Читать книгу "Не один - Отар Кушанашвили"

Вот для того, чтобы в этом свихнувшемся мире хоть кто-то говорил о вышесказанных материях четкие кованые слова, я вам ниспослан. Небесами, где, может быть, дедушка сидит.

Лето кончается осенью, или под дождем все дети одинаковы

Солнца всегда мало, пошли дожди, гастарбайтеры, которых всегда больше, чем много, в капюшонах играют в футбол на территории детсада, привет вам из Красногорска.

Здесь, по моим опросам, может, и посочувствовали бы депутату Гудкову, если бы знали, кто это такой.

Идет дождь, ко мне приехал товарищ с обычной историей: сначала они купили мебель, потом переставляли, теперь делят; он после развода не злой, а растерянный, мы сидим на кухне, пить совсем не хочется.

До его прихода я посмотрел новую картину Ренаты Литвиновой. Как я не понимал этого стискивающего сердце безысходной грустью пира мысли, так и не понимаю. Но понимаю, что Литвинова это переживет.

Про певичку, которая поет еще хуже, чем выглядит, в журнале написано, что она записала несколько ошеломительных микстейпов; я замер в ожидании.

Я уже давно не встречал людей, про которых можно было бы сказать: «духовной жаждою томим»; это нормально для страны, где П. пишет письмо Сталину, используя мой прием, который я практиковал еще в пионерлагерях: начать с инвективы, закончить панегириком (в зависимости от ситуации, можно в обратном порядке).

Дождь учащается, становится темно, кто-то во дворе кричит: «Женя!», – и очень нехорошее про рот Жени. Мимо дома идет толстая пьяная девушка с пивом в руках, горланит актуальное для себя: «Если есть тело – должен быть дух!»; на столе книжка Ахматовой с подчеркнутыми (не мной) строчками: «Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король»; по телевизору чудище говорит парню с челкой: «Я раздавлю тебя, вонючий скунс!», – бесстрашный парень рубит его светящимся мечом, это детский мультфильм.

Показывается нервное солнце, казавшийся непроницаемым дождик кончился, на экране воссиял Иван Свет Охлобыстин с его высоким даром концептуализировать на пустом месте.

Заходит сосед, живчик и пройдоха, узнав про беду товарища, изрекает: «Бог так устроил, что все простое – правда, а все сложное – неправда» – забирает не спросимши непочатую бутылку вина и уходит. «Что это было?» – спрашивает товарищ.

«Папа, я покакал!» – кричит младший. Я бесконечно рад, но младший рад больше. Дождь льет, он хочет гулять, и он будет гулять, он любит дождь и играть с детьми гастарбайтеров; при солнце или в дождь они неразличимы, кричат друг другу: ПОСОМИ на меня.

Лето кончилось.

Мама, панама, бусы, Черное море

Дню матери посвящается.

Мне часто снится, что ты ожила, смотришь на меня с легким напряжением в глазах, вдруг начну возражать, и говоришь, что хочешь уехать в Сухуми, к своей маме и нашей бабушке Ламаре.

И уезжаешь.

И говоришь оттуда голосом с эхом, жалуешься на ноги, от всего облика исходит изнурение. Бабушкин дом покосился, не так тепло, как мечталось, море неприветливое, с водой перебои, но все равно хорошо, лучше, чем в городе, и люди добры.

«Как дети?» – деловито спрашивает мама, слышит, что превосходно, нежно просит, чтоб я был с ними понежнее, я смеюсь, куда уж нежнее, мама.

И каждый раз, когда мне снится мама, нас прерывают шумы, гремит, пищит, связь ни к черту, я перестаю ее слышать, и сигналы в космос не работают.

Эти сны причиняют мне боль, но я ими дорожу, я их жду. Эти сны, с моей мамой Нелли в главной роли, лучше, чем роскошный уголок на кутаисском погосте. Эти ее реплики, голос и попытки даже оттуда не дать мне стать плохим – каждый сон с той поры, как мое солнце, обернулось дымом.

Искусство выпивать

Выпивон-это не агрессия, это освобождение от минора.

Папа выпивал и был очень смешной. Я – еще смешнее.

Не бывает неблагородных напитков. Чекушка водки в Иркутске мне дороже изысканной жидкости «Людовик номер какой-то там».

Коктейль с трубочкой в мужской руке? Лет пять назад, когда я был пожестче, сказал бы, что так пьют только ничтожества. Теперь я другой – даже блестки Звереву прощаю. Но пить так – все равно моветон.

Умный очищает сознание, глупый засоряет его.

Доза алкоголя необходима после тяжелейшей недели, после катаклизмов, после поражений и побед.

Нет низменного алкоголя, есть непонимание средств и целей. С кем пьешь? Зачем пьешь? Что пьешь?

У меня с решением этих вопросов никаких проблем не возникает.

Пока не изобретено напитка лучше, выше, ядренее, чем чача.

Пить одному допустимо, если помнить, что эйфория преходяща.

Я вчера это сделал. Дочь оканчивает школу, и меня трясет.

Голохвастов в исполнении Олега Борисова в фильме «За двумя зайцами», когда на кураже, орет: «Люблю безобразия!» Вот это я.

Люди, которым противопоказано пить, мне встречаются ежедневно. Но, знаете ли, я дебилов вижу за версту.

Я много чего без алкоголя не сделал бы. Не решился бы сбежать в Москву из Кутаиси. Мы надрались с папой, и он благословил на побег из беспросветности.

Я скучный рутинер, от экзотики бегу, но в девяносто восьмом налакался Рижского бальзама в литраже, не совместимом с жизнью, и упал со сцены высотой восемь метров.

Мне нельзя пить белое вино. Я видел тупицу, чуть не издохшего от рома. Нельзя пить против воли, нельзя частить. Со сладким зельем надо быть поосторожней.

Угощать барышень никогда не пошло. Только не умничайте и не цитируйте Довлатова, описавшего убогого провинциального эксцентрика, всякой девушке говорившего: «Вы акварельны, незнакомка!»

Пьяная драка – проявление умственной беспомощности.

Я вижу каждый день, как люди изливают душу бармену. Люди очень одиноки, очень! Даже сотрудники вашего журнала, даже певец Козловский, даже львовские националисты, даже Путин, мать его.

В жизни я намного меланхоличнее, чем на экране

Отар Кушанашвили – синоним слова «эпатаж» и в то же время эталон блистательного юмора, остроты реакции и беспощадной самоиронии. Его боятся и уважают, любят и ненавидят. Этой осенью украинские телезрители первыми открыли для себя еще одну, неожиданную, грань известного журналиста, ведущего, шоумена. Отар Кушанашвили стал модератором шоу «Машина времени» – на телеканале ICTV таким его раньше не видели! Впервые Отар не скандалит, а успокаивает, не нагнетает обстановку, а разряжает ее, не ругается, а мирит…

Остаться в своем времени

– Отар, в шоу «Машина времени» Вы выступаете в необычной для себя роли – модератора. Как Вы, известный скандалист и хулиган, чувствуете себя в амплуа такого миротворца?