Читать книгу "Безумный спецназ - Джон Ронсон"

Согласно одной версии, события, окружавшие смерть Эчайниса, разворачивались следующим образом: Майкл с группой коллег-наемников на борту вертолета летел к месту будущей страшной резни, инспирированной с подачи Сомосы. Вертолет взорвался — либо из-за бомбы, которую подложил кто-то из антисомосовских повстанцев, либо оттого, что кто-то из пассажиров жонглировал гранатами и одна из них сработала. Как бы то ни было, погибли все.

Другая версия, пересказанная мне рукопашником по имени Пит Бруссо, который преподает в учебке базы Пендльтон в Сан-Диего, утверждает: Эчайнис вовсе не сидел на борту вертолета, а лежал в тот момент на земле, самонадеянно вознамерившись в очередной раз продемонстрировать свои сверхвозможности.

— У Майкла в арсенале был такой трюк: его переезжала машина, — объяснил мне Пит Бруссо. — Спецназовцы организовывали какой-нибудь джип, Майкл ложился на спину, и затем по нему медленно проезжали. В общем-то ничего особенного. Джип весит две с половиной тысячи фунтов, а раз у него четыре колеса, то мы это и делим на четыре. Если колесо прокатывается по тебе медленно, организм вполне способен выдержать. Но вот если поднять скорость, то к весу машины прибавляется кинетический удар.

По словам Пита, Эчайнис раззадорил коллег, чтобы они его переехали и он тем самым смог бы доказать, что его грозная репутация вполне заслужена.

— В общем, водитель не знал, что ему полагалось сбросить скорость, — продолжил Пит Бруссо. — Какая незадача! — Он рассмеялся. — Короче, Майклу повредило внутренние органы, и он скончался. Так мне рассказывали.

— Считаете ли вы, что историю с вертолетом придумали задним числом, чтобы не вгонять людей в краску и избежать возможных уголовных обвинений? — спросил я.

— Все может быть, — ответил Пит Бруссо.

Но ни в одном из услышанных или прочитанных мной рассказов о Майкле Эчайнисе не упоминалось, что он якобы убил козла простым взглядом. По делу о козлиной лаборатории я, похоже, оказался в тупике.

Но вот что странно: всякий раз, когда я в своих электронных письмах к бывшим друзьям и коллегам Эчайниса поднимал вопрос насчет разглядывания козлов, они тут же — все до единого! — прекращали отвечать. Возникало впечатление, что меня держат за чокнутого. И вот почему я, по истечении некоторого времени, стал избегать отдающих психдиспансером слов вроде «козел», «пристальный взгляд» и «смерть», а вместо этого спрашивал, к примеру: «Вы не знаете, Майкл принимал участие в попытках издалека влиять на домашнюю скотину?»

Впрочем, даже такой умеренный подход приводил к немедленному прекращению обмена электронными посланиями. Не исключено, что я и впрямь наткнулся на тайну до того государственную, что никто не желал признавать за собой хоть какое-то знание в этой области.

Пришлось снова навестить Гленна Уитона.

— Умоляю, расскажите мне, кто был автором идеи разглядывания козлов, — попросил я. — Больше мне ничего от вас не надо.

Гленн вздохнул — и назвал имя.

Через несколько месяцев один бывший джедай произнес тоже самое имя. Оно продолжало всплывать вновь и вновь. Мало кто из гражданских его слышал. Но именно этот человек подвигнул боевых джедаев на то, чем они занимались. Более того, эта примечательная личность, вооруженная страстью к оккультизму и верой в сверхчеловеческие возможности, оказала доселе никем не запротоколированное, но тем не менее глубочайшее влияние на практически любой аспект армейской жизни в США. Обреченная на неудачу попытка генерала Стабблбайна пройти сквозь стену была вдохновлена этим человеком, так же как и — если брать противоположный конец шкалы государственных секретов — знаменитая речевка, телерекламный слоган армейских вербовщиков, «Будь всем, чем можешь»:

Загляни глубоко в себя,

Там найдешь доселе неведомое.

Будь всем, чем можешь.

Это даст тебе

Армия.

В свое время журнал «Рекламный век» назвал этот призыв вторым по эффективности лозунгом за всю историю телевизионной рекламы в Соединенных Штатах (первое место присудили песенке «Настал час радости твоей, / Воспрянь ото сна! Беги скорей! — в „Макдоналдс“)». Он оказался созвучен настроениям, которые в восьмидесятые годы Рейган заложил в души выпускников американских колледжей. Кто бы мог ожидать, что в словах, которые декламировал солдат из рекламного ролика, восхитительный клич «Будь всем, чем можешь» нес в себе кое-что еще?

Хотя этот человек был полон самых добрых устремлений и миролюбивых помыслов, он тоже, как я впоследствии обнаружил, явился вдохновителем на редкость своеобразных форм пыток, продемонстрированных армией США в Ираке в мае 2003 года. Я говорю отнюдь не про издевательства, имевшие место в тюрьме Абу-Грейб, где голых иракских заключенных заставляли мастурбировать и имитировать оральный секс друг с другом; нет, речь идет о событиях, развернувшихся внутри двадцатифутового контейнера, который стоял на задворках заброшенной железнодорожной станции в городке Аль-Каим, что на сирийской границе. Там злодеяния были ничуть не менее ужасающими, нежели абу-грейбские зверства, но поскольку никто не делал снимков, да к тому же в ход был пущен пурпурный динозаврик Барни, этот прискорбный эпизод не получил критического освещения в прессе.

Так вот: пристальное разглядывание козлов и многое-многое другое было вдохновлено подполковником по имени Джим Чаннон.

3. Первый земной батальон

Стояло зимнее субботнее утро, и отставной подполковник Джим Чаннон неспешно вышагивал по территории своего обширного гавайского поместья, силясь перекричать ветер:

— Добро пожаловать в мой секретный сад, на мою экоферму. Хотите свежей клубники? Ни с чем не сравнить вкус того, что лишь мгновение назад было живым. Если к нам перестанут приходить корабли, если исчезнет история, а мир раздавит нас до смерти, я сумею прокормиться. Я приветствую этот ветер! «Дуй!» — говорю я ему. И он дует. Верите? А вот подойдите к моему баньяну. Ну же, смелей!

— Иду, иду! — сказал я.

Баньян был расщеплен посредине, и меж корней вилась кривая мощеная дорожка.

— Если хотите пройти сквозь эти врата, — сказал Джим, — вам надо быть на одну часть мистиком, а на другую — провидцем. Итак, добро пожаловать в мое убежище, где я залечиваю раны и мечтаю о наилучшем служении делу.

— Почему вы столь разительно несхожи с образом типичного подполковника армии США? — спросил я.

Джим призадумался. Запустил руку в свои длинные седые волосы. Наконец промолвил:

— Потому что вы мало видели подполковников.

Таков Джим сегодняшний. Во Вьетнаме он был другим. С его старых фотографий на меня смотрел опрятный молодой человек в военной форме со значком боевого пехотинца, где изображена обрамленная венком винтовка. Значок Джим хранит до сих пор. Он сам мне его показал.

— А что это значит? — спросил я.

— Тридцать дней участия в боевых действиях, — ответил Джим. И, помолчав, добавил: — Это вам не шуточки.