Читать книгу "Сезон любви - Элин Хильдебранд"

Соус айоли.

Почистить серебро.

Шампанское!!!

Когда-то Маргарита постоянно составляла списки. Каждый день ходила в рыбную лавку Дасти и за зеленью, мясо ей привозили. Она делала запасы, жарила перец, пекла хлеб, заквашивала йогурт, раскатывала тесто для открытых пирогов – тартов, взбивала крем, молола специи. Ресторан «Зонтики» был уникальным местом, Маргарита предлагала только ужин, и всего из четырех блюд – закуски, салата, горячего и десерта, но каждый день разных. Эта простота безумно злила Портера. «Посетителям нужен выбор! – доказывал он. – Люди хотят приходить сюда, когда проголодаются, а ты диктуешь им, что они будут есть и во сколько. Бизнес так не ведут, Дейзи!»

Маргарита еще раз прочитала список, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Хлеб. Если начать прямо сейчас, у теста будет десять часов, чтобы подойти. Она достала из холодильника банку закваски, нашла в кладовке сахар, соль и муку. Знакомые, которых Маргарита порой встречала в супермаркете, всегда интересовались, что у нее в тележке. Украдкой рассматривали покупки примерно в той же манере, как кто-то проводит по мебели пальцем в белой перчатке – проверяет, есть ли там пыль. Обычно они видели жестянки с кукурузой, консервированные супы, изредка кусок дорогого французского сыра – Маргарите нравилась его текстура, – и самые простые продукты, вроде соли, сахара или муки. Ничего экзотического. Маргарита больше не получала удовольствия от еды. Не чувствовала вкуса и ела только для поддержания жизни.

Она тосковала по готовке, как тоскуют по ампутированной конечности. Было что-то странное и греховное в том, чтобы снова встать к плите, как будто нарушаешь обет. «Только для нее», – подумала Маргарита. Только один ужин. Поначалу она суетилась, хваталась за все сразу, хотела быстрее закончить. Достала из шкафа три большие миски из нержавеющей стали; они звякнули, словно кимвалы. Миски покрывала пыль, но прежде чем их помыть, Маргарита решила согреть воду для хлеба (сто градусов по Фаренгейту, как советовала она в своей статье о хлебопечении для канадской газеты). Раньше Маргарита действовала методично и размеренно, шаг за шагом, не то что теперь. «Помедленнее! – велела она себе. – Думай, что делаешь!» Она выложила закваску в самую большую миску, добавила сахар, соль, чашку муки и смешивала до тех пор, пока не получилась жидкая болтушка. Добавила муки, потом еще немного, не переставая перемешивать, замесила мягкое и нежное тесто. Оно липло к рукам; Маргарита подсыпала еще муки и месила его, мяла обеими руками. «Бесподобно! Это как лекарство. Я счастлива!» Вдруг захотелось музыки. Маргарита нажала на кнопку стереосистемы, оставив белый след от муки. Интересно, вспомнит ли она это ощущение счастья через три-четыре дня, когда будет вытирать пыль? Наверное, оно исчезнет, превратится в другое чувство, в зависимости от того, как пройдет ужин. Сейчас же Маргарита вдохновлялась энергией предвкушения. Она всегда любила процесс подготовки. Каждый ужин становился событием потому, что в ее ресторане «Зонтики» самыми интересными оказывались вечера, когда посетителей было немного, в основном местные жители и завсегдатаи. Все переговаривались через столы, обмениваясь сплетнями, и много пили.

Элла Фицджеральд. Маргарите тоже хотелось петь во весь голос, но она стеснялась, хотя и была у себя дома – а вдруг услышат соседи или почтальон? Поэтому Маргарита позволила петь рукам. Она накрыла тесто для хлеба пищевой пленкой, выставила на солнце, потом достала блендер и выложила в чашу ингредиенты для мусса: яйца, сахар, полчашки крепкого кофе, жирные сливки и восемь унций растопленного темного шоколада «Шарффенбергер». Что может быть проще? Шоколад прислал в феврале редактор кулинарной рубрики канадской газеты в благодарность за рецепт этого самого мусса, который Маргарита дала в своей колонке ко Дню святого Валентина. Читатели были в восторге. Маргарита посоветовала использовать самый дорогой и вкусный шоколад, который только можно найти в радиусе пятидесяти километров. «Ни в коем случае – повторяю, ни в коем случае! – не кладите “Нестле” или “Хёршис”». Маргарита нажала на кнопку, наслаждаясь шумом работающего прибора. Затем перелила шоколадную массу в формочки и поставила в холодильник.

