Читать книгу "13 женских проблем и способов их решения - Лада Лузина"

Именно благодаря нашей народной традиции оплакивать одиноких баб моя подружка Инга уже три года не может расстаться со своей худшей половиной. Хотя все это время они с супругом разговаривают только на повышенных тонах. И потому, во избежание стрессов, предпочитают избегать любых контактов. Оба тщательно выстраивают свой график существования так, чтобы, приходя домой, видеть друг друга лишь в одном — спящем — состоянии. Что, безусловно, является наиболее гуманным способом сглаживания проблемы, но далеко не самым простым. В любом из близстоящих загсов специалисты по ликвидации штампов в паспорте решили бы ее гораздо быстрее. Однако… «Я так боюсь одиночества, — вздыхает «соломенная» жена в ответ на мой тысяча первый совет развестись. — Вот если бы я нашла себе кого-нибудь другого…»

Принцип «клин клином вышибают» упрямо исповедуется прекрасной половиной человечества, несмотря на всю его древность и банальность. Предположение: а вдруг (чем черт не шутит!) следующий «клин» окажется порядочным человеком и просто не станет подбивать клинья к мужней жене, — ей в голову не приходит. А вот мысль, что вместо красивой фразы «Вообще-то я замужем» придется говорить «Я разведена», — преследует в страшных кошмарах. И все мои сотрясания воздуха литературой по психологии, свидетельствующей: на замужних женщин ведется совершенно определенный контингент мужчин и отнюдь не с целью жениться, — воздействия не имеют.

«Конечно, я никогда не выйду за него замуж», — кривится другая моя знакомая, рассуждая о своем кавалере. И немудрено. Молодой человек, который за четыре года сменил около десяти работ и удерживался на каждой из них не больше месяца, может претендовать разве что на усыновление. Тем не менее расставаться с ним барышня даже не думает. Вернее, задумывается-то она об этом по десять раз на дню. Но по-прежнему таскает его за собой, как дырявый зонтик. Терпит капризы. Красится в рыжий цвет, потому что ему так больше нравится. Запудривает синяки (самый распространенный способ реализации нереализованного мужчины). И платит за него в кафе. «Лишь только найду лучше, сразу же его брошу! — клянется она мне. — Но нельзя же оставаться совсем одной». «Для того чтобы купить что-нибудь ненужное, нужно сначала продать что-нибудь ненужное», — устало возражаю я.

Исключительно из любви к истине. Ее мнение остается неизменным, как письмена на скрижалях. Тем паче, что как раз в этом она не одинока: так думают 99 % из нас!

Даже самые сиятельные из украинских леди, способные собственноручно обеспечить свою персону с ног до головы, имеющие и деньги, и дело, и имя, исповедующие публично прогрессивные взгляды, где-то в глубине души все равно считают: остаться одной — одна из разновидностей ущербности. Женщина, потерявшая мужчину, приравнивается к калеке. И слышать о себе: «У нее что-то не так» — ни одна представительница прекрасного пола не хочет даже несколько дней, не говоря уж о месяцах и годах. Уж лучше потратить их на «дожив ание» с партнером, изначально предназначающимся «на убой», изматывающим, неподходящим, нелюбимым, нелюбящим — любым.

И дело тут не в общественном мнении, а в подлом генетическом наследии славянских женщин, для коих понятия «свобода» и «одиночество» являются словами-синонимами. Мы не умеем ни награждать собой, ни дарить себя, ни одалживать, ни даже продавать. И едва выйдя из школьного возраста, начинаем судорожно решать главную проблему своей жизни — кому себя всучить. Сбыть с рук как можно скорей и избавиться от этого страшного непосильного груза под названием «я — сама». Потому что не знаем, чего с собой делать. Не умеем себя ценить. Не понимаем: каждая из нас — неповторимая ценность. И надо еще семь раз подумать, достоин ли тот или другой удостоиться подобного счастья.

Потому, когда мои подруги начинают завистливо вздыхать в мой адрес, я советую им ценить себя дороже, чем чужое мнение о себе. И помнить: счастье не бывает фактическим, а тем более фиктивным. Только низкопробный турецкий товар стараются быстро втюхать первому попавшемуся под руку, зная: второй такой дурак объявится не скоро. А бриллиантовое колье от Тиффани может преспокойно отдыхать на витрине, зная — рано или поздно на него найдется стóящий покупатель.

Мое одиночество означает лишь то, что я свободна. И пусть жалеют меня враги. Когда еще им представится такой счастливый случай! Ведь эта свобода не надолго. Я не собираюсь уходить в монастырь и зарекаться от любви. Но, просыпаясь утром и глядя на небо, прошу: пусть это счастье продлится.

Счастье какое-то время быть хозяйкой самой себе! Быть красавицей или чучелом — по собственному усмотрению. Не вскакивать утром ни свет ни заря, чтобы накраситься, прежде чем он откроет глаза. Скрупулезно заканчивать важную работу, вместо того чтобы спихивать ее впопыхах, спеша домой или на свидание. Смотреть телевизор, не споря из-за выбора программы. Да мало ли чего еще можно сделать именно сейчас, пока его нет в твоей жизни?! Карьеру (затормозившуюся из-за прошлого романа). Маску для лица (и не для созерцания белых людей). Брекет-систему для выравнивания зубов (при наличии которой целоваться все равно невозможно). Ремонт. Пластическую операцию. Революцию. Все что угодно! Ведь ты свободна в своем выборе!

И когда в один прекрасный день или вечер в ресторане или на концерте в опере Новый Герой подсядет ко мне (отдохнувшей, красивой, уже получившей прибавку к зарплате!), я скажу ему то же самое: «Я свободна… Для вас».

Призрак феминизма

В ранней юности мне отчаянно не хотелось быть женщиной. Я принимала боевую стойку, лишь только какая-нибудь сюсюкающая особь мужского пола «обзывала» меня «малышом», «девочкой» или «барышней». «Я не девушка — я человек! Я личность!» — рычала я. И неизменно вызывала у окружающих недоумение и насмешки. В лучшем случае — умиление, которое испытывают к ершистому, царапучему котенку величиной с ладошку. «Ты еще маленькая», «Юношеский максимализм», «Подрастешь — поймешь», — говорили мне.

Я подросла. Но не изменилась. Тогда меня стали называть феминисткой. И теперь уже совершенно серьезно интересовались: не хочу ли я возглавить какое-либо женское движение, сражающееся за свободу угнетенного пола?

Я задумалась. В восемнадцать лет образ «мисс Эмансипе» показался мне крайне лестным. Проблема состояла лишь в одном: самом понятии «феминизм». Оно отскакивало от моей персоны, как горох от стены. Поскольку на самом деле я… просто не знала, что это такое!

Вы улыбаетесь? Естественно. Ведь нынче сие иностранное словцо употребляется к месту и не к месту. О феминизме спорят, сочиняют анекдоты, снимают передачи, в обществе сформировалось вполне определенное отношение к феминисткам…

Вот только феминисток у нас нет.

Они — иллюзия. Сказка Андерсена о «платье голого короля». Все его обсуждают, но никто не видел.

Недавно я разговорилась с одним человеком, философом по образованию. Он занимался «проблемами феминизма» несколько лет, писал о нем статьи и научные работы. Затем резко «завязал». «Как-то я приехал с докладом на очередную конференцию. Посмотрел список выступающих. И вдруг понял: все они мужчины. Что-то теоретизируют, формулируют, доказывают друг другу… Воюют за дамское равноправие или против него. А наших женщин этот вопрос вообще не интересует! Всерьез им увлекаются только лесбиянки… До сих пор не могу понять: почему?»