Читать книгу "Nova fronda virescit. Введение в онтопсихологию для молодежи - Антонио Менегетти"

Предпосылками возникновения онтопсихологии явились опыт в области лечения заболеваний и неврозов, педагогики, прикладной психологии и знание поведения человека. Синтез онтопсихологической науки рождается из соединения онтологического опыта и знаний с клиническим опытом и прикладной психологией человеческого поведения. Под «клиническим опытом» я подразумеваю то, что изложенное в моих трудах является результатом прямого опыта излечения тяжелых заболеваний и разрешения случаев делинквентного поведения, психосоматики, наркозависимости, паранормальных и парапсихических явлений (дьяволизм, магия, негативная психология) в течение десяти лет с проверкой результатов на протяжении более тридцати лет.

Таким образом, онтопсихология рождается из синтеза двух областей знания: бытия и экзистенциальной практики человека.

1.5. Без здоровья нет точности: кто такой ученый?

Когда я интересуюсь теорией, сформулированной каким-либо автором (будь то Фрейд, Пиаже, Роджерс или кто-то другой), я спрашиваю себя: кто этот человек?

Для меня важно знать, счастлив ли и реализован ли он. Теория, созданная больным человеком, фрустрированным в своих амбициях, не наполненным в самом себе, вряд ли будет теорией успешного существования.

Каковы отношения этого человека с животными? Понимает ли он их язык? Знает ли он язык деревьев, земли, фруктов, цветов? Он – хороший земледелец? Он – хороший дегустатор? Знает ли он вкус еды, мяса, рыбы? Он – спортсмен? Знает ли он удовольствие от работы мышц, когда появляется ощущение гармонии и огня, будь то в футболе, теннисе, плавании, танце? Или же он художник? Чувствует белый эротизм прекрасного, запах цвета, видит свет черного и тени? Если он не познал настоящую любовь, он не сможет говорить о чувствах и эмоциях. Необходимо обладать огромной степенью сексуальной зрелости, потому что человеку, жившему в рамках одной семьи, познавшему только одну женщину, невозможно понять плюрализм языков разных людей. Следовательно, необходимо также исследовать отношения, существующие внутри его семьи, его поведение с собственными детьми, если они есть. Нужно проверить, свободен ли этот человек[18].

Кроме того, знает ли этот человек буйство машин и моторов? Как он воспринимает дорогу? Даже асфальт разговаривает: подобно тому, как поймать движение ветра и почувствовать мотор машины или мотоцикла, прорезающего землю как движущаяся бритва. Я говорю вам о вкусе земли, об удовольствии эротизма, получаемом даже при движении колес. И потом, он понимает и любит музыку? Способен уловить водную стихию моря, движение рыб? Насколько силен этот человек в момент физической боли, на войне, в тюрьме, при расставании?

Обычно, когда проводится исследование, на вооружение берется только лишь осмотрительность рациональной диалектики, либо параметры, которые известные ученые предложили человечеству. Делается попытка быть точными, используя инструменты, чуждые изучающему в данный момент исследователю. Даже если есть стремление найти истинное, фактически этому создаются препятствия, потому что поиск всегда осуществляется через других.

Чтобы достичь критерия реальности, необходимо использовать всего человека, то есть человека во всех его проявлениях.

Предположим, что я ученый, прибывший с другой планеты, чтобы изучить человека. Как ученый, живущий в ином измерении, я приближусь к отличному от меня существу и проанализирую его со всеми его особенностями. Для меня не будет иметь значение, есть ли у него сознание, или нет: я буду изучать его, как соотношение действий, то есть буду улавливать любое его самодвижение. Я буду наблюдать за ним, как за неким нейтральным объектом, исследуя его, когда он говорит, злится, принимает решение, рассуждает о морали и так далее. Однако это лишь один из способов его проявлений, – на самом деле, я обнаружу, что данный человек спит семь-восемь часов и отмечу, что при этом его жизнедеятельность не прерывается. Я увижу, что когда он спит, его психическая энергия постоянно действует и осуществляет метаболизм (дыхание, сердцебиение и так далее). Из этого я сделаю вывод, что даже во время сна у этого человека существует упорядоченная система, которую я должен изучить, и что его сон важен, так как восстанавливает его, более того, во время сна происходит его координация и, возможно, программирование. В таком случае, я буду изучать его также в этом состоянии, что, возможно, более эффективно, потому что во время сна человек находится в покое, он более организмичен в себе самом, следовательно, более открыт для анализа.

Я обнаружу, что этот человек имеет свои фантазии: во внешнем мире он действует одним образом, но во внутреннем – ощущает себя по другому (возможно, испытывает эротические ощущения во время церковного обряда). Или же замечу, как он непринужденно касается своего лба и как смущается, когда ему нужно коснуться половых органов, и меня, как ученого, это заинтересует. Таким образом, я обнаружу, что человек выбрасывает наибольшее количество энергии, производит более активное действие или дает сильную реакцию, соприкасаясь с тем, что находится под запретом.

Серьезный ученый, исследуя некую заданную реальность, должен игнорировать факторы, чуждые предмету его изучения. Изучать человека следует с той же беспристрастной и непредвзятой моралью, как изучаются химические валентности или микробы. Более того, именно потому, что человек намного важнее химической валентности, ученый должен быть свободен от любых предубеждений для понимания безмерной ценности, огромного значения существования и психической энергии. Если мы являемся исследователями человека или, по крайней мере, считаем себя таковыми, мы должны быть свободными и прозрачными для того, чтобы индивидуализировать, где он реально есть.

Для того чтобы знать, кто такой человек, необходима полная нейтральность и исследование «всего» человека, начиная с элементарных биологических процессов и заканчивая метаболизацией трансцендентных форм. Если не изучать с полной открытостью все, что входит в область его существования, или все, происходящее в его повседневной жизни, невозможно претендовать на научность. Совершенно безосновательно говорить об исследовании «загадки» человека: было бы честнее заявить о том, что хочется видеть в нем загадку, но совсем не верно то, что человек представляет загадку для самого себя.

Представление человека в виде загадки является следствием реализованного в столетиях выбора людей, устанавливавших научные каноны и деливших их на различные области знания, и никак не представляет собой факт, внутренне присущий проявлению человеческого разума.

В той мере, насколько человек воплощается, он может «со-быть» («быть вместе»), быть сознанием, отражать себя, и это ему совсем не трудно; он уже этим является. Следовательно, если человек себя не знает, то это только потому, что он сам так решил. С научной точки зрения, он не вправе называть «непознаваемым» то, что сам решил не познавать.