Как оказалось, Портер ошибся насчет ресторана и того, что хотят посетители. Им требовался умелый шеф-повар, авторитет, чтобы показать, как нужно есть. Маргарита создавала клиентуру с каждым новым блюдом, с каждым ужином: самые свежие и зрелые ингредиенты по сезону, изысканное сочетание резкого и нежного, пресного и пряного, хрустящего, соленого, сочного. Начинала с нуля. Иногда делались исключения: у Дэмиана Викса, Маргаритиного юриста, была аллергия на морепродукты, а один из чиновников городского управления терпеть не мог помидоры и жесткие прожилки салата ромэн. Вегетарианская еда? Прихоти беременных? Маргарита потакала многим капризам, хотя ни за что бы это не признала, и спустя несколько лет посетители полностью ей доверяли. Они уже не просили хорошо прожарить стейк или полить блюдо майонезом. Ели все, что предлагала Маргарита: лягушачьи лапки, рагу из кролика с белой фасолью под корочкой из слоеного теста, киноа.

Портер убеждал ее увеличить количество гостей, чтобы удвоить прибыль.

– Одна партия в половине седьмого, другая – в девять. Все так делают, – говорил он.

Маргарита отказалась.

– Когда я заканчивала школу, девочки шли в учительницы или медсестры. Университеты были для мальчиков. Школы кулинарного искусства – для европейцев. Я не делаю то, что делают другие. Если люди хотят ужинать в «Зонтиках», пусть приходят к половине восьмого. Столик на весь вечер будет компенсацией за это неудобство.

– А как же прибыль? – удивился Портер.

– Я не пошлю Франческу стоять у посетителей над душой ради прибыли. Мой ресторан не для наживы, – твердо сказала Маргарет и пояснила, кивнув на еще пустой обеденный зал: – Мы любим друг друга. Я и они.

Песня закончилась. Часы отбили время. Уже десять. Маргарита пошла в спальню – позвонить в магазин и заказать мясо. Предложили кусок вырезки весом в три фунта, меньше не нашлось. Многовато, но Маргарита решила, что упакует остатки и передаст для Ренатиного жениха.

Еще один резкий звук. Последние двенадцать часов все звуки раздавались неожиданно, как выстрел. Что это за пронзительный писк? Неужели сломался CD-проигрыватель? Маргарита поспешила в гостиную. Проигрыватель молча ждал. Звук доносился из кухни. Ах да, это же давно забытый сигнал таймера на кухонной плите. Мидии готовы.

10.07

Рената не думала, что останется одна, тем не менее так и вышло. Кейд с отцом катались на яхте, Сьюзен играла в теннис, в яхт-клубе Ренату ждали только через два часа, и поэтому она решила пробежаться. Может, кофе подействовал, а может, то смутное ощущение беспокойства, которое испытываешь, когда дома нет никого, кроме тебя. Поднимаясь в комнату для гостей по черной лестнице (надо же, здесь и черная лестница есть!), Рената обнаружила Мистера Роджерса, который, выгибая спину, разгуливал между балясинами. Значит, она все-таки не одна.

Рената переоделась в спортивную форму и собрала волосы в хвостик. Уровень вины достиг отметки шесть с половиной по десятибалльной шкале и поднимался все выше. Перед поездкой на остров Рената дала отцу слово, что не при каких обстоятельствах не будет общаться с Маргаритой. Но разве можно было устоять? Она мечтала об этой встрече с той минуты, как они с Кейдом вчера утром сели в самолет; с тех пор как десять месяцев назад Кейд сообщил, что у его родителей дом на острове Нантакет.