Читать книгу "Шалости нечистой силы - Татьяна Гармаш-Роффе"

И с этими словами девушка протянула ему ручку.

– Твоя? – прищурилась Галя.

Стасик кивнул в ответ.

– Вы что-то путаете, – горячо заговорил он, – я никаких заказов не оформлял!

Девчушка усмехнулась:

– Как же, ведь это ваш адрес указан, верно?

И протянула Стасику какую-то бумажку под нос. Галя заглянула через плечо. Адрес был правильным.

Стасик только безнадежно махнул рукой, повернулся и исчез в глубине квартиры, оставив Галю выпутываться самой.

Пробормотав, что это недоразумение, и сунув девушке деньги за расходы на транспорт, Галя закрыла дверь и последовала за Стасиком.

Стасик лежал на диване бледный, закрыв глаза.

– Ручка действительно твоя?

– Моя, – не раскрывая глаз, отозвался Стасик. – Она у меня всегда в нагрудном кармане лежала. Я думал, что ее потерял… Но она вовсе не память об отце, не знаю, как я мог это ляпнуть, я ее сам в прошлом году купил!..

– Так ты там был?!

– Где?

– В фирме «Ваш домовой»!

– Да нет же!

– Тогда почему ты говоришь, что ты это «ляпнул»? Если ты там не был, то и не мог «ляпнуть»!

– Слушай, у меня башка совсем не варит… Может, мне еще аспирину принять?

– Погоди, так ты был или не был в «Домовом»?

– Галка, ты – садистка! Ты – инквизиция! Ты понимаешь, что я сейчас сдохну – так голова раскалывается?

Галя сходила снова на кухню и, едва бульк воды в горле у Стасика засвидетельствовал о прохождении таблетки по назначению, упрямо повторила:

– Ты был в «Домовом»?

– Не бы-ыл!!! – застонал Стасик, осторожно опуская голову на валик дивана. – Это у меня домовые были!!! Они мне мебель передвинули!!!

– Тогда откуда у них твоя ручка? – твердо вела следствие Галя.

– Галя, Галочка, родная, оставь меня в покое, а?

– Ручка действительно твоя? А то, может, просто такая же?

– Моя, моя… Я не знаю, как она у них оказалась, я в «Домовом» никогда не был и никогда о нем не слышал, и почему ко мне пришли домовые, я не знаю!!! И зачем мне мебель передвинули – тоже!!! Или ты скажешь, что я грузчиков вызвал, а потом забыл?!

– Знаешь что, Стасик, – задумчиво проговорила Галя, – не нравится мне все это. Сходи-ка ты вправду к врачу… Да поскорее!

Роман с Романом

Вера Лучникова была психологом. На психфаке отучилась еще в те годы, когда там преподавали кондовую психологию по-советски. Но позже, уже под ветрами перестройки, она написала книгу для начинающих бизнесменов о поведенческой специфике иностранных партнеров, связанной с особенностями их национального менталитета. Книга была написана языком простым и понятным любому (даже «начинающему бизнесмену»), примеры и советы были конкретны, легкий юмор придавал книге шарм, и она быстро сделалась популярной в кругах предпринимателей. И Анатолий, прочитав книгу, разыскал Веру и предложил ей работу у себя: понравился ее легкий юмор и глубокое знание предмета. Она согласилась: зарплата хорошая, работа интересная…

Анатолий мыслил широко: иностранный партнер имеет, как правило, определенный выбор на российском рынке, и, чтобы получить выгодный контракт, нужно выиграть его у конкурентов. В этом, по замыслу, и должна была ему помочь Вера Лучникова.

Конечно, он немного опасался: взял человека со стороны, совершенно незнакомого, без рекомендаций, если не считать книги. Но первая же встреча с Верой его успокоила, более того – порадовала, более того – обнадежила…

В чем именно обнадежила, он не смог бы сказать и еще меньше готов был признать, что ему сразу же захотелось завести с ней отношения, а уж какие именно – это и вовсе не подлежало осмыслению… Просто в Вере было что-то притягательное, что-то такое, что заставляло замедлять шаги, проходя мимо, что тянуло затеять разговор, пусть и пустячный, и ловить звуки голоса, и завороженно смотреть в лучистые глаза…

Вера была довольно высокой, тонкой – именно тонкой, а не худой, – с мягким, нежным покатом плеч и грациозной шеей. Изящный овал миловидного лица, гладкие русые волосы, темно-серые глаза в опушке каштановых ресниц («глаза Роми Шнайдер», – нашел сравнение Анатолий) лучились покоем и доброжелательностью. И еще, пожалуй, едва заметной иронией, необидной усмешкой, словно она понимала все то, что недоговаривал собеседник, но сразу же и прощала его маленькие хитрости и слабости…

В ней чудилось что-то старинное – эта мягкая женственность, несуетное достоинство, благородство осанки и жестов… Было легко ее представить в прошлом веке, например, на балу, с открытыми гладкими плечами, с жемчугами, охватывающими стройную шею. И, конечно, окруженную самыми блестящими поклонниками, потому что Вера была не просто красивой женщиной – Вера оказалась великолепным собеседником, а в прошлом веке это, кажется, в женщинах ценили…

Она была очень моложава; Анатолий прикинул – максимум тридцать три. Но когда стали оформлять ее на работу, выяснилось: тридцать восемь. И в этой моложавости было что-то трогательное. На нежном лице Веры первые, пока едва заметные морщинки казались печатью легкой усталости и отчего-то вызывали желание приласкать, приголубить, притянуть к себе и сказать: «Пойди приляг, отдохни, а я тебе чайку сделаю…»

Анатолий в свои пятьдесят четыре так или иначе смотрел на Веру как на девочку – будь ей тридцать или тридцать восемь. Но то, что ей именно тридцать восемь, почему-то умиляло его.

Деловые же качества Веры просто превзошли его ожидания. Вера – с ее сдержанным достоинством, с ее быстрым и цепким умом, с ее тремя европейскими языками – обладала поразительным даром располагать к себе иностранцев. Она вызывала немедленное и прочное доверие, ощущение надежности и корректности в делах, и вскоре фирма Анатолия приобрела устойчивую популярность в кругах иностранных бизнесменов, а вместе с популярностью – выгодные контракты.

И теперь Анатолий Сергеевич не приступал ни к одной сделке, не пропустив потенциального партнера – будь то иностранец или соотечественник – через предварительную беседу с Верой Игоревной и не получив ее заключения.

Ирина Львовна время от времени вплывала в территориальные воды мужниной фирмы, чтобы осмотреться и почуять: чем тут пахнет? Каковы ноги у новой секретарши? Кто глазки строит ее драгоценному во всех смыслах супругу?

Верочка – Ирина Львовна упорно называла «психологиню» Верочкой, хотя каждый раз делала над собой усилие, потому что обратиться отчего-то хотелось по имени-отчеству, – Верочка глазки не строила, Верочка не была секретаршей и ноги напоказ не выставляла… Тем не менее Ирина Львовна почувствовала в ней угрозу моментально. Вера не была смазливой – она была красивой, хоть и неброской, неяркой красотой; она не была сексуальной – она была женственной; она не была кокетливой – она была обаятельной. Но главное, Вера совершенно не реагировала на властную Иринину манеру привычно подчинять всех. Вера была вежлива с ней и даже почтительна… Однако ж Ирина чувствовала, что ее начальственные ухватки, беспроигрышно порождающие волну услужливости в людях, разбивались о непостижимую скалу по имени Вера в мелкие, не стоящие внимания брызги…