Читать книгу "Бизнес-леди и чудовище - Анна Ольховская"

– Статью УК РФ за клевету еще никто не отменял.

– Да неужели в суд подавать будете? – хрюкнул Скипин. – Вот спасибо, вот порадовала!

– Ну зачем же, – усмехнулась Лана. – Привлекать внимание прессы к вашим бредням мы не будем…

– И не надо, я сам справлюсь.

– Это вряд ли.

– Почему же?

– Потому что у нас для прессы повкуснее темка найдется. И погорячее. Тут уж не сплетни насчет мифического адюльтера Мирослава Красича, тут сенсацией попахивает. Вернее, пованивает.

Это был выстрел наугад. Разумеется, никакого компромата на Скипина у Ланы не было, но, учитывая специфику личности Виктора Борисовича, криминал в его резюме явно зашкаливал.

И «наугад» оказался яблочком. Жирдяй напрягся, и всерьез.

Тишина в телефонной трубке наливалась тяжестью, она давила все ощутимее. Дожидаться, пока Скипин очухается, Лана не стала.

– Надеюсь, мы поняли друг друга? – Отлично, уверенная снисходительность – то, что надо.

Тяжелое сопение.

– Виктор Борисович, ау, вы еще там?

– Да.

– Так вот. Вы оставляете в покое нас, и мы гарантируем, что информация о вашем участии в кое-какой гнусности в прессу не просочится. Договорились?

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, Милана Мирославовна, – очнулся наконец Скипин. – Но продолжать разговор в подобном тоне не желаю.

– Отлично! Мы друг друга поняли.

Лана нажала кнопку отбоя и облегченно вздохнула. Кажется, получилось. А что конкретно мог натворить Скипин, не суть важно. Раз его так перекорежило, явно не ложки в детском саду спер.

Через полчаса девушка уже забыла о неприятном инциденте, утонув в обычной пятничной текучке. Почему-то накануне уик-энда всегда наваливается куча дел, которая сидит всю неделю в засаде, предвкушая пятничный апофигей. Причем полный.

На разваливание и разбрасывание кучи ушло еще полтора часа, так что к дому родителей, расположенному в охраняемом коттеджном поселке, Лана подъехала около семи вечера.

Оставив машину во дворе, она какое-то время постояла на крыльце, наслаждаясь теплым августовским вечером и запахом цветов в саду.

И если в Москве они, цветы, пахли сначала выхлопными газами, а потом уже собой, то здесь – только собой. До головокружения.

Но и есть хотелось до головокружения, а одними запахами сыт не будешь.

Лана подняла руку, чтобы позвонить, но в этот момент дверь распахнулась:

– Вот так и знал! – возмущенно забасил отец. – Я тут, понимаешь, уже почти умер от голода, не найдя даже крохотной капельки сострадания в душе у холодной и бесчувственной женушки, так еще и яблочко на пороге зависло!

– Я сегодня назначена яблочком? – улыбнулась Лана, входя в дом. – Надеюсь, не тем, что во рту у жареного поросенка?

– Ты родилась тем самым яблочком, – грустно вздохнул Мирослав, – которое недалеко от яблоньки падает. У меня жестокая жена и не менее жестокая дочь. Одна не пускает мужа в столовую, пока Ланочка не приедет, а другая, приехав, издевательски торчит на крыльце, вбивая последний гвоздик в крышку папиного гроба.

– А что, очень симпатичный гвоздик у нас получился, правда, пупс? – мама Лена, приподнявшись на цыпочки, чмокнула почти двухметрового пупса в щеку и направилась к дочери: – Здравствуй, пампушечка! Я так соскучилась!

Мягкие теплые руки, в которых так уютно и надежно, снова на минуту закрыли дочь от всех невзгод и проблем. И хотя уткнуться, как в детстве, в мамино плечо Лана уже не могла, рост не позволял, но ощущение дома, семьи осталось прежним.

И вкусные запахи тоже. На кухню мама Лена не пускала никого, готовила для мужа и дочери сама. И только когда намечалось нашествие гостей, приглашались повара и официанты.

– Так, пампуша, быстренько вымой руки и к столу! – деловито распорядилась хозяйка дома. – Папуля истомился совсем!

– Дайте хоть переодеться, сатрапы! – хихикнула девушка, ловко увернувшись от маминого полотенца. – Я быстренько!

Мельком глянув в зеркало, Лана улыбнулась. Пампуша! Она давно уже не была пухлой годовалой малышкой, но мама Лена, любительница ласковых прозвищ, продолжала называть так дочь. А еще – олененком. Ярик был и остался, несмотря на звездный статус, Снусмумриком, а папа – пупсом.

И это было здорово, потому что – семья. Самое надежное, что было в жизни Ланы. Она знала – здесь ее любят, ждут и примут всегда, что бы ни случилось. Семья не отвернется, не бросит в беде, будет бороться и защищать до последнего.

И то же самое готова была делать для них Лана.

Глава 4

Лана решила ничего не говорить отцу о выходке Скипина. Потому что, несмотря на немалый бизнес-опыт, требовавший холодного рассудка и загнанных в резервацию эмоций, Мирослав Красич никогда и никому не прощал личных оскорблений. Он, конечно, морду уже не бил, как его сын, но пустить трещины по своей репутации разумного и ответственного человека мог.

Ведь что может сделать бизнесмен его уровня, когда на него выливают ведро помоев? Из цивилизованных способов – подать иск о защите чести и достоинства, привлекая к вони еще больше любопытных мух. Из нецивилизованных – нагадить в ответ. Но ни то, ни другое Красичу-старшему не подходило, а вот окунание обидчика в унитаз могло случиться, поэтому служба безопасности холдинга всегда старалась купировать возможные проблемы такого плана в начале пути, не позволяя им подползти к шефу вплотную.

Но сейчас первой узнала о помоях зловредного жирдяя Лана и не стала, как раньше, сообщать об этом Матвею Кравцову, начальнику службы безопасности.

Зато теперь чувствовала себя настоящей защитницей семейного очага. Оставалось только проверить, насколько соответствует действительности это ощущение.

Появится сплетня Скипина в прессе или нет?

Но пока никто отцу не звонил, а телевизор Красичи в этот вечер не смотрели, им и так скучно не было.

А еще Лана решила все же сегодня тему Озеровской не поднимать, очень уж она, тема, ей надоела за этот день.

И тема, приготовившаяся к бенефису, обиделась, надулась, раздулась до неприличных размеров и с размаху шлепнулась на головы Красичей на следующий день, когда Елена решила посмотреть программу своей подруги, выходившую раз в месяц по субботам.

Лана старательно убалтывала мать, надеясь, что та забудет о телевизоре. Если бы погода была подходящей, возможно, девушке и удалось бы задуманное. Уволокла бы родителей к бассейну и устроила пляжный сейшн на троих.

Но погода подходить категорически отказалась, сговорившись, видимо, с оскорбившейся игнорированием темой. Вот же бабье зловредное!

А может, солнце там, на другой стороне Земли, в эту ночь хорошенечко погудело, и теперь ему стыдно было показывать свою опухшую физиономию людям. И оно вытащило с антресолей серое отсыревшее одеяло из облаков, нудно моросившее чем-то непонятным: то ли водой, то ли паром.