Читать книгу "Нервных просят утопиться - Маргарита Южина"

– Нет, я на автобусе.

– Сейчас на машине поедем. Только зятю позвоню.

Зять Гути Фома Неверов работал в частной клинике и считался знающим доктором, поэтому и его не грех было захватить. Гутя набрала номер клиники и уже через секунду диктовала:

– Фома! Немедленно садись в машину и возвращайся домой… А я говорю – возвращайся! Если там погибнет человек, виноват будешь только ты!

– Гутя, Гутя, напомни ему, что вот я один раз палец прищемила, он тоже на работе был, у меня потом ноготь погиб! – шипела под ухо Аллочка.

Но Гутя больше ничего не напоминала, а попросту бросила трубку.

Очень скоро они уже мчались по проселочной дороге.

– Странно все-таки… Всю неделю ни слуху ни духу, а только в пятницу… – ломала голову Гутиэра. – Нет, это не Севастьян, с чего бы ему в лесу неделю валяться? Он бы позвонил, у него же сотовый!

– Позвонил бы он ей… – бурчала Аллочка. – Это он специально от тебя в лес удрал! Эх, меня там не было…

Ее не хотели брать, но она все равно втиснулась в машину и теперь старательно отравляла жизнь сестре.

– А все потому, что меня к какому-то хмырю отправила, а сама веселиться отправилась… – продолжала бубнить Алла, видя, что сестра совершенно не реагирует. – Уж я бы с Севастьяна глаз не спустила, будь уверена!

– Поэтому и отправили к хмырю! И вообще – смотри на дорогу! Будешь себя так вести, обратно пешком пойдешь! – оборвала сестрицу Гутиэра.

Сестрица ненадолго замолчала, но все же решила провести воспитательный процесс до конца.

– Се-е-е-вочка-а-а… – вдруг заблеяла она и стала утирать подолом щедрые слезы. – Не уберегли тебя-я-я, под елками бросили-и-и…

– Хватит голосить. Вот сейчас врежусь в какую-нибудь осину! – не выдержал Фома. – И вообще – если это розыгрыш!..

– Вот чует мое сердце – это розыгрыш и есть! Не Сева это, – ухватилась за соломинку Гутя и поежилась. Ее сердце как раз чуяло обратное.

Медпункт деревушки, где разместили больного, нашли не сразу. Это был вовсе даже и не медпункт, а изба одной из деревенских жительниц.

– Входите, входите, токо ноги оботрите… – приветствовала городских гостей хозяйка избы. – Туточки он. Вон, видали, как барин на перинах-то нежится.

На кровати действительно лежал Севастьян. Правда, его оказалось трудно узнать – все лицо было одним черным синяком. На веках, скулах и руках запеклась кровь, и все тело неровно вздувалось от грязных ран.

Сева лежал в самой большой комнате, утопая в здоровенных подушках, правда, постельного белья на матрасе не было. Рядом стояла колченогая табуретка с какими-то склянками.

– Видали, я за им, как за дитем малым, хожу. Соседка моя, Валька, советовала его в больницу городску отправить, а я воспротивилась. Чего там мужуку делать? Да и разе кто там буит за им так-то ходить? А я ить и молочко ему парно даю, и сметанку… Я тут давеча подсчитала, так ить на три тыщщи он у меня належал-то! – не умолкала хозяюшка.

Гутя кинулась было к кровати, но зять пригвоздил ее к месту.

– Всем стоять, где стоите! Только попробуйте сдвинуться! Не вздумайте мне мешать.

– Гутя… Гуть, – недовольно зашипела Аллочка. – Че это он разорался на тебя, а? Ты его сегодня ужином не корми, надо воспитывать уваж…

– Цыть, я сказал!!

Фома при виде больного преобразился – нахмурил лоб, ухватил бедолагу за руку и замер.

– На сколько, вы говорите, он у вас сметанки наел? – вдруг спросил Фома у старушки.

– Так ить… подсчитала я… Три… полторы тыщщи выходит, – принялась теребить платок бабуся. – А в больницу я не отпустила, загробили б…

Фома еле скрывал раздражение, положение больного было отвратительным.

– Зря. Вы его сами чуть не загробили, с такими ранами ему нужна срочная, квалифицированная медицина. Когда его нашли?

Старушка струхнула. Ну да, хотелось ей вытянуть за больного деньжат, но она ж не думала, что тому так худо!

– Кода? – переспросила она и охотно затараторила: – Так ить это… Ночью. В аккурат со вторника на среду. Малаиха ко мне приташшила. Да ить эта Малаиха така чудна! С ейным мужуком…

– Так, дамочки, – невежливо перебил Фома. – Сейчас мы этого барина осторожно переместим в машину, а вам места нет. За вами… За вами я уж потом вернусь, боюсь, не довезу больного.

– Да и не надо за нами, мы сами, мы пешочком, – затараторила Гутя и засуетилась возле кровати.

– Ниче себе, пешочком, – пробубнила Аллочка, но к кровати тоже подошла.

Гутя не слышала, чем там снова недовольна сестра. Она порхала возле больного, подбегала с разных сторон, хваталась за щеки и даже тихонько подвывала. И все же ее страданий любимый не слышал. И не видел. Зато он неожиданно открыл глаза, уставился на Аллу Власовну и четко проговорил разбитыми губами:

– Алла… собака… сссука…

– Уйди от него немедленно! Видишь, ему от тебя плохо! Надо же – больной, а ведь тебя насквозь видит! – вскинулась на сестрицу Гутя. – Сейчас, сейчас, Севочка, сейчас…

– «Сецяс, сецяс»! – обиженно скривилась Аллочка.

Фома вместе с женщинами осторожно ухватились за матрас и попытались стянуть больного с кровати.

– Люди добрыя! Да что ж такое деится?! – вдруг заголосила хозяюшка. – Куды ж вы яго тянете?! Это я что же – бесплатно того бугая три дни кормила, поила, лелеяла?

– Два получается, я подсчитала, – поправила Аллочка. – Не кричите, женщина, тут же больной!

Но женщине было глубоко плевать на больного – утекали деньги. А она уже и придумала, куда их потратить! Поэтому горлом хозяйка работала на совесть:

– И чего ж, что два дня?! Я ж ить вам по совести сказала – три тышши он стоит! Даже ишо скидку сделала – песят процентов! А они задарма упереть хотят!

– Бабка… уйди от греха… – кряхтел Фома. – Сейчас точно милицию вызову.

– Да зови ты кого хошь! Милицию! Да в нашем районе ты ее фиг когда дозовесси! А я кликну вон соседского Кирьку, так он тебя мигом с энтим инвалидом рядом укладет! Тода точно меньше трех тыщ не возьму! – кипятилась бабуся.

Бабушка кинулась на дверь и раскорячилась крестом – теперь сдвинуть ее можно было только с косяком.

– Бабушка, ну что вы беспокоитесь, в самом деле? Вы же слышали – сейчас больного увезти надо, а мы здесь останемся, вот и решим все наши финансовые вопросы, – уговаривала хозяйку Светлана.

– Слышь, тетенька, – повернулся Фома. – Если он у меня в машине помрет, ты точно по всем инстанциям пройдешься, так что лучше отойди.

Старушка решила, что лучше и в самом деле не мешаться, отошла к печке, ухватилась за веник и принялась демонстративно мести половицы, стараясь побольше пыли поднять на кряхтящую группу.