Читать книгу "Время перемен - Александр Мазин"

По экрану визора поползли синие прозрачные полосы. Обзору они не мешали, но свидетельствовали о наличии постороннего электромагнитного излучения.

И я отвлекся. Решил, что передо мной какой-то свихнувшийся чудик из персонала базы. И сосредоточил внимание на противоположной двери.

Кого я ждал? Динозавра? Летучую медузу?

В общем, я облажался. Настолько, что даже упустил первый миг, когда Он обратил на меня внимание. Это миг был так короток, что я даже не успел разглядеть Его лица. То есть в тот, первый, миг я даже решил, что это не лицо, а маска. А во второй миг я испытал такой невыразимый ужас, что ослеп и оглох, а сердце мое оборвалось и ухнуло куда-то в ледяную бездну. В общем, это был такой жуткий страх, такая невероятная тоска и страдание, что перенести их я был не в силах. Наверное, я заорал. Наверное, я на какое-то время вообще перестал существовать. Как личность. Остались одни рефлексы. Остался «зверь», который всегда просыпался во мне в такие критические мгновения. У «зверя» не было души, которая могла страдать, у него не было морали и совести – только желание выжить и примитивные рефлексы. Эти рефлексы отбросили меня от двери метров на десять. А дальше сработали рефлексы Юджина О'Тулла. Он вскинул руку и выпустил в дыру лазерный импульс. Попал. Ирландец всегда попадал: ночью, на слух, с завязанными глазами. Как-то он даже ухитрился сбить из звукопистолета взлетающую вертушку. Но его нынешний выстрел без преувеличения изменил судьбу мира. Хотя одному Богу известно – в какую сторону.

Потом Юджин сказал: думал, что промазал. Поскольку после выстрела он не услышал характерного звука попадания. Словно лазерный луч иссяк, поглощенный полем или пространством. Позже эксперты, исследовавшие это самое тело, также не обнаружили на нем лазерного ожога. И все-таки Он умер. И О'Тулл не промахнулся.

Интересно, что Пако Васка не соврал: на комплексе действительно смастерили машину времени. Только совсем не такую, о какой потом трепались по Сети. Собственно, и машины как таковой не было.

Глава втораяКОЕ-ЧТО О КАПИТАНЕ ГРИВЕ И ВСЕМИРНОМ КОМИТЕТЕ ПО ВЫЯВЛЕНИЮ И ПРЕСЕЧЕНИЮ НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫХ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Очнулся Артём, когда его погрузили на носилки. Он тут же сел, помотал головой, стащил с физиономии намордник осмотического фильтра.

– Не вставать! – военврач попытался вернуть Гриву в горизонтальное положение, но оказавшийся рядом О'Тулл похлопал лекаря по плечу, и тот сообразил, что офицер-полевик в состоянии сам оценить состояние своего здоровья.

Артём спрыгнул с носилок.

– Где… этот? – спросил он.

– Им занимаются умники,– ответил Юджин.– Видок у тебя неважный. Ты в норме, Арти?

– Более-менее…– пробормотал Грива.

Но это была неправда. Что-то с ним было не так. Что-то такое происходило в его организме. Грива чувствовал это, как чувствуют начало болезни еще до появления конкретных симптомов. Только это была не болезнь…

– Пошли к Хокусаю,– сказал Артём, отгоняя дурное предчувствие.– Отчитаемся.

О'Тулл поглядел на него с сомнением, но спорить не стал.

Обычно послеоперационный доклад длился не менее получаса. Специальный координатор видел все, что происходило внизу. На мониторах командного пункта. Но видеть – не значит находиться. Поэтому Хокусай Танимура всегда интересовался личными впечатлениями своих офицеров. Причем предпочитал получать первую информацию «по-горячему», сразу после окончания операции. Но на этот раз доклад занял чуть больше минуты. Специальный координатор отступил от обычного правила и отпустил офицеров после пары вопросов, касавшихся исключительно самочувствия Гривы.

«Хреновый, должно быть, у меня вид»,– подумал Артём. И был прав.

