Читать книгу "Доводы рассудка - Джейн Остин"

Но миссис Клэй так занята была беседой с мисс Эллиот, что и не расслышала вопроса.

— Понятия не имею, о ком вы толкуете, Шеперд. Ни одного джентльмена не упомню в Манкфорде со времен старого Трента.

— Господи! Удивительно! Скоро я забуду, как меня самого-то зовут. Я же так хорошо его имя знаю! И в лицо его помню: сто раз видел; однажды явился ко мне за советом, помнится, в обиде на соседа. Человек этого соседа забрался к нему в сад (обвалился забор), воровал яблоки; пойман с поличным; но потом, вопреки моему приговору, поладил с ним полюбовно. Вот уж удивления достойно!

Все немного помолчали и наконец:

— Вы, полагаю, говорите о мистере Уэнтуорте, — сказала Энн.

Мистер Шеперд был преисполнен благодарности.

— Именно, именно Уэнтуорт! Он самый. У него в Манкфорде был приход, знаете, сэр Уолтер, тому года два-три. Он туда приехал году примерно в пятом, так, кажется? Вы припоминаете его, смею думать?

— Уэнтуорт? А-а! Мистер Уэнтуорт, манкфордский священник. Вы ввели меня в заблуждение своим «джентльменом». Я решил было, что речь о человеке состоятельном. Мистер Уэнтуорт, помнится, совершенное ничто; без роду, без племени; ничего общего со Стрэффордами.[5]Удивительно, как это наши имена, самые громкие, переходят невесть к кому.

Убедившись, что родственные связи Крофтов не служат им к украшению в глазах сэра Уолтера, мистер Шеперд уже к ним не возвращался; и напротив, со всевозможным пылом прибегнул снова к более непреложным их достоинствам: возраст, состав семьи, богатство; высокое мнение, составленное ими о Киллинч-холле, и горячее их желание иметь счастье там поселиться; из всего явствовало, что ничего не ценят они выше чести быть съемщиками у сэра Уолтера Эллиота; на удивление тонко угадывая притом, какие качества сэр Уолтер почитает необходимыми в съемщике.

Доводы эти, однако ж, имели успех; и хотя всякий, кто намеревался жить в его доме, вызывал неприязнь сэра Уолтера и казался ему несметным богачом, с которого не грех спросить за это счастье самую высокую цену, мистер Шеперд добился наконец от сэра Уолтера согласия вступить в переговоры и был отряжен к задержавшемуся в Тонтоне адмиралу Крофту с тем, чтоб назначить день смотрин.

Сэр Уолтер не был мудрец; но он имел довольно жизненного опыта, чтобы догадаться, что съемщика более желательного по всем статьям, нежели адмирал Крофт, ему не найти. Так подсказывал ему разум; а тщеславие тешилось к тому же приятной мыслью, что положение у адмирала весьма высокое и в то же время не чересчур. «Я сдал дом внаймы адмиралу Крофту», — превосходно звучит; куда лучше, чем просто какому-то мистеру. Просто мистер (кроме, пожалуй, человек десяти во всем королевстве) вечно требует ссылок и разъяснений. Адмирал же сам за себя говорит, но, однако ж, и баронет рядом с ним не теряет. Во всех делах и переговорах за сэром Уолтером Эллиотом всегда останутся преимущества.

Ничего не делалось без согласья Элизабет; но ей и самой уже не терпелось уехать, и она очень обрадовалась, что все решилось и подыскали хорошего съемщика; она ни словом не обмолвилась об отсрочке.

Мистера Шеперда облекли всей полнотою доверия; и столь счастливый исход был достигнут лишь тогда, когда Энн, дотоле чутко внимавшая разговору, вышла из комнаты подставить вольному ветру пылающие щеки. И бредя по любимой своей рощице, она проговорила со вздохом:

— Еще несколько месяцев, и он, может статься, будет тут бродить.

Глава IV

Он — однако же, здесь вовсе не мистер Уэнтуорт, бывший священник в Манкфорде, как могло это показаться, но капитан Фредерик Уэнтуорт, брат его, который участвовал в битве при Сан-Доминго,[6]тогда же произведен в капитаны, но не сразу определен в службу, летом 1806 года оказался в Сомерсетском графстве и, не имея в живых своих родителей, на полгода обосновался в Манкфорде. В то время был он блистательный молодой человек, прекрасный собою, с высокой душою и умом; а Энн — чрезвычайно хорошенькая девушка, способная чувствовать и наделенная сверх того скромностью, вкусом и благородством. И половины этих совершенств легко достало б, может статься, ибо ему нечего было делать, а ей больше некого любить; но при таких щедротах провиденья исход, само собой разумеется, был предрешен. Постепенно они свели знакомство, а, сведя знакомство, почти тотчас и без памяти влюбились. Затруднительно сказать, кто из них больше восхищался другим и кто больше почитал себя счастливым; она ли, когда он объяснился и предложил ей руку, или он, когда она ответила согласием.

Настала пора безоблачных радостей — очень недолгая пора. Сэр Уолтер, когда к нему прибегли, не то чтоб наотрез отказался дать благословение или объявил, что этому не бывать, однако ж отвечал таким удивлением, таким молчанием, такой холодностью, что не оставил дочери ни малейшей надежды. Он счел союз неравным и унизительным; а леди Рассел, хотя ее гордость была более умеренна и более извинительна, тоже опечалилась выбором Энн.

Энн Эллиот, с ее славным именем, красотою, умом, — и в девятнадцать лет погубить себя; в девятнадцать лет связать судьбу с молодым повесой, у которого нет ничего, кроме личных его достоинств, никаких даже видов на состояние, поприще самое неверное, и никаких даже знакомств, чтоб хоть на таком-то поприще продвинуться, нет, это положительно значит себя погубить; о таком и подумать даже невозможно; Энн Эллиот — такая юная; никто еще не знает ее, и достаться первому встречному, без средств, без связей; да она погубит с ним свою молодость в вечных заботах, тревогах, в унизительной зависимости! Нет, не бывать этому несчастью, если доброе вмешательство дружбы, если представительство той, что любит Энн, почти как мать, и имеет над нею почти материнские права, сумеют его отвести.

У капитана Уэнтуорта не было состояния. Он был удачен в службе, но, легко тратя то, что легко ему доставалось, он ничего не накопил. Однако ж он не сомневался, что в скором времени разбогатеет; полный огня и рвенья, он знал, что скоро получит он корабль и новое его положенье обеспечит ему все, к чему он стремится. Всегда он был счастливец. Он знал, что счастие и впредь ему не изменит. Самой горячности этого убеждения и живости, с какой он его высказывал, было довольно для Энн; но иначе судила леди Рассел. Веселость его и бесстрашие ничуть ее не восхищали; напротив, они в ее глазах только умножали зло; он казался ей из-за них еще опасней. Умен, остер, упрямец. Живость ума и острословие леди Рассел ставила не бог весть как высоко; зато уж как огня боялась она всякой опрометчивости. Она никак не одобряла этого выбора.