Читать книгу "Идеаль - Фредерик Бегбедер"

Ну и вот: я старик поневоле. Не смейтесь — бывают люди, которые рады, что стареют. Правда, они не у власти.

10

Чтобы доходчивее объяснить вам, как я стал фашистом, я должен рассказать об отце: мне кажется, я пошел в него. Когда родители развелись, отец, возвращаясь из Гонконга, Сингапура или Сиднея, иногда забирал нас со старшим братом к себе на уик-энд. Он жил в двухэтажной квартире с деревянными балками на улице Мэтра Альбера. Мы спали наверху, у каждого была своя комната. Меня уже тогда мучила бессонница. Ночью я слышал, как внизу тренькают кусочки льда в хрустальных стаканах с виски и вылетают пробки из бутылок. То и дело звонили в дверь. С первого этажа до меня доносился девичий смех. По субботам отец устраивал вечеринки, приглашая друзей, американских боссов и завсегдатаев «Кастеля». Последних сопровождали манекенщицы из агентства «Paris-Planning» и скауты в распахнутых рубашках, с волосатым торсом, вечноцветущим загаром и фальшивыми визитными карточками модных фотографов. Они ставили пластинку Стиви Уандера «Song in the Key of Life» — это по-прежнему моя самая любимая музыка всех времен и народов. Оранжевый двойной альбом только что вышел, то есть дело было в 1976 году (датировка по Стиви Уандеру точнее, чем по углероду-14). Отсюда следует, что мне было одиннадцать лет и я блистал новенькими, с иголочки, ушами. Случалось, я долго не мог заснуть и спускался в халате и синей пижаме, с всклокоченной шевелюрой. И что я видел, протерев глаза? Двадцатилетних красавиц, которые радостно сияли мне навстречу белоснежными зубами и мини-юбками: «That is your SON? He is so CUTE!»[14]Как правило, я мчался в туалет и ждал там, пока краска сойдет с лица. Когда я вылезал из своего убежища, отец подмигивал мне, раскуривая сигару. «Ему только что переклеили уши». Гигантского роста девицы по имени Нина, Ким или Элизабетта, испуганно взвизгивая, рассматривали мои шрамы под волосами, потом восхищались моими зелеными глазами или потешались над тапочками. Вы догадываетесь, в чем проблема? Я кое-что понял про женщин, прыгая на коленях у пахнувших пачули шведских, датских и норвежских манекенщиц, которые пели, щелкая пальцами: «When you feel your life's too hard, just gotta have a talk with God».[15]У них были светлые волосы, как у моей матери, как желтый свет широких абажуров, как шампанское, искрившееся у них на губах. Они гладили меня по головке, гадали по руке, предсказывая мне сказочное будущее актера или пилота, предлагали для смеха руку и сердце, «Look, he's blushing again, your son is so ROMANTIC!»,[16]задавали нескромные вопросы про отца и совали в качестве взятки орешки или шоколадку «Milka», строили планы, как похитить мальчика и поделить выкуп, но тут наконец вмешивался отец: «Хватит, уже поздно, если б мама видела, она б меня убила». Тогда северные дивы поднимались со мной в спальню, целовали в лоб, в нос, в запястье или в шею, тщательно избегая губ, которые я им всякий раз протягивал, зажмурившись (потому что, честно говоря, жаждал только одного — чтобы эти богини надо мной надругались). Потом они подтыкали мне одеяло, выдыхая сигаретный дым прямо на подушку, мило улыбались в ответ на мою просьбу обнять меня еще раз и покрепче, и я засыпал под дзиньканье их шпилек по лестнице, улетая в волшебную страну топ-модельных объятий, где я пребываю до сих пор и где, по возможности, хотел бы испустить дух. И чем раньше, тем лучше.

11

Вот уже год, как я живу в Москве, Городе Обманутых Надежд. Красота здесь стала национальным спортом. Россия огромна, а жители ее бедны — единственное их развлечение состоит в чтении стихов, прогулках по березовым рощам и послеобеденном сне на берегах широких медленнотекущих рек. Купола их церквей похожи на шарики мороженого в золотой фольге. Здесь проживает крупная беднота — бывает же крупная буржуазия. В ваших краях мужчины умирают в пятьдесят лет, а их вдовы продают котят у входа в метро. Время от времени старухи гибнут от удара сосульки, свалившейся со строительных лесов. Московская зима — неслабое зрелище.

