Читать книгу "Если б мы не любили так нежно - Овидий Горчаков"

В Абердинской семинарии, куда позднее поступил юный Джордж Лермонт, братьев Мельвиллов почитали как героев, короля поносили почти открыто как предателя, продавшегося церкви южников.

Весной 1603 года в Эдинбург примчался, загнав взмыленного коня, гонец из Лондона. Он объявил королю Шотландии Иакову VI, сыну королевы Марии Стюарт, что бездетная королева Елизавета скончалась, а он — единственный наследник — теперь король Англии Иаков I. Вскоре заблаговестили колокола собора в Абердине, в Сент-Эндрюсе — городе Лермонтов и всех церквей в Шотландии, Англии и Ирландии. Но Иаков I и VI не прибавил славы Англии и обманул надежды шотландцев. Джорди Лермонту в день воцарения Иакова шел седьмой год.

Джорди Лермонт хорошо помнил тот день, когда в Лондоне король казнил Гая Фокса.[12]Это было в декабре 1605 года. Отец только что вернулся из Америки. День был холодный, дождливый. С Северного моря дул свирепый норд-ост. Отец сидел у потухшего очага, плакал и пил скотч[13]из Ивернесса. И в тот штормовой день под вечер он впервые угостил сына скотчем. Джорди мужественно проглотил огненную шотландскую воду, добытую из ячменя. От нее пахло дымом походных костров в диких и вольных горах. И похлебка в тот вечер была у Лермонтов тоже из ячменного зерна, из тушеной говядины и овощей, и она тоже называлась самым родным словом — скотч, шотландка. Скотч отец называл Uisgeleatha — водой жизни по-кельтски.

— Кто такой Гай Фокс, папа? — спросил Джорди у отца. — Ты с ним плавал?

— Нет, он, кажется, не моряк, — с сожалением отвечал отец, — но это смелый человек, настоящий человек, хотя и южник.

— Не забивай мальчику голову, Эндрю! — вдруг восстала всегда молчаливая мама, кроткая, смирная и беззаветно преданная мужу и сыну. — Рано ему говорить о таких вещах!

— О любви к свободе никогда не рано говорить! — жестко возразил отец. — Гай Фокс был пойман королевской полицией при попытке взорвать к черту аглицкий парламент вместе с королем Иаковом, который так притесняет нас, шкотов, и преследует нашу пресвитерианскую веру, хотя он и сам против этого изверга Папы Римского, протестант-англиканец…

— Но мальчику этого не понять, — не сдавалась мама.

— Вырастет — все вспомнит, все поймет! У Гая Фокса было тридцать шесть бочек пороха под Вестминстерским дворцом. Да, жаль, что он родом из Йорка, а не шкот… Мы с тобой, Джорди, никогда не должны забывать эти декабрьские казни, учиненные в столице нашим Государем! Монарх поплатится за это!

Позднее Джордж узнал правду о пороховом заговоре, которую не знал отец. Гай Фокс происходил из знатного рода, служил офицером во Фландрии. Главой порохового заговора, организованного католиками под началом иезуитов, он стал в 1604 году, когда ему было почти тридцать пять лет. Сняв дом близ «матери парламентов» в Вестминстере, он и его помощники начали подкоп под стены парламента. Когда подкоп был готов, заговорщики ухитрились доставить в погреб парламента бочки с порохом. Они собирались взорвать короля Иакова I Стюарта вместе с пэрами Англии и палатой общин. Но некоторые католики, участвовавшие в заговоре Гая Фокса, страшились пролить кровь своих же единоверцев — членов палаты лордов. Они предупредили этих благородных католиков об опасности, весьма прозрачно намекая на готовившийся взрыв в парламенте. Нашлись и предатели, открывшие заговор королю. 5 ноября 1605 года Гай Фокс и его сообщники были схвачены и вскоре казнены. С тех пор английский народ ежегодно отмечает раскрытие заговора, устраивая гуляния и взрывая чучело Гая Фокса, начиненное фейерверками.

