Читать книгу "Дети Афродиты - Вера Колочкова"

– Да, может быть… Да, глупо, наверное. Но я действительно не хочу. Я не хочу с тобой разводиться. Почему ты мне не веришь, Оль? Я люблю тебя. Я очень люблю тебя и не хочу никакого развода. Слышишь? Люблю!

– Не ори. Люди оглядываются.

– Да пусть! Все равно люблю!

– А Владу тоже любишь?

– Ну зачем ты… Нет, не люблю я твою Владу…

– Мою?!

– Ну, она же твоя подруга…

– Ой, Иван… Уйди лучше, не доводи меня до истерики. Уйди! Иначе я вообще… Не знаю, что с тобой сделаю. Никогда тебе этого не прощу, никогда. Уйди, слышишь? Ну, пожалуйста.

Видимо, это «пожалуйста» прозвучало слишком горестной безнадегой – Иван сдался, замедлил шаг. А она, наоборот, рванула вперед почти бегом. Подальше от него, подальше. Потому что слишком больно – даже рядом идти больно. Потому что сердце болит обидой. И неприятием. Нет, как он мог! А впрочем, чего опять – из пустого в порожнее? Толку-то все равно не будет. И Ивана в ее жизни больше не будет. И надо привыкать идти одной. Вот как сейчас. Сначала по бульвару, потом на проспект Мира свернуть, потом перейти наискосок по парку, потом дворами…

Далеко, однако. Устала с непривычки. Зато вечер, можно сказать, убила. Самое противное время – вечер. Нет, можно, конечно, и на работе сидеть до посинения, но все равно от вечерней тоски никуда не денешься. Все равно она тебя поймает, все равно будет подсовывать картинки из той жизни, где все вечера были беззаботно счастливыми. Жаль, она этого не понимала тогда. Сравнивать не с чем было. Думала, эта счастливая беззаботность навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Когда Иван, когда Полька рядом. Все здоровы и благополучны, и один счастливый день перетекает в другой без особых проблем. Классический пример семьи, можно на рекламную обложку снимать. Все счастливы, все улыбаются – чи-и-и-з!

Съемная квартира встретила, как всегда, с пугливой настороженностью. Как чужую. А впрочем, она чужая и есть. Ее квартира не любит, и она ее. За что это уродство любить? Здесь же все мерзко, неуютно, с дурацкими розовыми цветуями на обоях. Гостиная с ковром и диваном, спальня. Чужая спальня. Огромная холодная кровать, страшно неудобная, кстати. Монументальная, но из дешевых. А про кухню и говорить нечего – руки бы оборвать тем дизайнерам, кто придумывает такое безобразие. Ни стиля, ни уюта, ни маломальской изюминки. Кухня – это же сердце семьи! Помнится, когда они с Иваном себе кухню обустраивали…

Так, стоп. Хватит бродить по чужому пространству, надо сесть куда-нибудь. Да, хотя бы здесь, у раскрытого кухонного окна. Жаль, что она плакать не умеет. А то бы всплакнула, как порядочная тетка. Та самая, которая сильно мудрая. Та самая, которая не обхамила бы Ивана, а наоборот, разжалобила сопливой сильно-мудростью. А так… Ни слез, ни мудрости, ничего нет. Пустота. Холодная пещера внутри. Да, точно, пещера…

Однажды в детстве она заблудилась в пещере. В настоящей. Повезли их всем классом на экскурсию, в каникулы, всякие сталактиты и сталагмиты смотреть. Ну, она и раззявила рот… И отстала от группы. Огляделась – никого. И голосов не слышно, и непонятно, в какой стороне выход… Вот тогда ей по-настоящему страшно было. Холодно. Жутко. Сыро. И капает с потолка. И ощущение ледяной потерянности и несчастья. Потом, конечно, ее нашли, но те полчаса, пока блуждала одна, запомнились именно этим ощущением статического злого несчастья. Когда страшно. И жутко холодно. И ледяные капли с потолка…

