Читать книгу "Битва за Фолкленды - Саймон Дженкинс"

Ревностно исполняя обязанности, Вернет перешел от запретов к активным действиям, арестовав американский корабль «Харриет» за незаконную заготовку котикового меха и произведя конфискацию добычи. Затем он отправился в Буэнос-Айрес для предания суду капитана браконьерского судна. Не без подначки со стороны Пэриша, американский консул в городе подал голос — заявил о праве американских судов делать на Фолклендских островах все что угодно, поскольку Америка никогда не признавала юрисдикции Вернета. Удача словно бы сама спешила навстречу консулу. В тот момент в порту оказался американский боевой корабль, USS «Лексинггон»[19], каковой и был отправлен консулом в Пуэрто-Соледад с задачей вернуть конфискованную собственность — главным образом шкурки котиков, отобранные по приказу Вернета у капитана американского судна.

Если какие-то действия в истории и могли послужить приводным механизмом, или запалом Фолклендских событий 1982 г., так это безрассудные поступки командира «Лексингтона», мастер-комманданта[20] Сайласа М. Данкана, по его прибытии в Пуэрто-Соледад. Он не только отбил конфискованные шкурки котиков, но и заклепал аргентинские пушки, взорвал запасы пороха, дал команде разграбить постройки в поселении и взял под стражу едва ли не всех его жителей. После чего Данкан провозгласил острова «свободными от какого бы то ни было правительства» и вышел в море. Таковую акцию ничем, кроме откровенного пиратства, не назовешь. Результатом стали взаимные обвинения между Вашингтоном и Буэнос-Айресом — за действия Вернета и Данкана соответственно. Тяжба благополучно перекочевала из девятнадцатого в двадцатое столетие. Между тем аргентинцы послали на острова нового губернатора, Хосе Франсиско Местивьера, которого, к сожалению, убили по прибытии туда те немногие оставшиеся после визита Данкана аргентинцы, по большей части каторжане.

Встревоженное сигналами Пэриша, британское Адмиралтейство наконец решило предпринять акцию. 2 января 1833 г. британцы вернулись на Фолклендские острова на двух военных кораблях, «Тайн» и «Клио», находившихся под командованием кэптена Джеймса Онслоу[21]. Правительство Палмерстона проинструктировало его взять острова и удерживать их от имени Британии. Кэптен Онслоу застал дона Хосе Мария Пинедо, командира аргентинской военной шхуны «Саранди», в самом разгаре кампании по подавлению мятежников, убивших Местивьера. Онслоу приказал капитану Пинедо спустить аргентинский флаг и убраться восвояси. Поскольку британцы обладали значительным превосходством в корабельной артиллерии[22], Пинедо не оставалось ничего иного, как уйти: так очередной офицер оставил Фолклендские острова «не по доброй воле». Хотя, возможно, последнее заявление и не вполне искреннее. Британцам понадобилось целых шесть месяцев для расправы со шлявшимися повсюду шайками гаучо[23], не желавшими подчиниться британскому правлению. Одного из них, бандита по имени Антонио Риверо, в конечном счете поймали и отправили в Монтевидео. С тех пор он считается героическим аргентинским «партизаном». Со времени вышеописанной экспедиции кэптена Онслоу британцы, за исключением двух месяцев в 1982 г., непрерывно владели Фолклендскими островами, хотя на протяжении восьми лет после 1833 г. новые хозяева не предпринимали почти или вовсе никаких действий для восстановления торжества законности и порядка, что аргентинцы, со своей стороны, всегда старались делать вплоть до момента своего изгнания.

***

Фолклендские острова, безусловно, никогда не имели стратегического значения — по крайней мере, до распространения судов с паровыми двигателями. Однако с момента открытия островов они, похоже, неизменно служили неким воплощением национальной гордости владевшей ими страны. Все аргентинцы убеждены в том, что «Мальвинские острова» принадлежат им по праву, хотя и захвачены в 1833 г. колониальной державой с применением грубой силы. Со своей стороны британский министр иностранных дел, Фрэнсис Пим, высказывался в 1982 г. следующим образом: «Правительство Ее Величества не испытывает и никогда не испытывало сомнения в законности принадлежности островов нам». В эпоху по крайней мере рудиментарной международной законности, претензии обеих стран не могут основываться на известном принципе «сила есть право» и «владение есть девять десятых закона». Необходимо некоторое арбитражное решение.

Аргентина упирает на то, что право первооткрывателя никогда не признавалось международными юристами как основание для суверенного владения территорией. Мало открыть новые земли первым, надо, кроме того, занять их и учредить там какую-то администрацию. Изначально колонию на островах создали французы, но де Бугенвиль затем уступил землю Испании — это была едва ли не единственная неоспоримая сделка по передаче Фолклендов в их истории. Британское первенство ограничивается Западным Фолклендом, да и то при этом Британия не создала на острове никакой поселенческой общины. После большого спора с Испанией фактическое владение территорией Британией прекратилось: знаменитая табличка с надписью юридической силы не имеет. Испания поддерживала мирную колонию на островах на протяжении сорока лет. Когда в 1811 г. Испания очистила Фолклендские острова, британцы не предъявили претензий на данную территорию, а в 1820 г. правительство государственного образования, ставшего позднее Аргентиной, заявило о своем суверенном праве на них как на наследство от Испании. Страна назначала губернаторов, отправляла их на острова и, по крайней мере, пыталась как-то управлять ими и поддерживать законность и порядок. Лишь случайный акт — американское пиратство — сделал возможным захват территории британцами.

Для британцев все дело лежит как бы в трех плоскостях. Во-первых, Британия выдвинула претензии на острова в 1765 г. и никогда не отказывалась от них. В 1833 г. Лондон приступил к активным действиям лишь с целью заполнить политический вакуум на островах. Довод не очень прочный, и известно о некой неуверенности в Министерстве иностранных дел, возникшей в связи с вновь выдвинутым в прошлом веке Аргентиной требованием о возвращении территории. Американский «нейтралитет» по вопросу суверенитета основывается на сходном фундаменте из сомнений, выраженных в 1947 г. в меморандуме Министерства иностранных дел США.