Читать книгу "Файролл. Два огня - Андрей Васильев"

Вот что любопытно – всякого я ждал от этой поездки, но вот такого даже представить не мог.

И еще я подумал о том, что если я прямо сейчас сигану в окно, то с голым задом на морозе у меня будет на порядок больше шансов уцелеть, чем здесь.

Глава вторая

в которой кое-кто умирает

– Что? – ноздри у Вики раздувались, и еще мне показалось, что ногти у нее на пальцах значительно удлинились. Сейчас пойдут выяснения вроде: «Что она тут делает? Ты ее уже успел?…» Черт, а ведь как все неплохо начиналось, и как трагично все закончится. – Что ты сказала? Это у меня бедра толстые? Ты ляжки свои видела вообще? И ты всерьез на этот целлюлитный холодец пытаешься моего мужика подцепить?

Мне резко полегчало – судя по всему, в грехопадении меня обвинять прямо сейчас не будут, а то и вовсе минет меня чаша сия. Тут затронули более высокие сферы, что там какая-то измена…

Но – ради правды – Вика верно все сказала. Ляжки у Эльвиры и впрямь толстоваты, видно, сказывается лежаче-сидячий образ жизни.

– Да мне он сто лет не сдался, – злобно прошептала Эльвира. – Тоже мне нашла элитный экземпляр самца. Такого только из жалости пригреть можно, да и то при условии, что он хоть как-то будет полезен. Гвоздь там прибьет, или кран починит.

Шуметь сестры боялись, видимо, чтобы не разбудить родителей. И правильно делали, поскольку если они застанут нас втроем в моей комнате, то делить на своих и чужих не будут, а сразу всем выдадут по первое число. И еще отдельно всыплют Вике, за такое белье. Я даже знаю, как дядя Женя его охарактеризует, каким словом.

– Чего ж тогда ты к нему ночью приперлась? – Вика прищурилась и сверлила сестру взглядом контрразведчика. – А?

– Ты не поверишь, – Эля сказала это уже не взвинчено, а как-то… Уклончиво, что ли? – Про игру поговорить. Про «Файролл».

Вика тоже убрала с лица зверскую гримасу и почесала нос.

– Ты знаешь – поверю, – услышал я то, что меня немало удивило. – Ты, сестрица, на всю голову ушибленная, потому и поверю. Только непонятно, что ты у моего узнать хотела, он этой игрой не особо и интересуется, только в рамках служебной компетенции.

– Да что ты? – Эля сделала невозможное – хохотнула шепотом. – Ты хочешь сказать, что он в «Файролл» не играет вовсе?

– Не хочу, а говорю, – невозмутимо ответила Вика, подошла к кровати, небрежным движением бедра (и впрямь налитого, как яблоко) подвинула Элю и полезла под одеяло. – Подвинься. О чем мы? А, игра. Хочешь верь, хочешь не верь, но почти не играет. Залезает в эту жестяную банку с проводами раз в неделю, да и то по казенной надобности. У нас, сестричка, других дел полно, нам эту реальность виртуальной подменять не надо. Семья у нас, понимаешь? Хотя – куда тебе такое понять, у тебя жизнь-то цифровая, ненастоящая, с подсластителями, идентичными натуральным, и усилителями вкуса.

И зацепила ведь она сестрицу сейчас. Крепко подозреваю, что разговор такой у них не в первый раз происходит, и раньше этот трюк не проходил, а вот сейчас – выстрелил. Я это понял по улыбке Вики, торжествующе-радостной.

– И вообще – шла бы ты отсюда, – Вика повернулась к сестре затылком, а ко мне лицом. – Мамка пироги затеяла сегодня печь, тесто поставила, стало быть, часов в пять она уже встанет. А нам одного раза мало. Ну, ты же понимаешь, о чем я? Или объяснить?

– Приятно провести время. – Эля все-таки решила сохранить остатки невозмутимости, так сказать – сохранить лицо. – И не забывай предохраняться, не дай бог вы размножитесь. В мире и так черт знает чего творится, так если еще и Вика родит, совсем всё в тартарары покатится.

