Читать книгу "Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук - Жинетт Парис"

Целый час мы обе неподвижно лежим на больничной кровати, и я ощущаю физическое тепло этого свечения. Это одно из самых сладостных и сильных переживаний, которые мне когда-либо довелось испытать, сопоставимое разве что с опытом рождения ребенка. Я вижу, как жизнь прокручивается у меня перед глазами наподобие строевого смотра, устроенного сознанием в последнюю минуту. Я прошу дочь, чтобы она простила мне все ошибки, которые сейчас видны мне так отчетливо. «Я думала, что помогаю тебе, но сейчас понимаю, что это было желание контролировать. Прости. Я мешала тебе искать твой собственный путь». И еще признания. Некоторые вслух, другие – молчаливые и личные. В основном о неудачах в любви. Слепые пятна, которые внезапно проявились. Все защитные стены рушатся и обнаруживают мои грехи. Эти грехи не имеют никакого отношения к христианскому Богу; все они касаются человеческой любви во всех ее проявлениях вплоть до любви к хорошо сделанному делу. Прости, Боже, что не ты в центре моего внимания, ты никогда там не был, и даже в этот последний час мои мысли не о тебе. Искренне говоря, я рада, что никогда не была по-настоящему предана тебе, иначе сейчас я испытывала бы ощущение невыносимой ошибки, впустую растраченного чувства, как будто стрелы признаний в любви направлялись по неверному адресу. Сожаления, которые я все-таки испытываю, никак не связаны с тем, что я тебя отвергала, трансцендентный христианский Бог, они вовсе не о недостатке веры в Твоем понимании. Я пала не с твоих небес. Моя совесть озабочена не грехами против такого Бога, как Ты. Речь идет о реальных людях, с которыми я могла бы быть более великодушной, принимающей, дающей, преданной; обо всех тех задачах, с которыми я могла бы справиться лучше.

В списке моих сожалений есть еще одно – простое, но не отпускающее меня: как бы я хотела тратить меньше времени на повседневную текучку, вычеркивая завершенные дела из моего ежедневника и быстро перебегая к следующему пункту, и по-настоящему наслаждаться самим процессом деятельности.

Если я буду жить, я клянусь, что стану другой, в идеале – человеком, который будет абсолютно счастлив просто оттого, что у него есть две здоровые ноги, чтобы передвигаться, и глаза, чтобы читать хорошие книги, и тело, чтобы ощущать реальность каждого момента.

Сейчас я впервые искренне желаю встретиться со своей тенью, какой бы обширной она ни была. Это желание приходит с благодатью, которую я уже испытала в первый день пребывания в реанимации: я вижу свои недостатки, но не чувствую себя виноватой. Я прихожу к пониманию того, что, пытаясь любить по-настоящему, мы можем причинить вред даже тем или особенно тем, кого любим. Присутствие тени – это часть мира живых. Благодать заключается в том, что божественная любовь вот-вот освободит меня. Я вижу свои ошибки и понимаю, что они обычны для человека. У меня есть ограничения, я соединяю в себе и свет, и тьму.

Никогда не доводилось мне видеть ничего столь же прекрасного, как свет, исходивший от кровати, на которой лежали мы с дочерью. Никогда еще узы любви не ощущались мною во всей их простоте и несовершенстве. Свершалось чудо – такое простое и обыкновенное: я перестала искать недостатки в окружавшем меня мире, хоть он и нес мне смерть. Снова льются слезы – слезы радости. Не могу сказать, чем был тот час просветления – частью процесса ухода из мира живых или сигналом о моем возвращении. Я действительно не знаю, я чувствую себя полностью истощенной и в то же время переживаю радость. Я ухожу или возвращаюсь?

И появляется бабочка, чтобы ответить на мой вопрос. Она складывает крылышки коконом и прячется у меня в сердце, как бы говоря: «Мы снова встретимся, но не прямо сейчас». Образ быка тоже появляется вновь. Он утратил свою свирепость. Сейчас это старый, усталый бык, малоподвижный, с тяжелым дыханием, тихий, как спящий кот, умиротворенный бесконечной благодатью, не умерший, а просто старый и изможденный.