Русские вынуждены соответствовать необъятности среднеазиатских степей и сибирской тундры — они безответны, но лиричны, обобраны, но высокомерны. Они из кожи вон лезут, чтобы напоминать персонажей чеховской «Чайки», и говорят о высоком на кухнях, где бродит квас и сушатся грибы. У них нет ни гроша в кармане, но деревянные столы ломятся от картошки с растительным маслом, пирогов с маком, пряной селедки, малосольных огурчиков, графинов водки с выгравированными на них птицами, разнообразного варенья и медных самоваров с обжигающим чаем. Вы знакомы всего пару минут, но они уже вещают вам о тщетности любви, гибели счастья и о том, что мир сошел с ума. Они говорят долго, беспрестанно наполняя рюмки и пичкая вас pirozhnoie. Они гордятся своим фатализмом — да, Россия катится под откос, как всегда, ничего не поделаешь, еще выпьешь? «Нравственные шатания», милые сердцу Достоевского, — самый безболезненный способ смотреть жизни в лицо и верная гарантия от приятных сюрпризов.

Честно говоря, березовые рощи я видел только в окно такси, едучи из аэропорта Шереметьево в город. Или по дороге на Rublevka, здешний Нейи:[17]березы вспыхивали в ночном мраке огнями фейерверков. Выстроившиеся ровными рядами бледные стволы казались прозрачными соломинками, через которые небо вдыхает рассыпчатый снежок. Что касается наивных ботаников, всклокоченных поэтов, обманутых любовников и скисших философов, то любимцы Антона Павловича попадаются тут не чаще, чем в Париже. Кухни в России современнее, чем пишут, и меньше размером, и там, как и везде, едят «чикен макнаггетс» в соусе барбекю. Да, речь у них пламенная, но образ жизни ничем от нашего не отличается — это максимально приятное самоубийство. Может, мои знакомые москвичи — нетипичные представители великой нации? Я, в основном, наблюдал бритых наголо парней в майках от Диора — эти нувориши владеют ночными клубами и гоняют как сумасшедшие на немецких тачках, лавируя между семью готическими сталинскими небоскребами, каменными чудищами, освещенными по ночам наподобие египетских пирамид. «Я с понтом казак! Джигит, в натуре!» Не раз я видел, как высоченные башни стремительно сужаются и исчезают в зеркале заднего вида… Радио горланило русские песни, а я в ужасе орал по-французски, убедившись, что «BMW» целит прямо в пешеходов: «Осторожно! Смотри! Беременная женщина! Красный свет! Вон коляска с ребенком, тормози!» Но главное, я смотрел на девушек, боже мой, русские девушки… местное ноу-хау.

Русская красота не сводится к литературе и лесам, основной ее параметр — женщины. Мы много говорим о залежах углеводородов в этой стране, не замечая главного ее богатства. Американки слишком здоровые, француженки слишком капризные, немки слишком спортивные, японки слишком покорные, итальянки слишком ревнивые, англичанки слишком пьющие, голландки слишком раскрепощенные, испанки слишком томные! Остаются русские. Русские девушки умеют потупиться, словно провинившиеся дети, кажется, они вот-вот заплачут, их бирюзовые глаза еле сдерживают слезы, пришедшие из вечной мерзлоты, векового горя, родительских тумаков на старых дачах, пустых тарелок в зимнюю стужу, Рождества без подарков, а пожаловаться нельзя, потому что отец тогда пойдет по этапу, и еще этот подлец, ушел и da svidania не сказал, их княжеские щеки алчут ласки, словно груди, и при этом они никогда не дрожат, даже на морозе минус двадцать, только зубки облизывают и не отводят взгляда, еле успеваешь различить хорошо отрепетированную капельку росы, блеснувшую на губах, словно зов или вызов. Это цветы, склонившиеся над слабыми мужчинами, они прощают их и вертят ими как хотят, запускают им пальцы в волосы, и даже их пот пахнет сладко, любой самец становится марионеткой в умелых бледных руках, парящих в воздухе, будто лебединые крылья. Теперь, когда планета стала единой страной, вы понимаете, что я имею в виду. Весь мир наслышан о власти русских женщин; именно поэтому им отказывают в визах. Женщины всех национальностей ненавидят их, потому что красота несправедлива, а против несправедливости следует бороться. Русские девушки — это враги. Ангелам не впервой, у них всегда было полно врагов, перечитайте Библию, это настоящий каталог умученных ангелов.