Читать книгу "Корпорация - Виктория Беляева"

– Все же что-то случилось, – то ли спрашивает, то ли утверждает она.

– Ну, с чего ты взяла? – мягко удивляется он – тем, самым волшебным из своих голосов, которому она никогда не может противиться.

– Ты говорил с Железновой, со Щегловым, с Шевелевым. Ты даже сейчас умудряешься работать.

– Я всегда работаю, Анюша…

– И потом, я должна тебе сказать… Только не смейся, ладно? Я вчера была у гадалки…

– Что?!

Старцев потрясенно смотрит на Анну. Он привык считать ее абсолютно трезвомыслящей женщиной, чуждой всякого рода женским суевериям: она не читает астрологические прогнозы, не верит в приметы и никогда не гадает.

– Да. Не перебивай, пожалуйста. И она мне сказала…

– Какая гадалка? Как ты к ней попала?

Немного поколебавшись, Анна все же сознается:

– Меня Зоя отвела.

Ага. Понятно.

Зоя Миркина, приятельница Ани по консерваторским годам, была в доме Старцевых гостем редким, но удивительно неприятным. Она привыкла смотреть на бывшую подружку свысока, как на потерянного для жизни человека. Единственная наследница известной музыкальной фамилии, подававшая изрядные надежды, Аня в самом начале многообещающей карьеры вдруг взяла да и вышла замуж за какого-то министерского хлыща. И, забросив музыку, с головой ушла в семейную жизнь – в жизнь мужа и детей.

То, что министерский хлыщ спустя годы стал влиятельнейшим бизнесменом, то, что свою семью Анна считала счастливой и крепкой, а жизнь – удавшейся, значения не имело. Ибо, по мнению Зои Миркиной, в Аниной судьбе не было главного – настоящих страстей и творческой самореализации.

У Зои-то было все. Муж-саксофонист, профессиональный алкоголик, изгнанный из всех приличных коллективов столицы, играл по кабакам, пропивая заработанное и регулярно устраивая жене опереточные скандалы на почве ревности. Детей не случилось. Сама Зоя служила в Московской областной филармонии – пилила виолончель в глубине оркестра. Но зато у нее была творческая самореализация и целый штат любовников – мачо в концертных фраках. Жизнь, значит, удалась.

– Ну за что ты так ее не любишь? – укорила Анюша ласково, – Она просто не очень умная женщина, да к тому же такая несчастная…

– Аня, она не просто несчастная. Она активно несчастная, агрессивно несчастная. И ты напрасно ее жалеешь – такие завистливые злобные дуры…

– Олег!…

– …обязательно кусают руку, которая пытается их погладить!

– Олег, подожди. Бог с ней, с Зойкой. Я о другом. Та женщина, гадалка – я не собиралась гадать, я пошла просто за компанию – но она сама ко мне обратилась, она сказала мне, что в нашей семье будут большие перемены…

– Что, Любашка сделает тебя бабушкой? – усмехнулся Старцев.

– Тьфу на тебя! При чем здесь Люба… – Анна пыталась сосредоточиться. – Она сказала, что у тебя будут большие неприятности в бизнесе. Что ты можешь потерять что-то очень для тебя важное и нужное. И что… что у нас в семье будут из-за этого… в общем, что-то произойдет. И я бы, конечно, просто забыла эти ее слова, но ты сегодня так странно себя ведешь…

Старцев молчал, глядя в пол. Теребил пальцами нос. Эта дурная привычка проявлялась только в одном случае – когда он напряженно что-то обдумывал. Что-то, не слишком радостное.

– Вот что, Анюша, – заговорил он, наконец, – В бизнесе всегда бывают неприятности. Каждый день. Маленькие или большие – это уже другой разговор. И всегда есть риск что-то потерять – тем более, в нашей стране с ее идиотским законодательством. Потерять все я не могу. Разве что, Нью-Йорк будет уничтожен пожаром, Швейцария взлетит на воздух, а Россия уйдет под воду как град Китеж. И даже если я потеряю что-то, сколь бы важным не было это что-то для моего бизнеса… – он взял ею за руку, посмотрел в глаза, – Неужели ты думаешь, что это как-то скажется на нашей с тобой жизни?

Ах, голос, голос любимого мужчины! Даже спустя двадцать лет после первых свиданий у Анны замирает сердце от этих звуков – сладких, проникновенных…

– Боже, какая сцена! – гудит вдруг над ухом треснутое контральто, принадлежащее высокой и вместительной даме, – Взгляни, Тимофей! Воркуют, как голубки!

Невыразительной наружности человек, названный Тимофеем (муж просторной дамы и один из членов кабинета министров) расплывается в умильной улыбке. Старцев что-то отвечает, немедленно затевается разговор о не значащем и приятном.

Анна слушает, привычно улыбаясь и думая о своем. О том, в частности, что она не все рассказала мужу из предсказаний гадалки.

– У-у-у, милая, тебя ждет настоящее испытание. У супруга твоего будет роман на стороне.

– Как – роман? С кем?

– Карты фамилий не говорят.

– И что? Он что, меня… бросит?

– А это уж, милая, от вас самих зависит.

Верить или не верить? И если верить, то как теперь жить?

* * *

Разговоры, разговоры! Сплетни, споры, словесные фехтования…

– …Ну, и что будет, когда цены на нефть упадут?

– Известно что. Валютный дефицит.

– Ах! И что же?

– Это вам лучше спросить вон у того господина. Он как раз из Центробанка. Но лично я считаю, что начнется изъятие валюты у населения.

– Как это? Что, будут обыски?

– Какие обыски, господь с вами, мы живем в демократическом обществе, ха-ха! Запретят хождение валюты и свободный обмен. Оставят обменные пункты в Сбербанке, например. Курс – один к восьми. И все!

– Ужас какой!… Так что же делать?…

– Ну, и как вам наш новый президент?

– Гм… Кхм… Ну, что же…

– Вы думаете, эта та самая «сильная рука»?

– Ну, голубушка, у вас такие вопросы… Хотя, все может быть. А с другой стороны – ничего нельзя сказать наверняка заранее.

– Между прочим, он лично поддержал Денисова на выборах.

– Это как же?

– Денисов, вместе с прежним губернатором, Петелиным, были у него на приеме. И президент с Денисовым говорил две с половиной минуты в отдельном кабинете. А с Петелиным – не говорил. Вы думаете, это что-то значит?

– Гм… Все может быть. Хотя…

– А вы в курсе, что Старцев – бывший боксер? Говорят, он даже зарабатывал когда-то на ринге…

– Чушь. Ничего он там не зарабатывал. Дрался в юности, и неплохо дрался. Даже, вроде бы, выиграл юношеский чемпионат страны в среднем весе.

– Не страны, а республики. И не в среднем, а в полусреднем.

– Что ж у него тогда нос не сломан, если он бывший боксер?

– А он сломан. Только ему пластическую операцию в Швейцарии делали.

– Не в Швейцарии, а в Германии. И не пластическую, а аппендицит вырезали.