Читать книгу "Разве я не хорошенькая? - Лесли Мэримонт"

— Да, все было просто замечательно. Спасибо, Ричард, — ответил Реймонд. — Токио — изумительный город, удивительно интересный.

— А миссис Кармайкл?

— О, она тоже изумительна, — усмехнулся Реймонд.

Дворецкий позволил себе сдержанную улыбку.

— Если мне дозволено будет высказать свое мнение, замечу, что вы хорошо выглядите, сэр, в высшей степени хорошо, сэр.

— И чувствую себя так же.

— К сожалению, не могу сказать того же о мистере Стреннинге, сэр, — отозвался Ричард, понизив голос до полузаговорщицкого шепота.

— О?.. Неужели Вудроу болел, пока я был в отъезде? — Реймонд знал, что трио продолжало собираться и в его отсутствие, приглашая вместо него того или другого знакомого.

— Нет-нет, мистер Кармайкл, сэр. Физически мистер Стреннинг в прекрасной форме. Мне кажется, он переживает период острого душевного дискомфорта. А сегодня вечером он даже позволил себе повысить на меня голос, что уж совсем не похоже на мистера Стреннинга.

Да, действительно, на Вудроу это было не похоже. Человек, добившийся всего исключительно собственным усердным трудом, Вудроу Стреннинг всегда обращался с работающими на него людьми более вежливо и внимательно, чем с теми, в чьем обществе вращался на настоящем жизненном этапе. Он любил Реймонда и восхищался им не только как родственником, но и как человеком, самостоятельно достигшим большого успеха. Вудроу не испытывал благоговейного почтения к тем, кто родился с серебряной ложкой во рту.

Единственным исключением был их хозяин, принимавший игроков каждую субботнюю ночь. Конечно, Мадур Гадгил получил состояние при рождении, принадлежал к старинному знатному роду, с детства купался в несметной роскоши. И, тем не менее, он не был бездельником. Помимо напряженной работы в крупной голливудской корпорации Мадур содержал конюшню, где занимался разведением и подготовкой лошадей для скачек. И зачастую ухаживал за ними сам, не боясь запачкать свои благородные холеные руки.

Вудроу несколько раз бывал на его ранчо в Неваде и видел Мадура за работой. Он считал, что Мадур — парень что надо, несмотря на его миллионы, и обращался с ним соответственно. Однако четвертый и последний постоянный член ежесубботнего сборища не пользовался безграничным уважением Вудроу Стреннинга. По отношению к Веронике Арбор он испытывал двойственные чувства. В ранней молодости Вероника Престон трудилась вовсю, стремясь пробиться на сцену, и какое-то время даже выступала в ночном клубе на Бич-сквер. Там судьба улыбнулась ей — она понравилась случайно забредшему в клуб крупному биржевику и вскоре стала миссис Арбор.

Спустя несколько лет Вероника овдовела. Теперь у нее было свое дело — сеть салонов красоты, раскинувшееся по всей Южной Калифорнии, и она работала не покладая рук, расширяя ее. И все же Стреннингу трудно было забыть о том, что она вышла замуж за человека втрое старше ее. В глазах Вудроу замужество ради денег — он даже думать отказывался, что женщина может любить мужчину, годящегося ей в дедушки, — было таким же скверным делом, как и рождение в богатом семействе.

К двадцати восьми годам Вероника была в высшей степени состоятельной вдовой и начала страстно увлекаться лошадьми. Купив первого чистопородного жеребца, она отдала его на воспитание в конюшню Мадура Гадгила. Вообще все они познакомились благодаря Мадуру и его предприятию, случайно встретившись на ранчо в Неваде, куда Вероника приехала повидать своего жеребца, а Вудроу вместе с Реймондом — посмотреть на молодую кобылку, которую Стреннинг подумывал купить. Случайно выяснив, что все четверо являются ярыми поклонниками канасты, в ближайшую субботу они собрались в отель «Мариотт» и остались так довольны обществом друг друга, что встречи скоро стали традицией.

Это произошло около четырех лет назад. Сегодня Веселой вдове, как иногда называл ее Вудроу, Веронике Арбор было тридцать два, выглядела она на двадцать пять и обладала тем самоуверенным, независимым видом, который, казалось, должен был бы привлекать Стреннинга.

И привлекал бы, если бы не ее блестящий, изощренный ум. Он просто ненавидел Веронику, когда та выигрывала в карты. Ни один из мужчин не мог поспорить с ней ясностью суждений и неординарностью решений, когда она бывала в ударе. Реймонд, который не любил выбрасывать деньги на ветер, старался тогда играть консервативно, с минимальными потерями. Мадур, увлекаясь и приходя в неимоверное возбуждение, в своем стремлении выиграть заставлял Веселую вдову постоянно поднимать ставки и частенько преуспевал в этой тактике. Вероника была богата, очень богата, но все же не настолько, чтобы состязаться с наследником индийских раджей. Вудроу же в этом случае делался крайне раздражительным, нервничал, вел себя неправильно и грубо, постоянно огрызался, тщетно надеясь вывести Веронику из равновесия, и зачастую проигрывал.

Порой Реймонду приходило на ум, что, будь кузен неравнодушен к красавице Веронике, он вел бы себя именно так, но отказывался допустить подобное даже наедине с самим собой. Просто Вудроу в свои тридцать шесть лет обладал в высшей степени ярко выраженной сексуальностью и мужской силой и, казалось, кипел от избытка нерастраченной страстной энергии.

Реймонд подумал, что и его сегодняшняя грубость по отношению к безупречному Ричарду могла иметь причиной именно переизбыток мужских гормонов. Кузен развелся почти два года назад и с тех пор так и не нашел постоянной сексуальной партнерши. А это было совершенно неприемлемо для него. Он обладал бешеным темпераментом и должен был иметь возможность заниматься любовью, и часто.

Впрочем, нежная и преданная женская любовь ему тоже не повредила бы.

Реймонд считал, что его пылкому кузену нужна жена, но только на этот раз такая, как его Жаклин, которая мечтает о доме и детях. Но Вудроу не собирался снова кинуться в брачные интриги. Обжегшись раз, он не столько испугался, сколько рассвирепел. Рассвирепел, потому что попал в сети хищницы — золотоискательницы.

Войдя в роскошную гостиную и заметив спешащего ему навстречу кузена, Реймонд сразу понял, что дворецкий Ричард не ошибся в оценке ситуации. Вудроу выглядел, как обычно, энергичным, подтянутым, но, увы, значительно более раздраженным. В руке он держал бокал с красным вином, наверное испанским. Вудроу гордился своими испанскими корнями и предпочитал вина исторической родины калифорнийским.

— Ну, наконец-то, давно пора! — воскликнул он с легким акцентом, который усиленно подчеркивал в последнее время. И это несмотря на то, что его родители иммигрировали в Штаты по настоянию отца Реймонда еще до начала Второй мировой войны, когда Вудроу было всего четыре года, и он говорил по-американски совершенно чисто.

— Я как раз вовремя, — спокойно возразил Реймонд. Он был в слишком хорошем настроении, чтобы реагировать на вспышки раздражения своего кузена.

— Нет, не вовремя. Игра должна была начаться ровно в восемь тридцать. А сейчас уже восемь тридцать три, и мы все еще не приступили, потому что ты изволил тут увлечься болтовней с прислугой. Ричард, налейте мне еще вина! — отрывисто и грубо бросил Вудроу и протянул дворецкому бокал.