Читать книгу "Фальшивая нота - Вера и Марина Воробей"

– Он предложил нам раскрутку и оставил свой телефон. Я пообещал позвонить… – нехотя ответил Женя.

– Телефон?! У тебя есть телефон Афанасия Червинского?! – Маша смотрела сейчас на Женю так, будто у того внезапно вырос на лице второй нос или третий глаз прорезался. – Жека! Я… Я тобой горжусь! А между прочим, я всегда в тебя верила и знала, что ты личность и не такой, как все эти рокеры доморощенные! Сплошные понты… И этим грачам-придуркам так и сказала: «Запомните фамилию: Кочевник! Вы еще услышите о нем!» – вдохновенно врала Маша, чувствуя, как закрутились-забегали в голове колесики: удача сама плыла к ней в руки. Теперь главное – не вспугнуть ее!

– Слушай, ты могла бы вспоминать об этих «Грачах» не так часто… Мне совершенно неинтересно, что ты им сказала и что они тебе ответили! – с плохо скрываемым раздражением попросил Женя.

– Ревнуешь? – лукаво сощурилась Маша. Уже ничто не напоминало о ее недавних слезах.

Он промолчал.

– Жека, а я замерзла… – пожаловалась Маша и зябко передернула плечами. – А между прочим, я только после болезни… Не хотелось бы снова с температурой слечь…

– Тогда пойдем, я тебя домой провожу, – откликнулся Женя.

– Пойдем.

И обоим было заранее известно, что произойдет дальше: Маша пригласит его подняться, он согласится, чуть ли не с порога она сунет ему в руки гитару и вскоре запоет своим необыкновенным, проникающим в самую душу голосом…

5

А на другом конце Москвы, в своей крохотной комнатке, свернувшись калачиком на диване и накрывшись с головой своим любимым клетчатым пледом, лежала Люся Черепахина. Она не спала, хотя со стороны, если бы кому-то удалось заглянуть под плед, могло показаться именно так: закрытые глаза, ровное дыхание и отрешенное выражение лица, какое обычно бывает только у спящих людей. Ни обиды, ни даже горечи не было сейчас в душе у Люси. Одно опустошение, вынести которое подчас бывает тяжелей, чем самую смертельную обиду. Потому что обида, какой бы сильной она ни была, все-таки живое чувство. А вот пустота – нет. Ничего страшнее пустоты и быть не может, особенно когда речь идет о человеческой душе и сердце. А в уставшей голове девушки, одна тяжелее другой, медленно ворочались мысли: «До чего же все зыбко и нелепо в этой жизни! Ведь если бы я не сказала, что мне не хочется идти в кафе, ничего бы не случилось… Нет, эта настырная девица все равно бы явилась так или иначе, – возразила себе Черепашка. – И ведь в такой день!.. Хотя днем позже, днем раньше – какая разница. Но Женька-то! Смотрел на нее, как кролик на удава, у него даже голос стал неузнаваемым. А может, он просто боится ее? Нет, он просто ее любит. Все это время он старался обмануть себя, убедить в том, что забыл Машу, разлюбил… Убедить себя, а заодно и меня. Но он же просил меня остаться. Говорил: «Не уходи!» Даже два раза. Да, но как он это делал! С какими глазами и каким голосом! Нет, если бы Женька действительно хотел, чтобы я осталась, он бы меня догнал, а он даже и попытки такой не сделал. Стоял как зомбированный… Ой! – Черепашка откинула с лица плед и даже глаза открыла, настолько неожиданной была явившаяся вдруг догадка: – А может, Маша его и правда приворожила?! А что, сколько угодно таких случаев! Иначе чем еще можно объяснить, что Женька не видит, не слышит, не чувствует, что каждое слово этой девицы насквозь фальшиво? Ведь он же совсем не дурак, а в ее присутствии ведет себя как полный кретин. Ну почему мне так не везет? А вдруг на нас с мамой лежит родовое проклятие? – Никогда раньше Черепашке такие мысли в голову не приходили. Она вообще не верила ни в заговоры с приворотами, ни в страшные проклятия. Но что еще оставалось думать бедной девушке? – Ведь мама такая симпатичная, остроумная, на телевидении работает, а все одна и одна… Даже не видела ни разу, чтобы ее кто-нибудь до дому провожал! Никогда мама не рассказывала о своих поклонниках, а ведь она еще такая молодая… И что она видит, кроме своей работы и дома? Крутится как заведенная, и никакой личной жизни! А у меня? Чем такая, лучше бы уж совсем не было! Сначала Геша Ясеновский, теперь вот Женька… Ну почему, почему мне такие слабаки все время попадаются? Видимо, я сама их чем-то притягиваю… Конечно, все дело не в них, а во мне… Понять бы, что во мне не так…» – Вот на этой грустной ноте Люся бы и уснула, наверное, если бы в следующий миг громко и требовательно не зазвонил телефон.

