Читать книгу "Танец солнечной феи - Ирина Щеглова"

И сдержал обещание. Сначала он сам разобрал и собрал автомат, после чего приказал то же самое сделать Свете. Света сначала с ужасом взглянула на оружие, потом на свои тонкие белые пальцы с аккуратным маникюром. Одноклассники хихикали и отпускали замечания.

Света со слезами на глазах попыталась разобрать автомат, у нее, естественно, ничего не получилось.

– Работай, Лагутина, работай! – чеканил Подушкин. Светины ладони покрылись пятнами оружейной смазки. Она старалась изо всех сил, и все-таки у нее ничего не получилось бы, если бы внезапно не подошел Ваня Топорков. Подушкин отвлекся на кого-то, в этот момент Топорков успел тихонько шепнуть:

– Ничего, Светлана, у меня тоже не сразу получилось... – Он ловко разобрал автомат, попутно объясняя его устройство.

Благодаря помощи Топоркова Света в конце концов, с грехом пополам, освоила всю процедуру.

Как же она была благодарна Ване! И дело вовсе не в автомате. А в том, что Топорков поддержал ее в трудную минуту. Единственный среди чужаков протянул руку, сказал доброе слово, улыбнулся. Это дорогого стоит.

Света немного воспрянула духом. После урока она подошла к Топоркову и поблагодарила его. О чем вскоре и пожалела. Она услышала, как другие ребята высмеяли его и его поступок. С тех пор Ваня избегал ее, хотя всегда вежливо здоровался.

Как бы там ни было, Лагутина на него не обиделась. Она понимала: против всего класса выстоять трудно. Правда, она пока держалась.

Хорошо еще, что Жанна Ивановна, по просьбе Светы, не сообщила классу о хореографическом училище. Если бы ее одноклассники узнали о прошлом Светы, они стали бы ее расспрашивать, а еще хуже – насмехаться и выдумывать глупые клички, этого она не выдержала бы.

«И все-таки, – думала она, – как они – такие разные – уживаются между собой?» В ее голове никак не стыковались «три товарища» и силовики, парочка отличниц и вульгарная Янка, а ведь были еще и другие, менее яркие и заметные.

И какое место в этом классе должна занять она сама?

Погруженная в свои мысли, Света дошла до дома.

* * *

Гречихин и Эльбаум тоже отправились по домам, чтоб собраться на тренировку. Но у Гречихина, как назло, вместо тренировки в голове была Лагутина.

Из-за нее он все время отвлекался, и что уж совсем непозволительно, впадал в мечтательность. Между прочим, это очень опасно – отвлекаться во время тренировки. Гречихин, забывшись, уронил гантели, и если бы Эльбаум не отпрыгнул, то получил бы перелом стопы.

И тренер остался недоволен Гречихиным. Одним словом, одни неприятности от девчонок!

Возвращаясь домой, Гречихин ругал себя последними словами и поклялся, что больше никогда! Страшным усилием воли он заставил себя выкинуть Лагутину из головы.

Глава 6Не наша Маша

Три товарища тешили себя надеждой, что обещанные Жанной диктанты как-нибудь забудутся.

Поэтому выходные они провели, занимаясь каждый своим любимым делом. А именно: Егор бренчал на гитаре, Андрей возился с компьютерным железом, Макса его друзья-актеры пригласили в театр на премьеру спектакля.

Естественно, в понедельник ни один из них не был готов к диктанту. Однако классная Ольга Петровна огорошила их, напомнив о наказании. Хорошо еще, что Петровна не стала говорить об этом при всех. Настроение у друзей испортилось. Во-первых, диктант надо было писать после уроков; во-вторых, ни одному из товарищей не улыбалось провести лишний час в обществе нудной русички. И вообще, какой может быть диктант, когда вокруг кипит жизнь, когда надо успеть переделать множество интересных и полезных дел! Неудивительно, что наши друзья приуныли.

Последним уроком должна была быть литература. То есть смыться никак невозможно. Печатная Машинка просто не выпустит их из кабинета. Макс даже хотел удрать с уроков, чтоб не оставаться на злосчастный диктант. Он попытался уговорить друзей, чтоб те его прикрыли в случай чего. Но и тут ему не повезло. Дашка вцепилась в Андрея и всеми правдами и неправдами уговорила с достоинством принять наказание. Она и Егора застыдила, назвав легкомысленным и безалаберным человеком. Таким образом, Макс остался в одиночестве. И, хотя Дашкины аргументы на него не действовали, к мнению друзей он вынужден был прислушаться.

Егор заявил, что он не ребенок и вполне способен отвечать за свои поступки. Андрей же пробурчал что-то типа: «А че, если надо, так надо...».

Злой на друзей Макс оставшиеся уроки подбрасывал ручку и учил одноклассников играть в «пипидон». Игра распространялась по классу со скоростью морового поветрия, даже девчонки подключились. Особенно ловко получалось у Янки Рыбиной.

Во время уроков то и дело раздавались возгласы «пипидон!». Учителя вздрагивали, делали замечания, даже ставили двойки. Но игра продолжалась. Наташа Войтко не выдержала и заявила, что в бермудском треугольнике исчезают последние надежды класса.

Наконец ребята переместились в кабинет русского языка и литературы. Здесь их поджидала новость.

Вместо русички Натальи Николаевны в кабинет вошли завуч и молоденькая незнакомая девушка. Завуч была настроена весьма благодушно. Она милостиво оглядела класс, разрешила сесть и представила незнакомку:

– Ребята, я хочу представить вам Марию Владимировну, – медоточиво улыбаясь, сообщила Хавроша.

Девушка слегка поклонилась и тоже улыбнулась. Класс застыл. «Хороша Маша...» – донеслось с задних рядов. «Да не наша...» – подхватил кто-то из парней.

Хавроша погрозила пальцем:

– Прекратите паясничать! – И продолжила: – Мария Владимировна будет вести у вас русский язык и литературу до тех пор, пока не вернется Наталья Николаевна.

Она повернулась к девушке:

– Ну вот, приступайте, и построже с ними! Если что, обращайтесь прямо ко мне.

– Спасибо, – поблагодарила Мария Владимировна.

Хавроша с достоинством удалилась.

Класс с интересом уставился на молоденькую учительницу. По виду ей можно было дать не больше двадцати. Она казалась совсем юной: невысокая, пухленькая, со светлыми вьющимися волосами и огромными серыми глазищами. Когда она улыбалась, на ее щеках играли милые ямочки. И вообще, она выглядела милой и очень хорошенькой. Даже строгий серый костюм не портил ее. Парни заметно притихли, девчонки напряглись. А Мария Владимировна еще раз поздоровалась и предложила поговорить о преемственности в русской поэзии. Видя, что ее предложение не вызвало энтузиазма, учительница спросила:

– А знаете ли вы, что Маяковский считал Пушкина «своим»?

– Да ну, – высказался кто-то, – взвейтесь, развейтесь... При чем тут Пушкин?

Мария Владимировна усмехнулась и продекламировала: «Ваш муж дурак и сивый мерин, будьте обязательно моя!»

– Так Маяковский перефразировал пушкинские строки. Узнаете? – спросила она.