Читать книгу "Ответный уход - Сергей Вольнов"

– Эй, ты ближе к делу, – проявил нетерпение старик. – А то я его сейчас перечертыхаю и прямо в твои уши…

– А если к делу – он как раз собирался на эту самую Лилит. Иначе откуда бы мне знать про это ваше солнце Рэдкронг, я ведь дальше этого бара не летал, и все путешествия у меня алкогольно-виртуальные… Ох и ругался же он, когда узнал, что никто на свете не возьмётся его туда доставить! У него какой-то частный промысел на этой планете был, а тут оказалось – Лилит исчезла…

– Так прямо и исчезла?..

– Ну, так – не так, конечно, никто на её месте космической пустоты не видел. Всё проще: она из памяти сетевой исчезла, из всех локальных терминалов – из станционных, из корабельных, из планетарных… Нигде в Сети нету её координат больше! Представляешь, была – и нету! Я, признаться, до этого случая не очень-то верил в пропажи миров, мало ли сказочек по космосу гуляет. А тут… Ну, понятно, у того грязно-чёрного видок был, как у покойника… – Лакайф поднял взгляд на старика и вздрогнул. – Э-э… Дедуля, ты чего?! Плохо тебе, что ли? Ты сейчас на него похож… на далжианина… только не ругаешься!

Лакайф сделал быстрый жест, подзывая бармена. Тот моментально принёс две порции выпивки, и с тревогой взглянул на старика. Но дедуля уже начал приходить в себя. Открыл глаза, обвёл взглядом Лакайфа и молодого узколицего бармена.

– Ничего-ничего, всё нормально… Бывает. Это как удар под дых, когда твоё прошлое отламывается кусками, разлетается на осколки. И уже ничегошеньки не вернуть… Как-то упустил я из виду, что пятая планета светила Рэдкронг множеству наших приют дала… А я ведь, грешным делом, без напарницы остался по роковому стечению обстоятельств, и как раз намеревался побывать на Лилит, подышать воспоминаниями. Не успел, значит…

В нём, казалось, просыпался другой человек. Не просто опечаленный, а смертельно уставший. Он поднял глаза на собеседника:

– Видно, не судьба… Можно одну просьбу?.. Извини, имя запамятовал…

– Да мы вроде бы и не знакомились… Лакайф моё имя.

– А меня Иван… Можно просто Корнеич. Не сочти за труд, Лакайф, брось монетку в саундбокс… хороший тут у вас ящик, старенький совсем, раритет… И выбери из блюзов самый-самый… «Блюз медленно падающей звезды». Она так любила блюзы.

Лакайф, сочувственно покачав головой, направился к автомату. Вместо монетки опустил в прорезь служебный жетон, выбрал соответствующую мелодию и щёлкнул по сенсору «Пуск». Допотопный музыкальный автомат издал мелодичный, чуть слышимый перезвяк, предваряя выбранную композицию. Лакайф обернулся к Ивану Корнеичу, чтобы приободрить разволновавшегося старикана каким-нибудь подобающим жестом. Однако тот не смотрел в сторону да-уннца – прямо перед ним, у самого столика, возвышался незнакомый посетитель, и что-то быстро говорил старику. Лакайф направился к ним и даже успел, пока не начал звучать блюз, уловить пару фраз:

– …ините, я вижу, вы заливаете какое-то горе… Судя по музыке, вы, вероятно, расстались с женщиной…

– С чего ты взял? По блюзу судишь, что ли?.. – неприветливо ответил Иван Корнеич.

Лакайф подошел к столу и молча уселся на свой стул. Незнакомец продолжал стоять и, слушая густые, протяжные звуки музыки, процитировал:

– «Блюз – это страдания хорошего человека, расставшегося с женщиной». Так говорил Би-Би-Кинг, древнеземной король блюза… Это в душе мужчины звучит пустота, оставленная на память женщиной, ушедшей из неё навсегда… А партию трубы исполняет одиночество. Ведь, по сути, люди – наиболее одинокие существа во Вселенной…

Старик Иван, ощупывая его взглядом, процитировал медленно, без эмоций:

Эта мысль – украденный цветок,

Просто рифма ей не повредит:

Человек совсем не одинок!

Кто-нибудь всегда за ним следит, —

так говорил Игорь Губерман… И что ему возразишь? Вот ты за кем следишь, мил человек? За мной?

– Я бы почитал за честь следить за таким человеком… – незнакомец покачал головой. – Увы. Как говорится, рылом не выше.

– За похвалу, конечно, спасибо… Но вообще-то, насколько я помню, надо говорить «рылом не вышел», – резонно заметил старик.

– А с чего вы решили, что я вообще за кем-то слежу?

– Тут и решать нечего… Чужой интерес – он по глазам бритвой режет. А ты к тому же такой проницательный… Зришь в корень – ну чисто «нолеглаз».

