Читать книгу "Плачущий ангел Шагала - Ольга Тарасевич"

«Минут сорок есть. Что-то мне она не нравится. Наверное, опять куда-то влезла. Ох, с нее станется».

– Я не курю, – равнодушно сообщила Лика. – Кстати, представляешь, какая я «молодчина»! В аэропорту вместе с последней пачкой сигарет телефон в урну выбросила. Эффектно, да? Хотела тебе позвонить, а сотового нет. Короче, дорогой, все, завязала. Курение убивает.

Володя аж подавился дымом. Доселе мадемуазель в списках адептов здорового образа жизни не значилась. Ее без сигареты на этом подоконнике и представить нельзя. Что же с ней случилось в этом Париже?

– В том-то и дело, что ничего. Ничего не случилось. А должно было нагрянуть счастье. Но оно не пришло! Все у меня было, Володечка. Мужик офигительный. Я на него так и не насмотрелась. Такой красивый – и мой. Не верила. Любит он меня. С бытовой точки зрения – все условия. Представляешь, из окна квартиры открывается вид на Сену и Сорбонну. А не смогла! Кажется, не прижилась и вряд ли впишусь в ту жизнь. Раньше думала, не важно, где жить, важно – с кем. Родина, уродина, а она нам нравится…

Закончить цитирование Юрия Шевчука у Лики не получилось. По щекам побежали слезы, и Седов досадливо крякнул. Санта-Барбару развела тут, понимаешь. Сил на это смотреть нет никаких. Свидетельница, кстати, вот-вот на допрос придет, и что она, интересно, о следовательских методах подумает, увидев эту всхлипывающую сырость?!

Вронская принялась оправдываться:

– Прости, Володь. Торможу. Плохо мне. И идти некуда. К родителям в таком состоянии не заявишься. Те подружки, которые не писательницы, на работе. Те, которые писательницы, – дрыхнут. Все же мы, графоманы, книжки по ночам ваяем, днем почему-то не получается. И вот я сошла с самолета, а податься некуда. И там, во Франции, не могу, и здесь все уже непривычно. Я, наверное, бестолковая, да, Володь?

«Не то слово, и живешь, и пишешь по-дурацки», – подумал Седов. И сразу же вспомнил – жена Людмила млеет, читая про все эти сопли в книжках Вронской. Бабы, чего с них взять!

Почувствовав не самое оптимистичное настроение следователя, верная Амнистия просвистела над Ликой зеленой кометой и со снайперской точностью нагадила ей на обтянутое светлыми джинсами бедро.

– У тебя все по-старому, – сквозь слезы улыбнулась Вронская. – Подай мне салфетку для ликвидации «привета».

Следователь протянул ей бланк протокола допроса и вздрогнул. По громкой связи дежурный сообщил:

– Володя, на выезд срочно, труп мужчины, обнаружен в квартире по адресу…

– Я с тобой, – быстро сказала Лика, спрыгивая с подоконника.

– Нашла развлечение, – сквозь зубы процедил Седов.

Но, увидев отчаянную мольбу Ликиных зеленых глаз, капитулировал мгновенно. Не надо ее сейчас одну оставлять. Такой тоскливой безысходности на лице Вронской не было даже тогда, когда ей приходилось попадать в серьезные переделки.

* * *

Участковому милиционеру Петру Васильченко не везло. Причем не везло ему уже три дня подряд. Он даже начал беспокоиться, решив, что попал не в черную полосу, а в настоящее море. Или, не приведи господь, какой-нибудь черный океан.

Впрочем, вначале, как говорится, ничто не предвещало беды. А напротив – очень даже приятное времяпрепровождение.

– Ничего себе, – присвистнул Петр, когда в отделении появились две симпатичные девахи. – Что бы у вас ни случилось, красавицы, рад вас видеть. А то, понимаете, наша служба и опасна, и трудна.

Девахи переглянулись, важно покивали.

– Догадываемся, – сообщила рыженькая, как лисичка, девчонка, – и даже собираемся поступать в Академию МВД.

– А для того чтобы получить представление о будущей работе, – присоединилась к разговору брюнетка, – мы решили пообщаться с теми, кто уже выбрал эту профессию. Только…

На ее лице отразились сомнения, и Петр мгновенно догадался, о чем девушка думает. Не выглядел Васильченко на свои тридцать пять. Наследственное это. Все мужчины в их роду вот такими пацанами-пионерами до старости остаются, окружающих смущают. Он уж и усы отпустил для солидности. Но не помогло.

«Надо ковать железо, пока горячо. Невеста уехала, при ней не забалуешь», – молниеносно прикинул Петр и небрежно продемонстрировал девахам фотоснимок. И не абы какой, а где старший оперуполномоченный Васильченко стоит рядом с самим министром внутренних дел. И даже о чем-то важно как будто беседует.

Беседовали, как же, делать больше нечего таким начальникам. Не удержался Петр от соблазна сфотографироваться, торжественное собрание было и концерт в честь Дня милиции. Ребята министра остановили, ну и Васильченко присоединился. Отчего ж не сфотографироваться, тем более – за компанию. Вроде как не он сам, этакий колхозник, к старшим по званию пристает.

Однако девочкам об этом знать совершенно не обязательно.

Снимок произвел впечатление. Рыженькая «лисичка», Танюша, даже согласилась помочь Петру культурно скрасить досуг. И сходить с ним в кино.

Замечательно все в кинотеатре вышло. Целовались, на экран почти не смотрели. Петр по коленкам ее гладил, Танюша руку его не отталкивала. И вот, когда, казалось бы, то, что так замечательно началось, имело все шансы завершиться столь же прекрасно, «лисичка» лукаво заявила:

– Что ты, Петя, какие гости. Мне же шестнадцать лет!

Васильченко аж задохнулся от возмущения:

– А кто говорил про девятнадцать?! Кто твердил, что уже работает, что в прошлый год не поступил?!

Извинившись и хихикнув, Танюша упорхнула, и разве у Петра осталось много вариантов действий? Да один-единственный! Только утопить разбитое сердце в водочке, что он и сделал с коллегой и лучшим другом Колькой. И весь вечер жаловался на акселерацию. «Лисичка» выглядела минимум на двадцать, а вот поди ж ты, оказалась малолеткой!

«Завтра будет лучше, чем вчера», – оптимистично решил Васильченко, приканчивая на пару с приятелем литровый пузырь.

Но когда это самое завтра пришло…

– Петя, что все это значит?! – Голос невесты Верочки в телефонной трубке дрожал от слез. – Я уехала навестить бабушку, а ты сразу по девкам!

– Почему сразу? – спросонья Петр совершенно не соображал, отчего Верочка так возмущена. Он, кстати, и не сразу. День выждал. И ничего же не было. К сожалению, не обломилось. Холостой выстрел, ложная тревога. Чего ж возмущаться!

– Меня нет рядом всего два дня, а ты уже учишь профессии молодых девчонок! И если бы профессии! Не звони мне больше, негодяй! Между нами все кончено!

Голова раскалывалась неимоверно. Васильченко уже почти убедил себя, что ему приснился кошмар, но вновь противно задребезжал телефон. Речь дорогой маман в точности дублировала Верин спич, и тут Петр наконец начал просыпаться.

– На всю страну опозорили. В газете пропечатали, – всхлипывала маман. – В рубрике «Засада»…