Читать книгу "Тройная зачистка - Сергей Самаров"

Она села рядом, положила ему на плечо ладони, а на ладони голову. Вздохнула.

– Бедный ты мой, бедный! Как же тебе сейчас, наверно, тяжело... Еще бы, человека убить... Я бы после такого... Не выдержала бы... А ты у меня молодец. Крепишься...

– Да, тяжело, – согласился Александр, думая совсем о другом, но привычно скрывая свои чувства и мысли.

– А что начальство приходило? И этот, второй, кто такой?

– Комиссар полиции. Из Лиона.

– Комиссар французской полиции? – всплеснула Александра руками. – И что ему от тебя надо?

– Нет. Не французской. Комиссар Интерпола. Есть такая интернациональная полицейская организация – Интерпол. Штаб-квартира у них в Лионе.

– А что ему от тебя надо? Он же к тебе не просто так приходил?

Как хорошо, что есть тема, способная отвлечь ее!

– Нет. Не просто так. Приглашает...

– В гости? – она удивилась.

– На работу.

– На работу?

– Да.

– За границу?

– И за границу тоже. Хотя больше по России придется работать, если соглашусь. И вместе с тобой, он особо предупредил, что у всех их сотрудников жены ходят в помощницах.

Александр знал, что говорил, и пользовался этим. Жена всегда мечтает о путешествиях. Для нее дальние поездки, новые впечатления – это и есть настоящая жизнь. А уж о загранице она говорит с пришептыванием. И не только о Японии... Хотя никуда так и не съездила по вечному недостатку финансов. А когда разговор заходит о Франции или об Италии, она может наперечет сказать, какие картины каких мастеров стоят в каком музее.

В один из моментов разговора Александр хотел заставить себя остановиться. Не надо раньше времени готовить жену к тому, что еще окончательно не решил для себя сам. Иначе сильнее будет ее разочарование, если он откажется.

– Но я еще не дал согласия... – осторожно предупредил жену.

Она не услышала. В глазах ее стоял мечтательный туман.

* * *

В дверь громко постучали.

– Это Лысцов. Следователь. Мы с ним будем протокол писать. Ты иди в ту комнату, пожалуйста. И музыку включи, чтобы мы не смущались подслушиванием, – он улыбнулся. Она шутку поняла.

Теперь Александру вполне можно отпустить. Ее голова другим занята. И потому музыку сразу включила. Громко. Ту, что готова целый день слушать. «Концерт в Берлине» Владимира Косма.

Сам Басаргин вышел в коридор и встретил майора Лысцова.

– Как ты?

– Проходи, Валера, проходи... Я специально дверь открытой для тебя оставил. Не стесняйся.

Они сели за стол, и Александр налил рюмку майору.

– Я за рулем, – сказал тот и выпил.

– Что это за парень? Документы при нем есть?

– Классический вариант. Чеченец.

– Не сильно на чеченца похож. Разве что чернявый.

– Магомед Алиевич Даутов, – прочитал майор в водительском удостоверении, которое вытащил из папки. – Права получал в Москве. Значит, имеет московскую прописку. Я уже сообщил данные. Скоро найдут. Поедешь на обыск?

– Нет. Меня полковник на сегодня вообще дома оставил. Тут, кстати, сосед сверху приходил. Юра Соснович, фоторепортер. Из триста восемнадцатой, кажется, квартиры. Уже после этого... Видел он твоего Магомеда вчера вечером возле подъезда. С Магомедом был еще один, говорит, маленький, зашуганный. У Юры на компьютере стоит программа-фоторобот. Обещает сделать портрет.

– Отлично. Вчера еще ждал, говоришь? А ты где вчера был?

– У нас вчера операция проводилась. В три ночи только домой вернулся. И потому с пистолетом оказался. Это и спасло. Ладно, давай протокол писать.

2

Оказалось, мыслят они совершенно одинаково. Это только лишний раз подтвердило, что Басаргин прав был в недавних своих опасениях. В некоторых головах, склонных к морализации, сомнения покушение посеет основательные.

– Нет, Саша, такую формулировку в протокол не внесешь... – Майор Лысцов категоричен, и верить ему можно. У него литературный стиль и даже своеобразный талант – когда-то заканчивал филологический факультет МГУ, и формулировками он вертеть умеет здорово. Это все управление знает. Иногда обращаются, если надо повернуть протокольную фразу так, чтобы трудно было придраться и не видно было, что на самом деле сказано. – Первый проходящий мимо прокурор подчеркнет ее красным карандашом. Прямо на ходу... Что такое – «прочитал в глазах»? Глаза, друг мой, не книга... Мы, слава богу, не Стивены Кинги... В сканирование никто не поверит. В том числе и я.

Это он опять формулировками крутит. Он должен знать подобное ощущение.

– Ты сам на допросах видишь, когда подследственный врет, а когда правду говорит?

– Вижу.

– По глазам?

– И по глазам, и по речи, и по жестам...

– А я по глазам, по движениям тела вижу, когда человек готовится к физическим действиям. Не у каждого это увидишь, но если у парня опыта мало или он боится, его почти всегда вычислить можно. Это мой опыт работает так, как твой работает на допросах.

У Лысцова густые рыжие волосы на руках. Очень рыжие, даже красноватые. И этот цвет раздражает Басаргина, особенно когда следак начинает рукой в такт словам дирижировать простенькой шариковой ручкой, словно дирижерской палочкой.

– Я знаю, что можно это и заметить, и понять, знаю... Я понимаю, что у каждого человека собственная сенсорная система, и работает она всегда только так, как свойственно этому человеку, знаю... Но где мне найти скрепку, чтобы приколоть к протоколу твою интуицию? Если бы ты просто его задержал, вопроса бы ни у кого не возникло. Но ты – как ты не понимаешь! – стрелял первым!

– На опережение!

– А где обязательный предупредительный выстрел? А ты кричал: «Бросай оружие, стрелять буду»? Или ты считаешь, что оперу ФСБ это не обязательно?

Басаргин хотел возмутиться, сказать, что меньше вопросов возникло, если бы киллер остался живым, а он сам лежал сейчас на лестнице, но майор остановил его жестом руки:

– Я-то все понимаю. Я даже верю, что и тебе тоже жить иногда хочется, не только мне и не только продавщице из киоска против твоего дома. Но сейчас принесу я прокурору протокол происшествия, а он мне скажет, что ты кого-то убил под плохое настроение и инсценировал покушение. Просто потому убил, что с женой поругался. Ты, случаем, перед этим с женой не ругался?

Александр коротко усмехнулся в сторону:

– Ругался.

– И соседи слышали?

– Нет. Мы не кричим друг на друга. У нас семья взаимно вежливая.

– И то слава богу... Но ты пойми, что протокол написать нам надо так, чтобы никто не сумел придраться, это же не письмо престарелой матушке и не роман какой-нибудь. Ты не ощущаешь, похоже, ситуацию. Тебя, по сути дела, имеют право уже сегодня временно отстранить от работы. До закрытия вопроса. И я по опыту знаю дальнейшую процедуру. Трижды будет повторяться. Я буду дело закрывать, а прокурор отправлять на доследование, чтобы я вместе с тобой формулировки переписал. Я буду закрывать, он опять будет возобновлять. Так в подобных делах всегда бывает. Каждый раз трижды... И все это время ты будешь сидеть где-нибудь в отделе и стараться нос не высунуть, чтобы тебя не заметили. А если заметят, что ты продолжаешь трудиться в отделе, вообще настоят на передаче дела в управление собственной безопасности, где формулировать фразы никто не будет, потому что там своих не любят.