Читать книгу "Заблудиться в страшной сказке - Марина Серова"

Но сегодня время приближалось к десяти, июньское солнце уже начало припекать и нагрело асфальт, от разноцветного стада машин поднимался голубоватый выхлопной газ, и о спокойной пробежке можно было забыть. Я свернула со своего привычного маршрута и побежала по узким и грязноватым улочкам, которые скрывались за отремонтированными фасадами центральных улиц. Тут ремонта не было никогда, хоть сейчас делай фотографии и посылай на выставку «Тарасов исторический». Во дворах стояли полные до краев мусорные баки, из одного при моем приближении брызнули диковатые кошки. Зато здесь почти не было прохожих, и можно было бежать, не опасаясь налететь на мамашу с детской коляской.

Почему Кузен поселился в нашем доме? В городе полно гостиниц, и давно прошли те времена, когда приезжий родственник торжественно заселялся к своей родне – «Ну, мы же не чужие! Нет, нет, только к нам, а не то обидимся!» Так нет, этот тип решил непременно пожить у нас в квартире! Интересно, зачем ему это?

Все три дня, что Костик прожил в нашем доме, я внимательно наблюдала за ним. Мало того – подозрение, которое возникло у меня в первую минуту, когда я увидела Кузена на пороге с букетом роз, не только не рассеялось, но даже окрепло. И хотя я по-прежнему не могла логически объяснить, почему так уверена в том, что Костя – самозванец, отказываться от своих подозрений я не собиралась.

Я выяснила, что Кузена интересует не сама квартира или что-то, в ней находящееся. Чтобы спровоцировать самозванца на решительные действия, я специально на второй день его пребывания в Тарасове устроила операцию «один дома». После обеда я предложила тетушке прогуляться, а Костю с собой не позвала. Мила заикнулась, что неплохо бы и гостя пригласить, но я ответила решительным отказом. Мы, мол, прогуляемся недалеко, до аптеки, посмотрим тонометры нового образца, которые знакомая аптекарша обещала отложить для Милы, а Костику это будет неинтересно.

Пока мы неспешно прогуливались по бульвару, выбирали тонометр и еще более неспешно шли обратно, я злорадно усмехалась про себя. Давай, паршивец, делай то, зачем забрался в наш дом! А я потом посмотрю – ведь тебе и невдомек, что у меня на книжной полке, среди богатой коллекции тетиных детективов, установлена видеокамера, которая постоянно пишет, стоит кому-то возникнуть в поле ее зрения – там у меня довольно хитрый датчик движения, чтобы не снимать понапрасну тетины фикусы…

Но Кузен в мою ловушку не попался. То ли заподозрил неладное, то ли изначально не собирался обыскивать наш дом. Так, значит, его интересует не квартира… Очень скоро я поняла, что объектом интереса самозванца является сама тетя Мила. Новоявленный племянник не отходил от нее ни на шаг. Он пил с тетей чай и смотрел телевизор – даже сериалы, на что мужчины в принципе не способны! Он лепил с Милой домашние пельмени и вместе с тетей гадал, кто же убийца в очередном ее детективе. Он смотрел с Милой альбом с семейными фотографиями, выслушивал бесконечные истории о наших родственниках – и, надо признать, оказался гораздо терпеливее, чем я. А еще он расспрашивал тетю о ее многочисленных знакомых. Казалось, ему не скучно слушать историю жизни престарелой балерины – в прошлом красавицы, обладательницы огромной коллекции любовников и драгоценностей, ныне доживающей свой век в обществе пожилой болонки. Костю не напрягал многосерийный рассказ о многодетной семье, которой тетя помогала уже много лет, борясь с судьбой, алкоголизмом и страстью к саморазрушению, присущим, кажется, всем членам этой семьи прямо от колыбели. Кузен даже попросил Милу познакомить его с каким-то пенсионером, давним приятелем тетушки – в советские времена Мила каждое лето проводила в санаториях и неизменно привозила оттуда «курортные знакомства».

