Читать книгу "Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов"

В дополнение к имевшимся нагрузкам, в 1928 году Круглова С.Н. избрали не освобождённым от основной работы членом правления Единого потребительского общества «Созвездие», находившегося в селе Погорелое-Городищево. Через несколько месяцев, 9 октября того же года, собранием уполномоченных он был избран председателем этого правления и работал в данной должности до призыва его в Красную армию [27].

С 20 ноября по 25 декабря 1928 года здоровый и годный к воинской службе Сергей Круглов прошёл 240-часовой курс допризывной подготовки. Приписная книжка допризывника хранится теперь в Центральном музее МВД России [28].

В самом конце декабря 1928 года, сразу после возвращения с военных сборов, Погорельской сельской ячейкой товарищ Круглов С.Н. был переведён из кандидатов в члены большевистской партии. При этом была отмечена его большая общественная работа, выражавшаяся в активном участии в деятельности советских и комсомольских организаций. Как говорилось выше, за прошедшее время Сергей являлся делегатом трёх уездных конференций ВЛКСМ, двух волостных и одного районного съездов Советов, членом ревизионной комиссии. Одну из рекомендаций кандидату дал Ржевский Волком ВЛКСМ, отметив его как «честного и вполне подготовленного товарища». В соответствии с протоколом № 7 Погорельский Волостной комитет партии на своём заседании от 4 января 1929 года, заслушав материалы первичной партячейки и согласившись с ними, постановил «перевести тов. Круглова С.Н. из кандидатов в действительные члены ВКП(б)» [27]. Никак не думал тогда новоиспечённый коммунист, получая в свои руки партийный билет № 152838, что жизнь повернется совсем по-иному, и всего через три десятка лет у него коварно и бесчестно отберут эту «пурпурную книжицу», которой он чрезвычайно дорожил.

В армию Сергея Круглова призвали в октябре 1929 года, в результате чего прервалась его плодотворная деятельность председателя правления Погорело-Городищевского общества потребителей и, как оказалось в дальнейшем, вообще навсегда завершилась трудовая и общественная деятельность боевого партийца на земле его малой родины. Теперь на берег Волги, в милые сердцу края Сергей Никифорович попадет только в годы войны, чтобы увидеть спалённую немцами дотла родную деревню. Да однажды привезёт сюда своих детей, стремясь показать им дорогие места на берегу Волги и фундамент так и не восстановленной после пожара избы их деда Никифора.

Вопреки ранее рисовавшимся прожектам о море и о флоте, Призывной комиссией Ржевского уездного военкомата направлен был новобранец служить в 1‑й автобронедивизион, дислоцировавшийся в Москве, в районе Хамовников. Однако с учётом того, что у бойца имелся значительный опыт управления трактором, его здесь же в столице перевели в 3‑й танковый полк. Эта войсковая часть считалась коммунистической, поскольку не только командный состав, но и все рядовые бойцы являлись членами партии. Сначала будущий генерал-полковник отбывал службу красноармейцем, затем стал командиром отделения, а через полгода исполнял должность командира танка, младшего автотехника батальона. Всё время пребывания в армии коммунист Круглов вёл, как и прежде, большую общественную работу: являлся политинформатором в Ленинском уголке, был членом полковой многотиражки «Танкист», избирался секретарём партячейки особой танковой роты, а затем членом полкового бюро ВКП(б).

Армейская служба в буквальном смысле слова оставила на Сергее свой видимый след: во время поездки на грузовике группы бойцов водитель не справился с управлением, и машина перевернулась. Многие красноармейцы получили травмы, а наш герой при падении из кузова ударился лицом о придорожный камень. На фотографиях, сделанных после этой аварии, заметно, что нос у него, скажем так, не совсем стройный, словно у опытного боксера.

