Читать книгу "Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн"

От внимания Бормана не ускользала ни одна деталь. Когда гаулейтер, который подчинялся Борману как рейхслейтеру (национальному лидеру) (гаулейтеры были руководителями гау, основных административных округов, на которые был разделен нацистами Третий рейх. — Ред.), поднял вопрос о том, как следует произносить нацистское приветствие, «Хайль Гитлер» или просто «Хайль», Борман разрешил его. После официального рассмотрения вопроса он, с должными формальностями, сообщил гаулейтеру, что приемлема любая форма приветствия.

Борман взял также за правило выдвигать людей истинно преданных нацизму, которые были способны раскрыть в будущем свой потенциал. В отношении закоснелых нацистов, неспособных идти в ногу с переменами, он проявлял нетерпимость, граничащую с презрением. Прошлые заслуги не имели для него значение. Те, кто не мог понять, что Гитлер стал законным канцлером законного правительства, что старые дни уличных драк ушли в прошлое, карались беспощадно.

Весной 1934 года штурмовики и их начальник штаба Эрнст Рём стали в этом отношении особенно досаждать и даже представлять угрозу для фюрера. В расчет теперь уже не принималось то, что Гитлер одно время опирался главным образом на штурмовые отряды для запугивания населения. Теперь не было никакой пользы от неуправляемых коричневорубашечников, такие лидеры которых, как Рём, скандально известные гомосексуалисты, вели беспутный богемный образ жизни. С прицелом на будущее Гитлер потребовал создания элитного корпуса, подчиненного только ему. Ядро этого корпуса он нашел в СС, чернорубашечниках (охранных отрядах). Они были организованы Генрихом Гиммлером. Гитлер нуждался также в поддержке офицерского корпуса рейхсвера на тот случай, если он когда-нибудь перевооружит Германию на профессиональном уровне.

Но аристократический офицерский корпус презирал и боялся Рёма с его штурмовыми отрядами численностью почти три миллиона человек. Ведь Рём хотел включить профессиональную армию в CA, Гитлер понимал, что, пока существовала такая возможность, офицеры рейхсвера не будут оказывать ему поддержки. Он понимал также, что, если Рём добьется своего, CA подчинит себе армию, а посредством ее и государство, что было чревато вытеснением из политической жизни нацистской партии и ее фюрера.

Борман понимал значение этой проблемы. В течение полутора лет он входил в Верховное командование CA. Он хорошо знал лидеров штурмовиков, пользовался их доверием. Но теперь они были бесполезны и не могли соответствовать «новому порядку».

Рано утром 30 июня 1934 года один из первых сторонников и ближайших друзей Гитлера Эрнст Рём с другими ничего не подозревающими лидерами штурмовиков были внезапно арестованы. В последующие три дня они были расстреляны эсэсовцами. Такая участь постигла и других деятелей, которых Гитлер подозревал в заговорщических намерениях, таких как его предшественник на посту рейхсканцлера, генерал Курт фон Шлейхер.

Эта чистка уничтожила CA как соперника СС, позволила СС контролировать все органы полиции и обеспечила Гитлеру поддержку регулярной армии. Она также дала доказательство и предостережение в отношении того, что фюрер был готов идти до конца в борьбе за абсолютную власть. Во время небезызвестной «ночи длинных ножей» Борман сыграл роль, которая была и останется исключительно его ролью.

Борман не был одним из боевиков. Он оставался в тени, собирая жалобы и свидетельства скандальных выходок Рёма и окружающей его «банды гомосексуалистов». Эти сведения предоставлялись тестю Бормана Вальтеру Буху и Рудольфу Гессу, который, в свою очередь, передавал их фюреру. Борман без колебаний обеспечивал их информацией о своих бывших коллегах, которая давала предлог для действий. Его не беспокоило, что многие из этих уничтоженных людей были виновны лишь в том, что стали непригодными для осуществления дальнейших целей фюрера. Они не смогли идти в ногу с переменами, чтобы влиться в «новый порядок».

Но имелись и те, которые нашли свое место в новой Германии без особого труда. В 1936 году, через два года после «ночи длинных ножей», Генрих Гиммлер предоставил, возможность Борману и большой группе партийных функционеров совершить инспекционную поездку в концентрационный лагерь Дахау близ Мюнхена. В Дахау Борман встретил старого друга Рудольфа Франца Хёсса. Некогда состоявший в организации Россбаха Хёсс стал сотрудником СС, который поддерживал непосредственные контакты с узниками.

Позднее Хёсс поделился воспоминаниями о времени проведения инспекции: «Концентрационный лагерь Дахау в данное время содержится в хорошем состоянии. Заключенные хорошо питаются, получают чистую и добротную одежду, живут в приличных помещениях. Большинство из них работают в мастерских, число больных настолько мало, что не заслуживает упоминания. Общее количество заключенных около 2500 человек. Они проживают в десяти кирпичных бараках. Хорошо налажено санитарное обеспечение. Недостатка в питьевой воде нет. Нижнее белье меняется раз в неделю, постельное белье — раз в месяц. Треть контингента состоит из политических заключенных, две трети — из уголовников, асоциальных элементов, осужденных на принудительные работы, гомосексуалистов и около двух сотен евреев».

Впечатления тех, кого инспектировали, не записывали.

Хёсс выглядел вполне удовлетворенным своим обращением с узниками в первом крупном концентрационном лагере. Гиммлер и Борман, оказывается, тоже находились под впечатлением. Они расспрашивали Хёсса, доволен ли он своей работой, о его семье. Вскоре после этого Хёсса произвели в унтерштурмфюреры (лейтенанты). В данном случае это был тип человека, который, по мнению Бормана, мог принести пользу в будущем «новому порядку».

Хёсс продолжал карьеру в СС. Кульминацией было его назначение комендантом лагеря, цель которого заключалась не в «концентрации» людей, но в их уничтожении. Он будет создан в Польше, в Аушвице (Освенциме).

Генрих Гиммлер признал Мартина Бормана человеком, который мог приобрести определенное влияние в будущей политике Третьего рейха, и решил рекрутировать его в свою крепнувшую СС. Борман избегал доверительных личных отношений, но он поддерживал с Гиммлером деликатную дружбу. Для Бормана рейхсфюрер СС был «дядей Генрихом», поскольку являлся крестным отцом шестого ребенка Бормана, Генриха Гуго, который родился 13 июня 1976 года. Гиммлер в письмах к Борману называл его «дорогим Мартином».

30 января 1937 года Гиммлер присвоил Борману звание группенфюрера СС (генерал-лейтенанта). Борман принял это звание, но, если Гиммлер полагал, что Борман будет считать себя подчиненным рейхсфюрера СС, то он ошибался.

Все офицеры СС были, конечно, членами нацистской партии. Но не все члены нацистской партии принадлежали к СС. В этом состояла разница, и Борман считал, что нацистская партия должна быть доминирующей организацией. Разумеется, партия относилась к его исключительной сфере деятельности. Он расценивал присвоение ему звания группенфюрер СС как своеобразную почетную степень. Борман дал ясно понять Гиммлеру, что не будет маршировать вместе с руководством СС на партийных митингах в Нюрнберге. Он будет занимать место наблюдателей за этими мероприятиями, стоя рядом с Рудольфом Гессом и фюрером. И действительно, «дорогой Мартин» стоял там во время митинга в ноябре 1937 года. С этого почетного места Борман наблюдал за тем, как колонны СС совершали свой торжественный марш.