Незнакомец искривил губы в ухмылке и парировал:

– Ну, если уж меня записывать в черношлемники, то зачем скромничать? Ежели я вашей милостью произведён в «нолеглазы», то, надеюсь, не в рядовые? Не меньше, чем в командиры ихнего легиона. И буду я этот, как его… новомарсианин, Великий Трибун собственной персоной. – Он заразительно засмеялся, буквально вынудив Ивана и Лакайфа сначала заулыбаться, а потом расхохотаться вместе с ним.

Когда смех иссяк, местный житель сказал:

– Да видывал я этих уродов, новомарсиан… Правда, не в натуре, а в какой-то программе о реликтовых расах. Новомарсиан вообще-то считанные миллионы остались, не размножаются с имперских времён, они долгоживущие, но не вечные же… Ну зрелище, я вам доложу! Так сказать, больные фантазии детишек пьющих родителей… Росточку не выше среднего нашего, зелёные, как тошнотики, глаза большущие, выпученные… А на голове – то ли рожки, то ли локационные антенны. Короче, готовые персонажи для приступа белой горячки… Во! Вспомнил – именно так наши пращуры когда-то изображали типичных инопланетян. Зелёные человечки с антеннами на головах. Видел как-то иллюстрацию в одной из древних книжек. А ты-то… – он замялся.

– Груммиль Сторас, – подсказал приблудившийся незнакомец.

– А ты, Груммиль, с ними вживую встречался?

– Да нет, не доводилось как-то…

Этот нежданный собеседник Груммиль Сторас выглядел, в общем-то, непримечательно, если бы не пара деталей: глубоко посаженные тёмные глаза на округлом лице и хищный с горбинкой нос, тонкая спинка которого к тому же ещё и была искривлена, скорее всего тупым тяжёлым предметом, коим вполне мог быть чей-то кулак. Всё остальное было усреднённое и неброское. Даже одежда. Одет он был в эластичный моноцветный «комби» серого окраса, застёгнутый под самое горло.

Новый собутыльник, как ни странно, беседу не испортил; мужчина принялся вспоминать путешествия, которые совершал, будучи молодым лоботрясом, купавшимся в деньгах и внимании богатых родителей. Правда, Лакайфу, который за всю жизнь так и не выбрался дальше этого космопорта, пришлось стреножить свой язык и просто поддакивать, усердно подливая. А вот Корнеич неожиданно расчувствовался…

– Эх, податься бы в Луатну… – мечтательно прикрыл он веки. – Это в скоплении Единорога, четвёртая планета системы Белого Медведя… Там знаешь в чём своеобразие? Не знаешь, так я скажу. Там воздух имел запах! Именно запах, а не всякую там химическую вонищу. Я до сих пор отчётливо представляю тамошний утренний ветер, я помню свой восторг, когда пришло понимание, КАК пахнет настоящее Утро… А мир Багридда? Кто из вас бывал там? Кто вспомнит эти с ума сводящие, завораживающие поля, что расстилаются под ногами цветными волнами, накатывающимися одна за другой… Я обожал бродить по этим светящимся коврам, состоящим из колоний полуразумных растений, напоминающих пушистый мох. А они обожают, когда по ним ходят. Если долго находиться наедине с ними, и ничем не пугать, то они пытаются настроиться на контакт и трансформировать человеческие мыслеобразы, и даже транслировать, как на гигантском экране, всё то, о чём думают ходящие по ним. Представляешь, огромный видеоковёр под твоими ногами, а ты идёшь по целому миру, по всему тому, что рождается в твоей голове, видишь знакомые образы, пугаешься тому, что прятало подсознание… А когда они начинают тебе доверять и пробуют показывать своё сокровенное – этого не описать! Голова начинает идти кругом, ты куда-то проваливаешься… Чем не виртуальный наркотик, тотальные глюки со всех сторон! А когда почувствуешь, что уже не выдержать – просто закрой глаза и замри на месте… Разительный контраст – только ты, темнота и тёплый ветер. Странно, там ведь всегда был только тёплый ветер, приветливый такой… – Иван закашлялся, не глядя нащупал стакан с недопитым коктейлем и опрокинул его одним махом себе в глотку. Крякнул, сжав кулаки, и продолжил: – А теперь где он, этот непередаваемый, прекрасный мир? Где?! А нигде… Стёрт! Так же, как Луатна. Так же, как и Чэнджи… Тоже ещё та планетка была. Я там бывал в юности. Там всё не так, как на Багридде. Суровый мир… для настоящих мужчин. И ветер там злой, но не враждебный, а… Понимаешь… – Иван подыскивал слова, потрясая раскрытой пятерней. – Ветер там словно испытывал тебя. Налетит тугой волною, окатит, побуйствует, а потом глядишь – признáет, и всё, ты свой… Дальше – только освежает. Но всё равно, в руки не даётся, у ног обессилено не скручивается…