Читать книгу "Три руки для Скорпиона - Андрэ Нортон"

— Вы должны стыдиться того, как выставляете свои тела на обозрение для искушения верных. Шлюхи вы, разодетые в шелка!

Словно бы швырнув эти слова к нашим ногам, как перчатку, Избранный поспешил вслед за Старкаддером.

«Нет! — Силла поспешно передала нам с Биной мысленный приказ. — Мы не должны никак на это отвечать! Этот человек — настоящий безумец!»

Согласившись с ее оценкой, мы ничем не выдали своего возмущения, и стороннему человеку могло бы показаться, что жрец одарил нас комплиментом.

Хотя мы очень хотели, чтобы матушка посоветовала нам, как вести себя после столь наглого оскорбления, мы не могли к ней обратиться, поскольку она, исполнив обязанности хозяйки, удалилась с отцом в покои для разговора с глазу на глаз. Мы понимали, что глупо ссориться с кем бы то ни было из гурлионцев. Однако не мешало вспомнить старую поговорку о том, что яда у гадюки хватает не на один укус. Не успели мы опомниться, как прозвучали фанфары, призывающие всех на пиршество.

Перед второй переменой блюд гадюка нанесла новый укус. В пиршественном зале горело столько свечей и масляных ламп, что мы могли хорошо видеть всех гостей. Столы были накрыты самой лучшей фамильной посудой. Согласно обычаю нашей страны, особы благородной крови сидели за главным столом, а за боковыми — гости более низкого происхождения. Кроме того, по обыкновению, женщины и мужчины за столы садились, чередуясь друг с другом.

В дальнем конце зала поспешно накрыли еще один стол. За него усадили возмутителя спокойствия — загадочного жреца. Один из наших сквайров поспешно собирал с пола посуду и еду — Удо все это скинул на пол, громогласно заявив, что такая роскошная утварь и такие изысканные яства оскорбительны, ибо правоверные не едят на серебре, и что ему нужен лишь черствый хлеб и похлебка.

Наши родители явно решили никак не отвечать на выходки Удо. Они позволили слугам принести жрецу то, чего он пожелал. Но мы понимали, что возмутительное поведение этого гостя вызывает гнев и у отца, и у матушки. Мы обменивались сердитыми мыслями, но при этом все трое улыбались и делали вид, что не слышим оскорбительных высказываний.

За столом вперемежку с нами сидели младший Старкаддер и двое его молодых сородичей. Все они, похоже, не желали поддерживать беседу, хотя мы старались найти темы, которые бы их заинтересовали. К тому же их застольные манеры оказались настолько грубыми, что Бина не удержалась и стала мысленно повторять наставления Дьюти, которые мы слышали в ту пору, когда она учила нас вести себя за столом. Мы с трудом удержи вались от смеха. Только Бина успела завершить мысленную фразу насчет того, что следует пользоваться салфеткой, а не вытирать жирные пальцы о скатерть, как еще более грубая выходка прервала наше оживленное безмолвное общение.

Сын Старкаддера наклонился ко мне, волею случайности ставшей его соседкой за столом.

— Ваш господин знает, как украсить свой зал красивыми цветочками, милашка. А ну-ка, поцелуй мой кубок поскорее. — Он протянул мне свой кубок. — Ведь ты же готова оказать гостю любезность? — продолжал он, нагло пялясь на глубокий вырез моего платья. — Такая лакомая грелка для постели! И верно, ваш господин знает, как оказать подобающее гостеприимство.

Я не позволила ему долее оскорблять меня. Я встала, оттолкнула свой стул от стола, чтобы посмотреть наглецу прямо в глаза. За пиршественным столом мгновенно воцарилась тишина. Только еще два стула скрипнули. Мои сестры встали рядом со мной.

Отпрыск Старкаддера вытаращил глаза. Его усыпанная веснушками физиономия зарделась.

Стоя рядом с наглым гурлионцем, я перевела взгляд на отца, а затем на матушку и, поклонившись им обоим, объяснила свое поведение.

— Поскольку этот человек, которого приняли с миром, нанес величайшее оскорбление вашей дочери, лорд Версет… и леди Альта… я вынуждена просить у вас разрешения удалиться. Я не грелка для постели, как меня только что изволили назвать, а Скорпи по крови и духу, и для меня подобающе обнажить оружие, дабы потребовать крови в ответ на оскорбление.

При этих словах моя рука метнулась к груди, и я извлекла из-за корсажа стилет. Такие всегда носили благородные дамы.

Сын вождя поднялся. Он тяжело дышал и явно разозлился сверх меры. Сжав руки в кулаки, он был готов к драке.

— Я не назову тебя зверем, — продолжала я все тем же спокойным голосом, — ибо большинство зверей ведут себя любезно со своими самками. Ни в полях, ни в лесной чаще никто не говорит о «грелках для постели». Но я советую тебе попридержать язык, северянин. Это оружие может в конце концов обратиться против тебя.

Я придвинула стул к столу и направилась к дверям. Вина и Силла последовали за мной. Мы втроем молча покинули пиршество. Наш гнев раскалился добела, и нам пришлось объединить силы, чтобы сдержать его.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ТАМАРА

С мрачными лицами, сжав кулаки, мы поднялись наверх по винтовой лестнице. Казалось, Гроспер обезлюдел. Мы не встретили никого по пути к своим покоям. Луси и Ханна, на счастье, не погасили две лампы. Обе заспанные служанки поднялись со своих раскладных кроватей и изумленно поклонились нам.

Я махнула рукой, призывая их ложиться, а мы с сестрами подошли к окну, возле которого стояли три табурета. Днем, когда это окно не было закрыто ставнями, из него открывался прекрасный вид на окрестности.

— Мы сделали именно то, против чего нас предостерегала матушка, — проговорила Бина, расправив складки шелковой юбки на коленях. — Возможно, мы положили конец всему, чего пытался добиться отец.

Каждая из нас некоторое время была охвачена собственными мыслями. По обычаям нашей страны, наглого гурлионца следовало вызвать на поединок. Как ни странно, нас утешало то, что этого не произошло.

«Я не думаю, — мысленно произнесла Силла, — что наша матушка молча бы снесла такое оскорбление. Чтобы гурлионец себе такое позволил!..»

— Вспомните, — произнесла Бина вслух, словно хотела придать своим словам большее значение, — что говорил Рогер об этой новой вере, а также о деяниях так называемого посланника короля Арвора. Возможно, эти Старкаддеры и путешествующий вместе с ними жрец намеренно пытаются накликать беду.

— Если так, — печально проговорила я, — им это удалось, а повод и средства для этого им предоставили мы.

Мои сестры не стали спорить со мной. Мы все еще пылали гневом, однако все же успели остыть настолько, что ощущали себя виноватыми. Мы слишком хорошо осознавали, что вину не загладить никакими извинениями. Гурлионцы запросто обиделись бы и на более легкий выпад.

Дверь наших покоев открылась. Вошла Дьюти. Наша бывшая нянька сделала всего пару шагов, остановилась и устремила на нас суровый взгляд, которого мы до сих пор побаивались.

— Ну и завязали же вы узелок! — заметила Дьюти.

— И ты сейчас скажешь, что это мы виноваты, — фыркнула я.