Ещё до этого неприятного инцидента красноармеец Сергей Круглов сфотографировался в фотоателье на фоне нарисованного парка, сам в буденовке, форменной гимнастерке с петлицами командира отделения, шароварах и сапогах, и отправил этот снимок своим родителям, подписав его так: «На память от любящего сына. 28 мая 1930 года. Круглов» [27].

Военная служба продолжалась недолго, чуть больше года: стране нужны были рабочие руки. Демобилизовавшись в ноябре 1930 года как «средний командир запаса», Сергей вместе с бригадой таких же завершивших воинскую службу танкистов-красноармейцев выехал в порядке партийного шефства в Казахстан. Здесь на чернозёмных полях, раскинувшихся по берегам реки Тогузак, около одноимённой станции Кустанайской области, в условиях резко континентального климата с жарким сухим летом и холодной малоснежной зимой, квалифицированный сельский специалист проработал в течение года старшим инструктором‑механиком в Учебно-опытном зерносовхозе (УОЗ) № 2 имени Голощёкина, проявив одновременно себя и активным коммунистом. В отзыве, подписанном 30 сентября 1931 года секретарём парткома, говорилось, что за время пребывания на казахстанской земле член ВКП(б) тов. Круглов С.Н. успел поработать секретарём ячейки Зональной Опытной станции, членом пленума и бюро парткома и даже исполняющим обязанности самого секретаря партийного комитета УОЗа. В связи с тем, что Сергей не просто трудился на Опытной станции, но и вёл там «исследовательскую и рационализаторскую работу», партком рекомендовал своего временного работника для поступления «на подготовительное отделение аспирантов Института Политехнического Труда».

Директор и заведующий личным столом УОЗа выдали прикомандированному специалисту справку о том, что в период посевной и ремонтной кампании он использовался как инструктор‑механик и в связи с недостатком квалифицированных кадров был задержан в зерносовхозе дольше положенного срока. Это же подтверждало и Удостоверение, подписанное руководством УОЗа 25 октября 1931 года [27].

3. Учёба в институтах

Имея за плечами лишь среднюю школу 2‑й ступени, Сергей Круглов постоянно стремился к тому, чтобы продолжить своё образование. Возраст, 24 года, был ещё не так велик, но уже намекал о том, что с учёбой в вузе следовало поспешить. Возможность в этом плане представилась в конце 1931 года, когда сельский механизатор в соответствии с решением партийных органов отправился в столицу и с некоторым опозданием, обусловленным уважительной причиной, в ноябре месяце, после обычно начинавшихся в сентябре занятий, поступил в Московский индустриально-педагогический институт имени Карла Либкнехта на общественно-экономический факультет.

Это высшее учебное заведение было создано в 1923 году и называлось тогда Педагогическим индустриально-техническим институтом имени Либкнехта. В задачу этого первого советского вуза такого профиля входила подготовка преподавателей технических и специальных дисциплин, мастеров производственного обучения для профессиональных учебных заведений, рабочих факультетов, фабрично-заводских училищ и общеобразовательных школ. В начале тридцатых годов, в дополнение к Московскому институту, в Свердловске, Нижнем Новгороде и других городах появилась отраслевая группа учебных заведений, получившая название индустриально-педагогических. В соответствии с решением задачи индустриализации страны остро возник вопрос о типе инженера, необходимого бурно развивавшейся экономике страны. Вузы должны были готовить «сознательных строителей социализма». В этих условиях инженер оказывался не просто специалистом в своей отрасли, но и воспитателем, педагогом, «пропитанным идеями реконструкции и коллективизации». Естественно, специальность инженера с самого начала ее преподавания связывалась с выработкой марксистского мировоззрения, с умением подойти с этих позиций ко всем явлениям жизни. Кроме технических дисциплин, будущему специалисту давались курсы педологии, педагогики, психологии, возрастной гигиены и другие. В результате к середине тридцатых годов вуз, дававший инженерно-педагогическое образование, стал называться Московским Государственным педагогическим институтом имени К. Либкнехта [35].