Читать книгу "Снежное сердце - Людмила Толмачева"

– А он?

– Он? А что «он»? И он – не мумия Тутанхамона, а живой человек.

– К чему ты клонишь, не пойму? Все кругом, значит, нормальные, одна я с дурдома сбежала? Видите ли сверхъестественного захотела – верности от мужа!

– Ну я не знаю, как еще тебя успокоить, как вернуть в прежнее состояние?

– Прежней я уже не буду, так что не трать слов, не надо.

– Но ты же сама…

– Прости, я зря, наверное, приехала. От работы тебя оторвала…

– Да ладно. Работа не убежит. Скажи, а о чем это вы с Липатовым так мило болтали? Школу вспоминали? Между прочим, Алешка понтово выглядит: фирменный прикид, стрижечка… Прям, мальчик с обложки «Максим». И когда он такой стиль выработал? В школе ботаником был, непроходимым. Помнишь, как мы прикалывались над ним?

– Дуры мы с тобой. Непроходимые. Разве в прикиде дело?

Может, потому нам и не везет с мужиками, что не понимаем их? Подгоняем под свою схему, глупую, банальную, а они не подгоняются. Мозгов нам не хватает, чтобы строить отношения…

– Батюшки, какая глубокая философия! Значит, мы дуры, а они умные, а потому имеют право ходить налево. И когда ты дошла до таких умозаключений? После того как петух жареный клюнул?

– Не злись! Ну что ты разошлась? Если подумать, то ты сама же себе противоречишь. Вспомни-ка свою любимую теорию о господстве мужских инстинктов. Нам, производным от ребра Адама, остается лишь подчиняться своему господину. Кстати, что у тебя с седобородым господином, которому ты так тонко улыбалась?

– Заметила?

– Трудно не заметить. И что? Отношения стремительно развиваются?

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю тебя.

Поджав губы и неопределенно хмыкнув, Анжела выхватила из пачки сигарету и закурила. Дана молчала, устремив взгляд в окно.

Там, на заднем дворе ресторана, который смыкался с двором жилого дома, две девчушки играли в «классики». У одной, тоненькой и рыжеволосой, дела шли удачно, а ее толстой подружке явно не везло. Она покрикивала на рыженькую, сердито дула губы и ревниво, исподлобья следила за ее ловкими прыжками.

Глядя на их игру, Дана почему-то вспомнила урок физкультуры в восьмом классе.

Стояли погожие майские дни, и занятия проводились на спортивной площадке. Сдавали зачет по прыжкам в длину. Ошалевшие от весны и предвкушения каникул ученики не скрывали эмоций – девчонки неистово визжали, мальчишки вопили прорезавшимися басами. Разумеется, шло негласное соревнование за самый высокий результат. Физруку помогала Анжела, как лучшая спортсменка класса. Она следила за тем, чтобы ученик не заступал за опорную планку.

На третьей попытке Дана прыгнула дальше всех девчонок, но Анжела подняла красный флажок, означавший, что произошел заступ. Начался спор: одни кричали, что Анжела ошиблась, другие поддерживали ее. В результате физрук принял сторону своей помощницы.

Почему ей вспомнился этот давнишний случай? Какая может быть параллель между этими девчушками и их восьмым «А», сдававшим зачет по прыжкам?

Голос Анжелы вернул ее в сегодняшнюю жизнь:

– Дан, мне еще в налоговую надо. Давай поговорим в другой раз?

– Что? А-а, поняла. Ладно, я пойду. Знаешь, о чем я сейчас вспомнила? Ни за что не угадаешь. Нашу прекрасную жизнь в восьмом классе.

– В восьмом? Почему именно в восьмом?

– Не знаю. Мне пришло в голову, что мы с тобой соперничали.

– И в чем же?

– Во многом.

– Ну, например.

– Например, кто круче оденется на дискотеку. Помнишь мои бледно-голубые джинсы? По-моему, тебе такие же хотелось. Но ты фыркнула, мол, это не фирма, а китайский ширпотреб. Прямо при парнях из «бэ» класса. Среди них был Валерка Киселев…

– Ну еще бы! Сам Валерка Киселев! Мне и пошутить уже нельзя, если рядом парни из «бэ» класса. Еще обвини меня в том, что он Москалеву выбрал, а не тебя!

– Ни в чем я тебя не обвиняю. Просто… Со временем многое видится по-другому. Ну я пошла. Звони!

* * *

На улице моросило, и Анжела вынула из сумки зонтик, яркий, как цветок анютиных глазок. Она любила все яркое, контрастное. В этом она существенно отличалась от Даны, любительницы приглушенных и мягких тонов. Впрочем, их взгляды на жизнь разнились так сильно, что иногда возникал вопрос: откуда взялась и на чем держится их дружба?

Маршрут в налоговую пролегал по дорогам, забитым километровыми пробками, приходилось подолгу сидеть в машине без движения, оттого, наверное, мысли Анжелы текли полноводной рекой, плавно сменяя одна другую.

С ума сойти! Не прошло и двадцати лет, как этой вареной курице пришла догадка – они, оказывается, были соперницами! Ха! Да они и сейчас конкурентки, просто эта принцесса на горошине ни о чем не подозревает.

Так устроен мир: женщины терпят своих подруг, но с одним условием – планка успешности последних не должна взлетать до полной недосягаемости. А у Снежковой эта чертова планка постоянно зашкаливает.

Ну чем, спрашивается, она хуже Данки? И фигура, и лицо, и ум – все при ней! И даже по многим параметрам у нее явные преимущества. Например, шелковистая, с ровным загаром кожа всегда была предметом завистливых Данкиных вздохов. Или густые, прямые от природы волосы! Разве сравнишь их со старомодными, жидкими завитушками Снежковой?

А ее матрешкин нос! Это же смехота! Вот у нее, Анжелы, правильный, с легкой горбинкой, придающей лицу особый шарм, настоящий классический нос.

И так во всем. Красивый разлет бровей, длинные ресницы, изящная форма ушей и еще куча достоинств принадлежит ей, а не этой изнеженной Белоснежке. Хм! Снежкова – изнеженная Белоснежка! Ха-ха-ха! Улет! Надо бы поделиться этим перлом с Эдуардом.

Анжела тяжело вздохнула и резко утопила педаль газа, отчего машина рванула с места в карьер, едва не став виновником аварии. А мысли уже поменяли русло.

Эдуард! И этот туда же! Сволочь! После бурной ночи, в которую она вложила все свое искусство обольщения, этот осетр не первой свежести, потягивая утренний кофе, как бы мимоходом спросил: «Он ее муж?» «Ты о ком?» – не поняла она. «Ну, тот высокий шатен, что не отходил от твоей подруги на презентации».

Отрицательный ответ только подогрел нездоровый интерес «осетра». Ему, видите ли, понадобилась полная справка из биографии Снежковой. Гад! Все они на одну колодку. Стоит только ей познакомиться с каким-нибудь приличным мужиком, как он сходу начинает интересоваться Данкой. А та как будто ничего не замечает. Смотрит отрешенным взглядом, становясь похожей на Мишель Пфайфер из «Одного прекрасного дня». Притом не присваивает чужой образ, не кокетничает, а тупо пялится куда-то вдаль, думая о своих идиотских выставках.

Свернув с оживленного шоссе в боковую улицу, Анжела облегченно перевела дыхание и уже спокойно, не боясь врезаться в автомобиль, едущий впереди, предалась воспоминаниям детства.