Читать книгу "Все или ничего - Елена Ласкарева"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут он перехватил взгляды, которыми опять обменялись Ирина и Андрей.
— А ты, Галибин, что тут потерял? Иди к своим! Мы рапиристы — ты саблист. У нас свои проблемы — у вас свои. И нечего мне тут дисциплину подрывать!
— А я что? А я ничего! — сделал невинное лицо Андрей.
— Вижу, как ты «ничего»! — вспылил Самохин. — Глазками так и зыркаешь на наших девочек! Особенно… гм… на одну из них. Тоже мне, Дон Жуан ху… то есть Дон Хуан жуевый.
— Еще был Дон Гуан, — подсказал Андрей. — Этот какой: буевый, что ли? А Дон Кихот — тот, наверное, вообще киевый мужик!
— Тьфу ты!
«Черт бы ее подрал, эту молодежь, — было написано на лице наставника. — Ради них из кожи лезешь, а они… С меня, страдальца, семь потов сходит, а эти… эти…»
Тренер стащил с головы бейсболку и действительно стал той же кепкой вытирать свой гладкий череп. Можно было подумать, что на лысине и впрямь выступили сразу семь потов…
— Сестра! Пот утрите больной!
— Да-да, сию секунду, доктор.
И опять вклинился мужской бархатный голос, который Ирина уже где-то слышала. Только где?..
Сейчас он был просящим:
— Доктор, а можно… я сам… утру?
— У вас благородное сердце, Владимир Павлович, — отвечал доктор. — Можно, конечно, если вы не брезгливы… Раз уж считаете себя виновником…
— Спасибо.
Кто-то прикасается к моему лицу.
Вот — мне откинули волосы со лба.
Руки теплые… Не такие, как у Андрея… У того всегда горячие, как будто раскаленные.
Пальцы Андрея обжигают.
Эти — успокаивают.
Как мне сейчас не хватает ожога…
Ведь я — овен, огненное существо…
— А… эй…
— Она постоянно кого-то зовет… Почему никто к ней не пришел? У нее что, нет родственников?
— Мы навели справки, Владимир Павлович. Есть мать и отчим. Но они далеко, в Красноярске.
— А… муж?
— Она не замужем. Спортсменка. Им не до семьи.
Явственный вздох облегчения. И новый вопрос:
— Тогда… вы позволите?.. Я буду ее навещать.
— Для вас, господин Львов, все, что угодно! Распоряжусь, чтобы выписали постоянный пропуск. Только, надеюсь, перебарщивать в своем милосердии не станете?
— То есть?
— Не выразите желания, скажем, утки за ней выносить? Для такой работы у нас есть санитарки.
— Утки… ох… я и не подумал, что она до такой степени беспомощна… Боже мой!
— Ну как, не передумали? Выписывать пропуск?
— Непременно! — Это было сказано поспешно и с жаром. — Конечно, выписывать, сегодня же! Если понадобится, я могу и утки.
— Вы просто не представляете себе…
— Представляю. Мне, к несчастью, уже пришлось в жизни столкнуться с тяжелой болезнью…
Этот диалог хоть и медленно, но все же дошел до сознания пострадавшей. Совершив неимоверное волевое усилие, Ирина заставила себя приподнять веки: для Овнов ничто не может быть хуже неопределенности.
Что это за доброхот такой объявился, пожелавший навещать ее и заменить ей и родственников, и мужа?
Рыжая глина с ростками молодой зелени… Ах да, это чьи-то глаза. Карие глаза с зелеными крапинками.
Но они принадлежат не Андрею…
С этой горькой мыслью она опять провалилась в небытие.
…А там, в далеком невозвратном вчера, все было иначе.
Едва смолкли нотации Самохина о необходимости строгого воздержания, как Андрей с Ириной с хохотом выскочили на улицу. Оседлав вдвоем «хонду» по имени Мотя, они с ветерком помчались на окраину, в Перово.
Там у Иры была однокомнатная квартира, выделенная ей Госкомспортом после интернатских выпускных экзаменов. Уже тогда не вызывало сомнений, что рапиристка Первенцева, мастер спорта международного класса, сумеет постоять за честь страны в соревнованиях любого ранга. И ее решено было оставить в Москве.
Жилье Ирина получила на улице, носившей имя Сергея Лазо. Скучноватый, аскетичный район, и улица без особых красот и достопримечательностей, однако название Ире нравилось. Лазо был полководцем, революционером и партизаном, а она любила все, что связано с борьбой, боями, бурными переворотами и человеческой отвагой.
— Тебе что, большевики нравятся? — подтрунивал Андрей. — Так обожаешь своего Лазо, как будто он трехкратный чемпион Олимпийских игр!
— Ты не понимаешь! — сердилась она. — При чем тут политика? Это просто был красивый и бесстрашный человек! Знаешь хоть, как он погиб?
— Ну?
— Японцы сожгли его в паровозной топке.
— О-хо-хо, как романтично!
— А что, нет, скажешь? Умереть в огне…
— Все равно что испечься в духовке. Как гусь с яблоками.
— Фу, пошляк.
— Не спорю. Но ты меня все равно поцелуешь, правда?
— Ладно уж…
Вчера они, едва успев ворваться в квартиру, обнявшись, бросились к дивану — тратить избыток своей энергии не на подготовку к чемпионату Европы, а на то занятие, которого требовало взаимное притяжение их молодых организмов.
Бедный Константин Иннокентьевич, видел бы он это буйство! Какое уж тут воздержание…
Ирина даже мотоциклетный шлем не успела снять, и Андрей, срывая с нее одежду, постанывал восхищенно:
— Инопланетянка моя… Откуда ты? С Сатурна?
— Вот еще! — смеялась она в ответ. — Я марсианка!
— Почему именно марсианка?
— Люблю повоевать. А Марс — бог войны.
— Это который в золотом шлеме?
— Да!
— Совсем как ты!
— Да! Только я — в оранжевом.
— А меня ты любишь?
— Да!
Гибкие, спортивные тела… Легкость и подвижность людей, привыкших к поединкам… Они увертывались друг от друга и настигали друг друга, точно противники на фехтовальной дорожке.
Не хватало только арбитров. Да и зачем они, когда в любовном поединке нет ни победителя, ни побежденного? Оба участника выигрывают… если, конечно, понимают один другого. А между Андреем и Ириной взаимопонимание было полным.
По крайней мере, в этом виде спорта, противником которого был тренер Константин Иннокентьевич Самохин…
Первый, самый бурный раунд завершился боевой ничьей:
— Как тебе?
— Здорово! А тебе?
— Выше крыши!
— А моя крыша — поехала. Как от вина.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Все или ничего - Елена Ласкарева», после закрытия браузера.