Воинствующие иезуиты и Гай Фокс были безмерно далеки от патриотов Шотландии, хотя и те и другие были противниками Иакова Стюарта. Из этого Джордж Лермонт уже в юности сделал тот вывод, что мало быть преданным правде и любить правду, надо уметь ее распознавать, а для этого нужно многое знать и обладать достоверными сведениями.

Лет с девяти учился Джордж у родного дяди Михаила (Майкла) Лермонта, пресвитера, известного во всей округе знатока закона Божия, а также иностранных языков. В доме дяди хранилась святыня рода Лермонтов — рукопись XII века со старофранцузским текстом романа в стихах «Тристан и Изольда». Все Лермонты уверяли, что это собственноручный оригинал Томаса Рифмотворца.

Латынь Джорджу преподавал виднейший латинист Абердина — дядин друг пресвитер Джон Лич, наизусть знавший «Жизнь двенадцати цезарей» Светония и множество других древнеримских текстов, коими он старательно пичкал юного Лермонта, сокрушаясь и отчаиваясь, когда видел, что его ученик с мучительным трудом, судорожно сдерживая челюсть, пытается скрыть томительные зевки. В 1624 году Лич осуществит мечту всей своей жизни — издаст в Лондоне свой учебник Rudimenta Grammaticoe Latinoe, о чем, увы, никогда не узнает Джордж Лермонт.

В девять лет Джордж отведал скотча и розог латиниста, в десять уж знал любовь. Ее звали Шарон. Она была ирландкой с зелеными глазами и рыжими волосами. Ей было девять лет, и она тоже была дочерью моряка. Он собирал ракушки на пляже, самые красивые, и дарил их Шарон. Он рос с этой страстью, истинной, сильной, хоть и ребяческой, и ему казалось, что все входило с годами в его душу — солнце над морем, ветер и брызги, туманы в горах, было неотъемлемой частью этой любви. Потом он никогда никого так не любил.

И Джорди, и Шарон жили в старом Абердине, или Абердоне, как упрямо называли свой город старожилы по названию реки Дон, на берегах которой теснились его средневековые дома. Взявшись за руки, все живописные улочки исходили они вдвоем. С семиарочного моста через реку Ди, построенного почти сто лет до них, ловили они разную рыбешку, и Шарон как на зло всегда везло больше, чем ему. Они любовались Святым Макарием — изумительно красивым готическим собором, возведенным еще в XIV веке, и мощным старинным замком воинственных абердинских эрлов в Новом Абердине с мрачными боевыми башнями, увитыми дикими розами.

Вместе с Шарон Джорди забирался в глубь таинственных угрюмых лесов, лазил по горам. Не раз карабкались они по утесам Бен-Муш-Дуи — второй по высоте горы Шотландии. В Бремарских горах пастухи дарили им голубые и желтые топазы и прозрачный горный хрусталь, чистый, как вода в реках Доверяй, Дон и Ди, где рыбаки угощали ребят свежей форелью, и в реке Итан, где издревле добывали жемчуг, который так любила Мария Стюарт.

По шотландскому обычаю на пасху Джорди ходил с Шарон из дома в дом и просил у хозяев яйца. Чтобы натянуть нос соперникам из числа абердинских девчонок и мальчишек, они поднимались досветла, когда все вставали к заутрене. Набрав сырых яиц, они спешили к заветной горке у церкви, где вскоре собиралась знакомая детвора со всего прихода, чтобы устроить яичное ристалище, бой пасхальных яиц! Чье яйцо окажется самым счастливым — укатится дальше и быстрее? Джорди не раз выигрывал это старинное соревнование, а Шарон всегда не везло, и она уходила домой, плача сердитыми слезами. А Джорди лупил мальчишек, посмевших назвать ее рыжей.