Читать книгу "Дамы-козыри - Николай Романов"

Но утром все пошло обычным путем. Таня не умела долго сердиться.

Единственный человек, сумевший вызвать в Тане постоянное чувство отвращения, был ее бывший муж. Они расстались (точнее, она выставила его за дверь) примерно десять лет назад. Расстались спокойно, без скандала. Иногда Тане казалось, муж вообще не существовал. Это чувство знакомо многим женщинам. Одна из ее самых близких подруг, Ирина, однажды произнесла эту мысль вслух, и Тане стало спокойнее на душе.

Бывший муж — человек неплохой. Даже, можно сказать, отличный человек. Для всех. Но не для собственной семьи. Капитан институтской команды остряков, неистощимый источник идей для новых розыгрышей, актер самодеятельного театра, а затем и режиссер этого театра, автор коротких рассказов и нескольких сценариев, исполнитель собственных песенок под расстроенную гитару. Словом, типичный представитель данной породы — все сразу, но ничего серьезного.

Познакомились они в альпинистском лагере на Памире, когда забирались на один из пиков, а затем уносили ноги от встретившейся на перевале банды наркоторговцев.

Риск сближает. Он заставляет принимать скоропалительные решения и думать о людях несколько поверхностно. Тогда Таня не смогла разглядеть за бравой внешностью будущего супруга пустое место. Человек легкого склада ума, не расположенный к продолжительным усилиям, он был не в состоянии оттачивать мастерство, а предпочитал присасываться к чему-то новенькому.

Выгнанный муж иногда присылал незначительные денежные суммы, которые для него имели огромное символическое значение.

Что ж, исполнять отцовский долг можно и автономно. Таня со вздохом брала деньги и отправляла матери своего бывшего мужа, о которой тот вспоминал еще реже. Когда она скончалась, то ее сына не сумели найти, и Таня сама помогала отправлять старушку в последний путь.

Танина подруга Ирина, волей случая также жена литератора-неудачника, удивлялась совпадению, и как-то поинтересовалась у Тани, отчего некоторых мужиков так тянет испытать себя в больших и малых литературных формах. Она-то не против, но семейный бюджет трещит по швам, пока мужья самоутверждаются.

Таня только посмеивалась над недогадливостью подружки. Она пояснила, что такая ситуация мужей вполне устраивает: не надо каждый день на работу ходить и вроде как при деле! Еще им кажется, что писать легко. Подумаешь, взял бородатый анекдот, добавил многословное описание природы, да подробно расписал биографию героев, не забыв там и сям раскидать по страницам с десяток распотрошенных трупов!

Мужчине нужна слава. Причем не слава человека, знающего составы футбольной команды «Спартак» за все годы, что ее игроки пинают мяч, но нечто большее. А какая, скажи на милость, слава у мерзлотоведа?

Именно такую экзотическую профессию выбрал себе Танин бывший супруг.

Таня поинтересовалась, знает ли Ирина хоть одного великого мерзлотоведа. Ирина припомнила, что последний «мерзлотовед», с которым она общалась, пришел по ее собственному вызову и содрал с нее пятьдесят долларов за осмотр холодильника. А потом сообщил, что «старье» не чинит, но пообещал что-то придумать, если они встретятся вдвоем в «более теплой обстановке».

От ненужных мыслей Таню отвлек стук в дверь. Она посмотрела в глазок. Там маячила искаженная оптикой физиономия институтского курьера. Таня распахнула дверь, и парень озабоченно сунул ей в руки конверт. Курьер выглядел странно… Весело поздоровавшись, Таня черкнула подпись в листке. Парень подхватил листок и шагнул к лифту.

— Эй, куда? Постой! Ты сможешь для меня завтра захватить журналы из библиотеки? — Таня протянула курьеру список, но парень даже не сдвинулся с места. Таня нахмурилась.

— Вы знаете, я ведь больше не работаю в институте. Сегодня последний день.

Курьер говорил расстроенно, не поднимая глаз. Он и рад бы исчезнуть, но лифт застрял этажом выше. Тогда парень стремительно рванул вниз по лестнице.

«Странный он сегодня! Почему уволился? Сколько лет у нас работает? Года два или три».

Таня вернулась в комнату. Вскрыв конверт крохотным кинжальчиком с выгравированной на лезвии надписью «Терскол», она достала листочек бумаги.

Между «шапкой» института и круглой печатью находился короткий текст. Тане сообщали: руководство института вынуждено закрыть ее тему в связи с недостатком финансирования. Это означает, что она освобождается от всех должностных обязанностей, сдает служебную документацию и получает расчет. В случае появления вакансий или возобновления работ по близким ее профилю направлениям она «будет проинформирована». Кем «проинформирована» и как, не указывалось.

Таня подняла глаза от бумаги. Чертик продолжил свой путь через экран. Он энергично стирал хвостом ряды цифр, которые исчезали, чтобы снова появиться. Но теперь это уже было никому не нужно.

Алена думала, разговаривая сама с собой: «Ну, приступила! Как окунек морской? Отлично, филе разморозилось, все четыре кусочка то что надо. Успею, пока он последние сны досматривает. Моем, салфеточкой чистой промокаем, чтоб обсохло, лимонным соком поливаем. Где сок? Здесь же стоял! А, вот он. Теперь посолить, поперчить и в мисочку сложить. Перчик сладкий, красненький, моем, на две части режем, все четыре штучки, семена прочь, на кубики разрезаем и в воду, в кастрюльку литровую. Так, на пять минут о нем забуду. Что там дальше? Где миксер? Спасибо тебе, Володенька, за миксер, классная штучка. Теперь перчик в него бросаем и включаем. Стоп, стоп! Хватит. Теперь пюре на тарелочку, соли в него и перца черного, молотого и перемешать. Главное — не перестараться.

Что-то Володенька последнее время все хмурится, когда кушает. Может, на работе у него заморочки? Я к нему с вопросами, а он мне, дескать, Аленка, все нормально, домом занимайся. Вообще-то дом мне надоел, и если бы не Володенька… Кристинка уже давно преподает в Лондоне, рассказывает бритишам о Достоевском, хотя в МГУ, на филфаке, только моими конспектами и пользовалась, шалава. А как декан убивался на свадьбе у меня на пятом курсе! Все, говорил, кончена ты для науки, финита ля летр, как говорится. И прав оказался, Марк наш Моисеевич. Ни дня ведь не работала…

Теперь — соус. Главное — лучок колечками и очень-очень тоненько. Володенька ругается, если колечки крупные попадаются. Его бесит, когда они на зубах хрустят. Я, дура, пошутила тогда по-идиотски, сказала, испанцы любят лук покрупнее нарезанным. Как он кричал… Потом ушел прогуляться. Его всегда мои слезы расстраивают. И еще расстраивают спецшкола моя испанская и родители-испанцы, и то, что с ними всю Европу объездила. Так я тогда кроха была! А Володенька все равно злится. Он свой железнодорожный окончить не смог, говорит, придирались к нему сильно. Провинцию, объяснял, в Москве презирают. Он, конечно, прав.

Опять плачу! Ну и едок лучок! Бандит какой-то! А платок, платок где? Неужели опять в карман не положила? Кретинка! А, нет, слава богу, вот он. Лишь бы тушь не потекла… Володеньке нравится, когда я с утра в полном параде. Знал бы он, чего это стоит! Ой, нет, о чем я? Что там с луком?