– Так себе шутка, – сказал я, причем вполне объективно. – Правда – очень посредственная, не тянет даже на среднюю. Как грубость – ничего, но как шутка…

– Как умею – так и шучу, – буркнула Эля и напоследок громко бахнула дверью, надо полагать – из чувства вредности.

– Дал же бог сестрицу, а? – прижалась ко мне Вика. – Чего она приходила? Нет, я догадываюсь…

– Да правду она тебе сказала. – Девушка была очень горячей, и я содрогнулся, представив повтор жуткого давешнего банного ада. – Про игру говорили. Слушай, а ты зачем ей сказала, что я туда не хожу вовсе?

Вика приподнялась на локте и постучала меня наманикюренным ноготком по лбу.

– Какая нормальная женщина скажет другой женщине, что ее мужчина не с ней время проводит, а в виртуальных мирах шляется? Нет уж, по официальной версии ты всегда со мной, понятно? Кстати – и по жизни неплохо бы ограничить эти твои игры, а то ты скоро совсем в виртуальной реальности растворишься. А мне, молодой и красивой, надо регулярное мужское внимание.

– Хорошо бы, – согласился с ней я и резво скакнул с кровати на пол, поняв, что у нее на уме. – В смысле – ограничить. И, между прочим, я это уже сделал – вот, я же здесь, с тобой. Сейчас, покурю только…

– Мамка не любит, когда в доме курят, – заметила Вика немного разочарованным голосом. – Но тебе, так уж и быть – можно. А потом…

Ее ладонь похлопала по одеялу, и я понял, почему приговоренные к смерти всегда так растягивали курение последней сигареты.

Метель разошлась не на шутку, снег шел всю ночь и утро, засыпав все, что только можно.

– Ишь ты, – заметил дядя Женя, глядя в окно. – Вчера мороз, сегодня снег. Довели страну, понимаешь… При коммунистах такого не было, и в мире был порядок, и с погодой тоже.

– Да ну, в самом деле, – расстроенно сказала Вика. – Я хотела сегодня к Павловской съездить, повидаться, поболтать – и на тебе.

– Бешеной собаке семь верст – не крюк, – равнодушно сказала Эля. – Ты, если чего в голову возьмешь, так все равно это сделаешь. Можно подумать, что метель тебе помеха.

– Злая ты, – обвинительно сказала Вика. – Потому и одинокая. Или наоборот – ты одинокая, а потому и злая? Киф, как думаешь – какое из этих утверждений правильное?

Я в это время зевал, и потому ответить не успел. Да и не стал бы – я себе не враг, влезать в эти их дрязги, формально я предпочитал держать нейтралитет. Впрочем, за меня это сделала тетя Света, отвесившая равновесные крепкие подзатыльники обеим.

– Одной за длинный язык, – пояснила она свои действия сестрам, потиравшим затылки. – Другой за злобу ненужную.

– Ты, Свет, им работу какую найди, они от безделья дуреют, – посоветовал дядя Женя, лежавший на диване и смотревший какой-то фильм. – Картошку вон в подполе пусть переберут.

Он подцепил моченой морошки из тарелки, которая стояла у него на пузе, и отправил ее в рот.

– Что вы за люди такие? – сокрушенно спросила у сестер, надувшихся как мыши на крупу, тетя Света. – Светлый праздник на дворе, Рождество. Люди сегодня должны друг друга любить, радоваться жизни, а вы…

– Уже седьмое, – решил я немного перевести тему, поскольку дальнейшее развитие событий могло бы быть достаточно негативным. Одно неосторожное слово любой из сестер запросто станет тем первым камнем, который стронет лавину взаимных упреков. Не то, чтобы меня это сильно беспокоило, но быть свидетелем и зрителем семейных разборок в чужом доме – это занятие малоприятное. – Дни летят, однако… Скоро на работу идти.