На следующий день ко мне приходит невропатолог. Он не просто удивлен, а потрясен. Сегодняшнее сканирование показало, что кровотечение прекратилось и кровь уходит из отделов мозга, которые он называет цистернами. Нет никаких признаков образования тромба. Ему случалось наблюдать подобные случаи исцеления, но только у детей. Для женщины моего возраста (55 лет) такое весьма маловероятно. Он улыбается, говорит об удаче, изредка выпадающей в лотерее жизни, объявляет меня невероятно везучей. Я бы хотела сказать ему, что когда руки моей дочери обнимали меня, создавая укрытие, я снова стала ребенком. С помощью этих рук Великая Мать укачивала меня в молчании, заполненном светом, который излучали частицы любви. «Вот так был исцелен ваш пациент, доктор». Однако подобные проявления мистики в целом не заботят медицину. Я просто поблагодарила его за мастерство и попросила, чтобы были соблюдены мои права: я хотела, чтобы меня выписали из больницы немедленно, в тот же день. Я буду приходить каждый день на регулярный осмотр, но я хочу выбраться отсюда сегодня же. Мои великодушные друзья, у которых я гостила до несчастного случая, предложили мне с дочерью остаться у них до тех пор, пока я не смогу передвигаться. На две прекрасные недели мы с дочерью остаемся одни в великолепном доме: я – младенец, она – мать. Потом мы улетим домой, чтобы продолжить нашу жизнь и вернуться к прежним ролям.

Глава 2

Сказка мама, папа и я, я, я

Мудрости можно научиться

Вернувшись из своего путешествия в царство боли, я обнаружила, что на конверте, содержащем выписку из моей истории болезни, нацарапана одна строка – центральная идея моих путевых заметок. Это было что-то вроде напоминания себе: мудрости можно научиться. Жизненные трудности дают возможность проникнуть через внешнюю оболочку нашей персоны и добраться до самой ее сердцевины – в пространство, где покоится и ждет нас наша собственная психологическая мудрость. Человек открывает для себя простую истину: не существует абсолютного психологического здоровья. У всех нас есть способность к мудрости, которая имеет множество разновидностей: одна из них – это психологическая мудрость. Она не возникает сразу в полном расцвете, а появляется сначала как зернышко, готовое прорасти, и существует в каждом человеческом существе. Будь наше общество настроено на потенциал и ценность этого зернышка, мы могли бы пестовать мудрость психики с самого раннего возраста. Мудрость – не предмет, который можно просто передать другому. Она больше похожа на ориентир. Точно так же, как зернышко прорастает и тянется к свету, душевная мудрость – это тот самый компас внутри каждого из нас, указывающий самое продуктивное направление нашего развития. Мудрость – это скорее пункт назначения, а не судьба; цель, а не устойчивое состояние.

Все направления знаний и духовные учения совпадают в одном: все мы начинаем свой путь как нуждающиеся, беззащитные, беспомощные дети. Если потребности ребенка должным образом не удовлетворены на первом этапе жизни, взрослому в конце концов придется вернуться в прошлое и исправить ситуацию. В этом заключается основная задача психотерапии: отправиться в прошлое и дать внутреннему ребенку то, что ему нужно, чтобы вырасти. Тем не менее возможность задействовать мудрость появляется, когда человек наконец оказывается способен отойти от модели развития. В этом месте буддизм сильнее всего сближается с психотерапией, заявляя: да, сострадание позволяет утешить и успокоить этого ребенка. Да, внимание к внутреннему ребенку поддерживает ту жизненную силу, которая естественным образом перерастает в зрелость. Все пророки, целители и мудрецы имеют качества Великой Матери. Они помогают нам расти, питая нас Ее молоком, молоком сострадания.