Я старалась не оставлять Милу наедине с Кузеном. Мало того – я даже отказалась от предложенной мне работы по сопровождению груза, хотя работа была не бей лежачего, а оплата более чем достойная. Заказчик настоял на личной встрече, а когда я все же отказалась, удивленно поднял брови. Я понимала, что эти поднятые брови будут стоить мне весьма существенной суммы – репутация такая вещь, что потерять ее можно в один миг, а клиент был явно недоволен, с чего это я капризничаю. Но выбора у меня не было – безопасность тетушки для меня дороже всего.

Я начала расставлять Кузену ловушки – задавала неожиданные вопросы, причем касаться они могли чего угодно – географии или семейной истории, знания языка или собственной жизни Константина. Кстати, о своей биографии молодой человек предпочитал не распространяться – отвечал уклончиво, отделывался общими фразами. Я сделала вывод, что его рассказ о Финансовой академии, как ни странно, чистая правда, а вот на вопрос, на каком кладбище похоронена его мать, он дважды дал разные ответы. Я не стала заострять внимание на этом проколе, только улыбнулась про себя. Попался, голубчик… Мне бы еще немного времени, и я выведу тебя на чистую воду.

Проблема заключалась в том, что тетушка была буквально влюблена в Кузена. Ах, какой Костик милый, какой внимательный, до чего заботливый! И – главное – как похож на бедного Сережу! С этим я ничего не могла поделать. Чем более неприязненно я относилась к Кузену, тем отчаяннее тетушка бросалась на его защиту. А мои подозрения в адрес «бедного мальчика» Мила находила совсем уж оскорбительными. «В конце концов, это же родная кровь! – горячилась тетя. – Я не могу тебе объяснить, я просто… просто чувствую!» В общем, мы с тетей находились в равном положении – ни она, ни я не имели ни единого доказательства своей правоты.

Если Мила и дальше будет защищать Кузена, как тигрица тигренка, то мои шансы вывести самозванца на чистую воду резко падают…

Оглушительный шум отвлек меня от невеселых размышлений.

Я находилась в темном и замусоренном дворе старого дома. Огромные тополя совершенно закрыли небо и создавали прохладный полумрак даже в это солнечное утро. На пятачке асфальта напротив друг друга стояли двое «собачников» – так в Тарасове называют тех, кто выгуливает своих питомцев. Хотя во времена моего детства это название носили рабочие коммунальных служб по очистке города – попросту говоря, те, кто разъезжал на жуткого вида фургонах и ловил бродячих собак. Помню, мы с подружкой Сашей однажды подкрались к такому фургону и выпустили всех пленников, а потом долго убегали от разъяренного мужика с железным крюком в руке…

Тощий парнишка лет пятнадцати держал на поводке старого толстого бассета. Бассет, если кто не знает – это собака, у которой такие короткие ноги, что пузо порой просто волочится по земле, и такие длинные уши, что оставляют следы в пыли, а на время еды, чтобы уши не падали в миску, любящие хозяева скалывают их на макушке пса бельевой прищепкой. Другим участником конфликта был молодой мужик в майке с эмблемой местного футбольного клуба. Он едва сдерживал рвущегося с цепи ротвейлера, который оглушительно лаял, а в перерывах лязгал зубами, как жуткая электромясорубка. Судя по его виду, это занятие ему никогда не надоедало. Ошейник ротвейлера изнутри был усажен шипами, но собака на них никак не реагировала.

– Уберите вашу собаку! – завопил парнишка и попытался утащить бассета к подъезду. Но старый пес флегматично наблюдал за машиной для убийства, что рвалась к нему, и сдвинуть его не было никакой возможности – несмотря на приземистость, бассеты вовсе не маленькие собачки, они очень тяжелые, а кроме того, упрямы как ослы.