Читать книгу "Истории моей мамы - Маша Трауб"

– Я со своей стороны сделаю все, что смогу, и почти уверена, что мы выиграем. Нужно только набраться терпения. Процесс не будет быстрым. Но я буду защищать Георгия как адвокат. Не волнуйтесь. – Почему вы взялись за это дело? Ради денег или славы?

– И то и другое. Георгий мне нужен так же, как я ему. И потом – я посмотрела документы. Он невиновен. А почему вы так за него беспокоитесь?

– Потому что он честный и порядочный человек. Все за него беспокоятся. То есть я беспокоюсь. Многие уже отвернулись, хотя еще вчера назывались друзьями. Но так ведь всегда бывает, когда человек попадает в беду, правда? И знаете, хорошо, что вы называете его по имени. У него очень красивое имя – Георгий… Придумали ему кличку, как собаке… – Галина ушла, будто улетела. Она очень быстро ходила.

Ну а на следующий день прибежала ко мне Светлана – заплаканная, заполошная, в истерике. Пришлось ей корвалол накапать, чтобы она успокоилась.

– Что случилось?

– Моисей умер. Угорел в бане, – снова зарыдала Светлана.

– Как – умер? – Если честно, я была в шоке. В это невозможно было поверить. Нет, Георгий не мог умереть вот так – угорев в бане. Он был мужиком, настоящим, а тут… бытовуха.

– Как это случилось?

Света рассказала, что вечером Георгий купил водки, попросил закуску и пошел в баню. У них была роскошная баня – он соорудил ее рядом с лесом. Очень гордился – ведь там бревнышко к бревнышку все было сложено. Не баня, а целый домина – с раздевалкой, купелью, огромной парной. Веники сам вязал. Он любил попариться, знал в этом толк. И после парилки снегом растирался. Считал, что именно поэтому ему никакие болячки не страшны.

В эту баню многие ходили – и начальство, и коллеги, и друзья. А уж когда Моисей за веник брался, то тут уж самые крепкие мужики не выдерживали. А рядом река, сугробы. Хочешь в реку ныряй, хочешь в сугроб прыгай, хочешь – в купель ледяную.

– Как он себя чувствовал перед тем, как в баню пошел? – спросила я у Светланы.

– Расстроен был очень. Хотел напряжение снять. А так все, как обычно. Он же только с виду такой непробиваемый, а оказалось – сердце слабое. Не выдержало. Это его суд подкосил. И приговор. Да, может, и водки перебрал. – Светлана опять стала рыдать и причитать. Я ее до дома довезла, таблеток дала, спать уложила.

А сама все думала – ну не мог Георгий угореть в бане! Да он в парной сидел дольше всех! И все про баню понимал, лекции мог про парную читать. Не любитель какой-то, настоящий профессионал. У него же все по науке, по правилам. Там и температурный режим, и травы разные. Он в бане себя чувствовал лучше, чем в ванной. Молодой, здоровый как бык. Всего тридцать восемь лет. Да какая водка? Он спирт пил, как воду. А тут – бутылка, сказала Света. Да хоть пять! Не верилось в то, что он был расстроенный. Не был! Он бороться хотел. Правды добиваться. Не мог он уж так переживать из-за суда. Не стал бы он меня нанимать, если бы не хотел увидеть результат.

Да и Светлана уж как-то сильно страдала. Не верю я в такие чувства, когда убиваются и волосы на себе рвут.

Я приехала на работу и еще раз просмотрела все документы. Георгий знал, что я отправила запрос на предоставление съемки. И дата кассации была назначена. Два плюс два не сходилось. Не верила я в такие несчастные случаи.

Я поехала в милицию, потом в морг, поговорила с врачом, с участковым, который приехал по вызову.

В Москве я была начальником юротдела, а тут себя новичком почувствовала. Как будто дура молоденькая, совсем жизни не знаю. Ходила, спрашивала, знакомилась. Никто не сомневался в том, что Моисей умер в бане. Светлану все жалели. Ну, и его, конечно же. Никто разбираться не собирался. И мне не советовали. А если кто и сомневался, то не спешил делиться подозрениями – я была новенькой, чужой. Но кое-что я узнала.

Галина, эта бухгалтер, которая ко мне приходила, оказалась любовницей Георгия. И весь город, оказывается, об этом знал. И Светлана знала. У Моисея от Галины и ребенок рос – мальчик трех лет. Вроде бы Георгий и разводиться собирался, только никак не мог решиться. А тут вдруг – этот несчастный случай на буровой. Да и жена – образцово‑показательная, со своими расстегаями. Она держалась за Моисея зубами. И говорила, что не даст развод. Мол, они семья. И нужно о будущем думать. А будущее – в ее пельменях и расстегаях. Раз Моисей таким героем считался, то должен соответствовать образу. Светлана обещала такой скандал закатить, что мало не покажется.

Но когда трагедия произошла, Галина сразу сказала – борись, подавай жалобу, доказывай. Я – рядом, поддержу. А жена, наоборот, говорила, что Моисей еще дешево отделался и пусть сидит на попе ровно. Да еще добавила, что ей наплевать на моральные принципы, на этого мужика, который погиб, на всю буровую, вместе взятую, да на все наплевать, лишь бы Моисей деньги в дом приносил.

Что-то мне Галина рассказала, что-то следователь, который не раз в бане с Георгием парился. Он же и посоветовал, чтобы я особо не рыпалась, не поднимала пургу – и так проблем хватает. Несчастный случай, так бывает. Да еще и по пьяни. Хорошо, хоть в сугробе не замерз, а то они жмуриков каждый день вытаскивают. Моисей уже не герой, разжалован, начальству неприятности не нужны. А бабы его пусть сами разбираются.

– Он тебе оставил деньги? – спросил следователь.

– Да.

– Ну и живи спокойно. Возникнут проблемы, обращайся. Помогу, чем смогу. Поселок у нас маленький, так что выживать всем нужно. А будешь мне мешать, урою.

– Не уроешь. Не такие урывали, – буркнула я.

– Ты в Москве, может, и была начальницей. А тут мы все одинаковые. Тут, как в стае, – или вместе, или загрызут. Вот сломается у тебя машина на трассе, я на тебя посмотрю, как ты на морозе будешь прыгать. Тут ведь никто по судам не бегает. Не хочу, чтобы тебя башкой вниз в сугробе нашли. Я тебя предупредил.

Этот следователь, Юрка Соловьев, потом был назначен начальником милиции. Мы стали большими друзьями. Он из Ленинграда приехал. Думал, на пару лет, а задержался. Мы дружили по-настоящему. Он и с трассы меня вытаскивал, как накаркал, – я ведь и вправду застряла на служебной машине и, если бы не Юрка, замерзла бы. И прикрывал всегда. Когда я в Москву уезжала, он чуть не плакал. И мы в аэропорт на милицейском «уазике» ехали… Хороший был мужик. Тоже в Ленинград хотел вернуться, но так и не смог. В Норильск перебрался…

Прошли похороны. Проводили Георгия со всеми почестями. Светлана все слезы выплакала над гробом, как безутешная вдова. Галя на похоронах не появилась.

Я ушла с поминок и вернулась в консультацию. Открыла папку, которую мне Моисей оставил, – еще раз просмотрела дело. И увидела среди документов черновик завещания. Не знаю, как я его сразу не заметила. Судя по дате, Моисей его написал еще до суда – готовился к тому, что его посадят. Все свое имущество и сбережения завещал Галине и родному сыну. Приемному сыну Сереже – квартиру в Ставрополе, откуда был родом. Светлане, законной супруге, – ничего.