Это не значит, что я забыла свои корни. Я буду делать все от меня зависящее, чтобы моя родина жила в мире, и я никогда, слышите, никогда не встану на сторону тех, кто разжигает межнациональные и межгосударственные распри.