Читать книгу "Тайны древних бриттов - Льюис Спенс"

Сейчас не может быть поставлен под вопрос тот факт, что самые древние цивилизованные обитатели Египта принадлежали к иберийскому роду. Х.Р. Холл, крупнейший специалист в этом вопросе, говоря о самых первых обитателях Египта, отмечает: «Мы видим Египет изначально населенным хамитской расой (иберами), родственной живущим в смежных областях семитам, ливийцам и средиземноморцам». Он также указывает: «В дельте они (пришлые арменоиды), возможно, основали цивилизацию примитивного средиземноморского типа, которая, однако, была гораздо более высокого уровня, чем цивилизация в верховье… Иероглифическая система и вся сопутствующая ей культура, возможно, была их собственной, но скорее все же средиземноморской»{8}.

Никто еще не предпринимал более тщательного и более объемного изучения истоков средиземноморской, или иберийской, расы, чем покойный римский профессор Серджи. Он пишет: «Но этот изначальный род не мог иметь свои истоки в Средиземноморье, эта область, скорее, подходила бы для слияния народов и для их активного развития; колыбель, где произошло его зарождение и откуда он начал свое рассеяние по всем направлениям, находилась, скорее всего, в Африке».

Далее он говорит, что изучение хамитской расы помогло ему прийти к такому заключению. Под словом «хамиты» он подразумевает древних и современных египтян, нубийцев, абиссинцев, галлов, сомалийцев, берберов, фулахов и гуанчей с Канарских островов. Физические характеристики всех этих народов он находит, в целом, похожими и занимается поиском их общих истоков в Африке. Сначала он проделал это в Восточной Африке, в районе крупных озер, вблизи истоков Нила, и в Сомали. Его на это вдохновлял, в основном, тот факт, что изображения представителей расы столь часто встречались на очень древних египетских памятниках, а также факт обнаружения кремниевых орудий эпохи палеолита в долине Нила. Но обработанный кремний в обширных количествах обнаруживался также в Северной Африке и Сахаре. «Таким образом, возникла идея, что, скорее, Западная Африка, чем Восточная, была колыбелью этих народов». Таким образом, представляется более чем вероятным то, что иберы Северо-Западной Африки принесли свою культуру в Египет. Западные очаги цивилизации превосходят по своей древности египетские, и один этот факт должен свидетельствовать в пользу нашего тезиса о том, что иберы, по сути, являлись культурными преемниками капсийцев и азилийцев. Более того, как я покажу позднее, что некоторые из обрядов и обычаев древних иберийских народов Британии до сих пор могут быть обнаружены во всей своей исконной целостности среди их иберийских родственников в Северо-Западной Африке. Так, ритуал белтейна (праздника костров), заимствованный у британских иберов кельтами, до сих пор сохранился в Марокко, и это, возможно, служит лучшим доказательством не только иберийского происхождения друидизма, но и того факта, что именно иберы принесли его на наш остров.

Самые ранние письменные свидетельства, в которых говорится о религии в Британии, упоминают о странном культе, называемом «друидизм», относительно которого, как мы это видели, галлы имели мнение, что он возник в нашей стране. В течение веков была накоплена огромная масса скучной чепухи относительно природы и характера этого культа, и лишь недавно современные методы исследования были применены для изучения относящихся к нему фрагментарных материалов, которые дошли до нас и которые достойны внимания. В замечательной книге «Друиды, изучение их кельтского доисторического периода[3]сотруднику Британского музея Т.Д. Кендрику удалось представить весь вопрос в гораздо более удовлетворительном освещении, чем это делалось ранее, и он смог сформулировать более или менее окончательные выводы, касающиеся происхождения и природы друидизма.

По его мнению, вторжение саксов стерло все воспоминания о друидах в Британии, и они начали постепенно восстанавливаться лишь благодаря усилиям ученых XVI века, — утверждение, которое можно оспорить, что, я надеюсь показать позднее. Но он совершенно прав, заявляя, что это романтическое возрождение довольно смешным образом преувеличило роль традиции друидизма, представив ее достаточно соблазнительно, но в неестественной и театральной манере, распространяя при этом лживую легенду, что именно друиды являлись строителями памятников из каменных глыб в предыдущую эпоху.

Кем же тогда были друиды? Каковы были истоки друидизма и его культовые формы? На эти вопросы, которые волновали британскую археологию почти четыре столетия, еще невозможно дать определенные, исчерпывающие ответы, но по ним уже можно высказаться достаточно удовлетворительно в общем смысле.

Хотя на рассвете британской истории мы обнаруживаем, что друидизм практиковался официально народом кельтской расы, есть все основания считать, что этот культ имел не кельтское происхождение, но был заимствован кельтскими завоевателями Британии у более древнего коренного народа. Но г-н Кендрик отказывается обсуждать происхождение друидизма в Британии иначе как в свете того, что мы знаем о развитии друидизма в Галлии, поскольку в Британии «это слишком смутное, неясное явление, чтобы о нем можно было вести рациональную дискуссию». Он также не может увязать факт доминирующего влияния друидов в Галлии с заявлением Цезаря, что этот культ возник на нашем острове, на который кельты проникли лишь после их прибытия в Галлию. Он считает, что со стороны Цезаря это было лишь высказанное мнение, а не констатация факта, хотя далее шла информация, что серьезные приверженцы друидизма отправлялись в Британию, для того чтобы там более серьезно изучать его.

Далее г-н Кендрик не без основания заключает, что если друидизм возник в Британии, то он должен был обосноваться там задолго до того, как о том написал Цезарь. У Диогена Лаэртского (Жизнеописания знаменитых философов, введ. I) мы читаем, что Сотион Александрийский упоминал о существовании друидизма уже во II веке до н.э. в двадцать третьей книге своей Преемственности философов, ныне утерянной. Его зарождение в Галлии и, само собой, Британии, если она была его колыбелью, должно, таким образом, относиться к еще более далекой поре и, принимая слова Цезаря как выражение общего мнения, г-н Кендрик находит, что «трудно что-либо противопоставить утверждению, что в ранний период железного века, во времена первого торгового пересечения кельтов с Англией, в нашей стране существовал некий новый для той поры религиозный элемент, который после кельтского вторжения был привит к кельтской вере и распространился по всей Галлии, дав начало тому, что позднее было названо друидизмом».

Он задается вопросом: каков был собственно британский элемент в друидизме? Идет ли здесь речь о самом священстве, о друидической теологии или догмах? Не похоже, чтобы английский элемент был первым по значению, поскольку это подразумевало бы полное подчинение захватчиков-кельтов поверженной расе. На римских завоевателей друидическая гегемония в Британии также не произвела особого впечатления, они удостоили ее лишь беглым упоминанием.

Но в ряде кельтских областей друидов не было, похоже, что последние ограничивались территориями Галлии и Британии. Самая изначальная кельтская обметь, лежащая между Швейцарией и Венгрией, где возникла культура обработки железа Ла Тен, конечно, была населена людьми не гомогенной расы, хотя она и объединялась общей культурой и языком, и когда она, наконец, распалась, то в рассеянии ее разнородные элементы не могли сохранить в целостности свои прежние религиозные идеи. По этой и другим причинам г-н Кендрик считает, что друидизм в Галлии имел кельтское происхождение, и он не может найти в его системе верований ничего такого, что не было известно другим индогерманским народам. При этом он признает, что мало есть «воодушевляющих стимулов для тщательного исследования этих моментов» и что «пришло время прибегнуть к другому методу изучения».