Напарники вышли из штабного модуля – здоровенного геликоптера, занявшего половину двора. На захваченной базе жизнь била ключом, но к Гриве и О'Туллу это уже не имело отношения. Резекция и санирование объекта – не их тема.

Офицеры взяли одну из освободившихся десантных вертушек и через пятнадцать минут уже садились на палубу «алладиновского» авианосца.

По «алладиновскому» контракту офицер-полевик, даже не получивший ранений, после операции должен был пройти строгий медосмотр и курс реабилитации. К элитным кадрам в Комитете по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований относились необычайно бережно. Неудивительно, если учесть, как тщательно в этой организации подходили к подбору персонала и какое количество денег было вбухано в каждого специалиста в процессе подготовки.

Разумеется, и Гриве, и Ирландцу порядок был известен. Поэтому еще через час, сдав оружие, сменив полевую форму на гражданскую одежду и пообедав, напарники загрузились в «крыло»-челнок, который и доставил их в гражданский аэропорт Сиэтла.

Здесь друзья расстались. В Комитете существовало негласное правило: офицеров-полевиков крайне редко задействовали на территории государств, подданными которых они являлись, а вот на отдых после операции всегда отправляли на родину. Вот почему О'Тулл остался ждать рейса в Ирландию, а Грива уже через час занял место в представительском классе стратосферного лайнера русской авиалинии, который должен был за четыре с небольшим часа перенести его на противоположную сторону земного шарика, сначала – в Киев, а оттуда, транзитом, в Симферополь, где Гриве предстояло арендовать вертушку и самостоятельно добраться до ливадийского реабилитационного комплекса неподалеку от Императорского дворца. Комплекс этот был личным подарком Государя Комитету, обладал правом экстерриториальности, и, естественно, никаких плановых рейсов туда быть не могло.

Откинувшись в удобном кресле «представительского» салона, Артём Грива размышлял о своей работе. И о своей родине. Это были привычные мысли. Они помогали не думать о том, что случилось на базе. Инстинкт подсказывал Гриве, что сейчас нельзя об этом думать. Опасно. Почему? На этот вопрос Грива не смог бы ответить, но инстинкту он доверял. Так что он думал о своей родине, которую действительно любил, и о своей работе, которую считал самым стоящим занятием для мужчины и офицера.

Вообще-то в России к «Алладину» относились с большим пиететом и никогда не забывали, что Антитеррористический совет, предшественник «Алладина», был некогда создан по инициативе самого регента Кондратьева. Но, возможно, это была всего лишь попытка сохранить лицо. Какому государству приятно, если на его территории базируются силовые подразделения, этому государству не подчиненные?

Каждая из держав решала эту проблему по-своему. Россия – формальным Императорским покровительством, Объединенная Запад-Европа норовила перевесить на «алладиновцев» функции собственных спецподразделений, Индия и Япония оговаривали сотрудничество многотомным договором, Израиль и ЮАР бесцеремонно впутывали Комитет в свои африканские игры… Только два государства упорно пытались ограничить деятельность «Алладина» на своей территории, а еще лучше – вовсе выставить его за пределы своей страны: США и Китай. Но ни в том, ни в другом случае дело не заходило за рамки газетных демаршей и публичных протестов по гало. Любой правитель, попытавшийся пойти дальше, моментально перестал бы быть правителем. При дружном одобрении международной общественности. Земляне отлично помнили, что такое «ифрит». И не нуждались в лишних напоминаниях. Но, к сожалению, несмотря на все усилия Международного координационного центра по исследованию феномена спонтанной деструкции и его карающего органа, то есть «Алладина», «ифрит» продолжал свою разрушительную работу. И никто не мог предугадать, когда и где произойдет очередная катастрофа и какой вид она примет: то ли станет обрушившимся на испанское побережье цунами, то ли реализуется нашествием ядовитых пауков на пригороды Сеула. И только одно правило «ифрит» соблюдал свято: начало бедствия, будь то подводное землетрясение или внезапная мутация членистоногих, с высокой точностью совпадало по времени с совершенно конкретным научным достижением человеческой расы. Так что Координационному центру оставалось лишь установить, какое именно из зарегистрированных направлений научной деятельности оказалось смертоносным. И повесить на этом направлении «кирпич».