В трубке звенел возбужденный и какой-то удивительно помолодевший голос мамы:

– Люсь! Привет! Поздравляю, это было просто здорово! Твой Женька такого шуму у нас в редакции наделал! Только о нем все и говорят: открытие года, новая рок-звезда… Кстати, он сейчас у нас? – И, не дожидаясь ответа, Елена Юрьевна затараторила снова: – Передай ему мои поздравления! Ты тоже, кстати, была сегодня на высоте. Эй, ты чего там притихла? – заподозрив неладное, спросила мама.

– Все в порядке. Я просто устала. Ты скоро придешь? – спросила Люся и настороженно прислушалась: в трубке раздавалась приглушенная музыка и явно различались какие-то голоса. – Ты где, вообще, находишься?

– Дочь, я в ночном клубе, – гордо сообщила Елена Юрьевна.

– Чего ты там забыла? Я тебя жду, ужин приготовила…

– Ладно, не возмущайся. Отдай мою порцию Женьке. У меня здесь свидание, – заговорщическим голосом сообщила мама, и Люся поняла, что она прикрывает рукой трубку.

– Что? – опешила Черепашка. С удивлением она почувствовала, как в душе поднимается жгучая обида, даже комок к горлу подкатил: ей сейчас так одиноко и плохо, а мама там развлекается неизвестно с кем! И еще Черепашка поняла, что злится. И даже не на маму, а на этого самого «неизвестно кого». Все было так неожиданно и невероятно, что Черепашка стояла, слушая, как громко пульсирует в ушах кровь, не в силах произнести ни слова.

– Ну, я тебе все расскажу, когда вернусь, – заверила Елена Юрьевна. – Э-э-эй! Алло! Где ты там?

– Я здесь, – ответила, справившись с волнением, Черепашка.

– Обиделась, что ли? – удивилась мама.

– Еще чего! Развлекайся на здоровье… Только, когда вернешься… А ты, вообще, собираешься сегодня возвращаться? – спросила она так, будто бы это Лелик была ее дочерью, а не наоборот.

– Ну конечно… – окончательно опешила Елена Юрьевна. – Только…

– Так вот, – не дослушала Люся. – Постарайся не шуметь и не буди меня, пожалуйста. У меня завтра тяжелый день, – ледяным голосом попросила она, хотя ни на съемку, ни в школу ей завтра идти не надо было. В это воскресенье они с Женей собирались отправиться в Крылатское – кататься на санках. Но какие уж теперь могут быть санки после того, что произошло?

– Конечно, – отозвалась после паузы Елена Юрьевна. – Люсь, а почему ты разговариваешь со мной таким странным голосом? У тебя там ничего не случилось?

– Ничего у меня не случилось. Все. Я устала и ложусь спать. – Черепашке показалось, что мама хочет сказать что-то еще, но в следующий миг ее пальцы нажали отбой.

В эту ночь Люсе так и не удалось уснуть. Она слышала, как тихонько хлопнула входная дверь, и, поднеся будильник к окну, увидела, что стрелки показывают без пяти два.