Именно такое чувство пещерного внутреннего холода преследует ее в последнее время. Когда случилось это… Это несчастье с ней и с Иваном. Но ведь нельзя жить с этим пещерным холодом внутри! Надо же что-то делать… Бороться как-то. Да, без Ивана плохо. Невыносимо. Но если другого выхода нет! Значит, как-то привыкать надо. Забыть прошлое. Выдрать из себя беззаботно счастливые двадцать лет. Ох, если бы она могла быть мудрой! Если б могла. Да если б можно было пойти ту мудрость в магазине купить. Нет ведь, не пойдешь и не купишь. И с собой ничего не сделаешь. Ни с характером ничего не сделаешь, ни с холодной пещерой внутри.

Да, двадцать лет. Это много – двадцать лет. Нет, даже больше получается… Это они с Иваном женились, когда им было по двадцать лет. Полька заставила свадьбу играть. То есть Полька и бабушка. То есть когда бабушка про Польку догадалась и потребовала «узаконить грех». Они еще смеялись до коликов над этим «узаконить». Потому что им вообще все равно было, в каком статусе вместе существовать. Главное – лишь бы вместе. Иван даже хотел в ее институт перевестись, да его родители отговорили. Вообще, мама Ивана поначалу относилась к ней вежливо, но прохладно. А однажды она случайно услышала вскользь брошенную мамой фразу: «Мне не нравится, что ты этой Ольге в рот смотришь!» Услышала и удивилась, но вовсе не обиделась. Потому что знала, что это неправда. Мама просто не в курсе их отношений была. А может, ревновала. Но потом Иван, по всей видимости, с мамой поговорил, то есть объяснил ей, что он никакой не подкаблучник и дальше им быть не собирается, просто очень любит свою будущую жену, и она его тоже любит. И смотрят они друг на друга одинаково, то есть с любовью.

Мама Ивану поверила. И это несмотря на то что она, как потенциальная невестка, была тогда студенткой-лимитчицей! Просто взяла и поверила, отчего ж нет? Мама у Ивана была женщина рассудительная, сумела обуздать свою материнскую ревность. Помнится, после свадьбы родители выделили им в квартире самую большую комнату, сказали – живите, детки, плодитесь и размножайтесь, будьте счастливы. Так и жили вместе с родителями, и ничего, и с мамой Ивана она на одной кухне вполне мирно сосуществовала. Только мамой ее назвать так и не смогла. Вроде и не вредничала, но все равно, не получалось как-то. Само слово «мама» было чужим, на ее сиротский язык не ложилось. Да свекровь и не обижалась в принципе.

Казалось, после свадьбы они с Иваном еще более друг в друга «вжились». Даже попривыкли к расхожему мнению окружающих, что они «прекрасная пара». И что походят друг на друга, как муж и жена. Она, помнится, лишь удивлялась тихо, слушая эти высказывания. Чем они похожи, интересно? Абсолютно разные внешние типажи… Иван – высокий смуглый красавец атлетического телосложения, она – худенькая неулыбчивая блондинка. Да уж, похожи они, как юг и север. Хотя… Может, поэтому их так притягивало друг к другу? Как плюс и минус? И сама их семейная жизнь происходила по тому же принципу – лишь бы рядом? Чтобы рука в руке, чтобы глаза в глаза? И даже рождение Польки этого принципа не нарушило, и о бытовые трудности семейная лодочка не разбилась. Нет, случались, конечно, разногласия, и ссоры случались… Помнится, Иван всегда первым подходил мириться. Как-то это у него получалось. Легко и в то же время с достоинством. По-мужски как-то. Следуя известной французской присказке – если женщина не права, все равно следует попросить у нее прощения. То есть, если по-русски сказать, баба всегда дура капризная, а мужик всегда умный. И отходчивый. И любящий. И рассудительный. И с энергией «плюса». И это замечательно просто! Потому что подойти мириться первой она никогда не могла. Страдала ужасно, но не могла. Хоть и «дурой капризной» вовсе себя не считала.