Читать книгу "Ненавидеть нельзя любить - Ольга Петрова"

– Пацаны, а мы успеем к тридцать первому со спектаклем? – заволновался вдруг Немировский, который первый раз участвовал в подобном мероприятии.

– Конечно. Не дрейфь. У Евдокии все рассчитано. Вот когда мы ставили в прошлом году «Недоросля»…

Колька углубился в воспоминания, но друзья молчали и, казалось, думали каждый о своем.

– Эй, народ, вы где? Я кому рассказываю, Немировский? Делюсь, можно сказать, сокровенным, а он идет, мечтает о чем-то. Ты не влюбился, часом, друг мой?

Валерка неожиданно для себя почувствовал, что краснеет. Он попытался возмущаться:

– Хватит выдумывать, сам мечтатель! – говорил и чувствовал внимательный взгляд Кости, который упорно молчал.

– О, все ясно, спекся. Еще одна жертва Олькиного очарования. Все, Мизгирь, ты погиб. Красавица-Снегурочка околдовала и тебя, – тарахтел, посмеиваясь, Колька. – Да ты не смущайся. Мы все через это прошли. Все пацаны в классе. Да и в школе, наверное. Ее не любить невозможно. Правильно я говорю, Костян?

– Правильно, Колян. Он прав, Валерка, этим просто нужно переболеть, как ветрянкой.

Костя был абсолютно серьезен.

– А как же ты? – не понимал Валерка. – Ведь вы же… – Он не знал, как лучше выразить свою мысль. – Я же видел, как вы танцевали… И вообще, вы всегда вместе.

– Вместе, – как-то грустно согласился Костя. – Потому что мы друзья. С самого детского сада, даже раньше. Мы родились в одной палате, в один день, нас катали иногда в одной коляске. Так что мы почти брат и сестра. А танцуем… Это называется артистизмом. Когда танцуем вальс, изображаем нежность, когда минуэт – возвышенные чувства. Ты видел в нашем исполнении танго. Танго – это страсть.

– Вот это сказал! – восхитился Колька. – Поэт. Я тоже в Ольгу был влюблен в восьмом классе, – без перехода продолжал он. – Костяна даже убить хотел. Думал, что она его любит. Потом разобрался: никого она не любит. Ждет прекрасного принца на белом коне. Читает свои книжки и мечтает о чуде. Знаешь, сколько она читает! Нормальный человек столько за всю жизнь не прочтет, сколько она за год глотает. Правда, Кость? – горячился он.

– Правда. Читает много. О любви мечтает, как и все девчонки. Считает, что полюбить можно только один раз и навсегда. И только с первого взгляда. Так что нам, парни, не повезло. Нас она уже видела много раз и не влюбилась, – констатировал Потанин и взглянул на Валерку. – Справишься с болезнью, как думаешь?

Тот лишь пожал плечами.

– А что ему остается? – усмехнулся Колька. – Тем более что Эльвира всегда рядом. У той кровь бурлит, горячая, восточная, она ему поможет излечиться. Это у тебя, Костян, болезнь перешла в разряд хронической.

Все трое помолчали. Они уже были в военном городке, пора было расходиться.

– Я вот думаю иногда, – вновь заговорил Колька, – что в ней хорошего? Ну коса, как из сказки…

– Глаза какие-то необыкновенные, – улыбнулся Костя.

– И движется грациозно, словно летит, земли не касаясь, – добавил, почти смеясь, Валерка.

– Очень красивая девочка, – подытожил Колька. – Но Снегурочка.

Они рассмеялись, пожали друг другу руки и разошлись. Потом Валерка вспоминал этот разговор, осознавая, что именно тогда они и сдружились по-настоящему, по-мужски. Из-за Ольги.

Спектакль прошел с успехом. Играли на одном дыхании. Зал рукоплескал. Старенькая учительница истории утирала кружевным платочком слезы. И Валерка, глядя на нее, думал отстраненно: «Ей Снегурочку жалко или просто от переизбытка чувств под воздействием искусства?»

Как только занавес закрылся, юные артисты бросились выражать свой восторг. Валерка оказался рядом с Купавой-Эльвирой, и та, завизжав, повисла у него на шее, впившись страстным поцелуем в губы. Стоявшие рядом взвыли, захлопали, заулюлюкали. Немировский растерялся – отталкивать девушку не хотелось, но и целоваться с ней он не собирался. Однако выбора ему не оставили, поцелуй состоялся. Освободившись от горячих объятий одноклассницы, он поискал глазами Ольгу. Ее не было среди ликующих артистов. Убедившись, что Эльвира уже расцеловывает Потанина, Валерка, воспользовавшись суматохой, спустился со сцены и вышел в коридор. Здесь было тихо, шум и гвалт остался позади. Почему-то он знал куда идти. Возле запасной лестницы была маленькая комната, называемая «газетной». Вся заваленная старыми декорациями, она иногда служила местом уединений для тех, кто искал одиночества.

Тихо приоткрыв дверь, Валерка услышал приглушенные рыдания. В комнатке было сумеречно: с улицы падал свет фонаря. За единственным столом, заваленным бумагами, сидела Ольга и, уронив голову на скрещенные руки, безутешно плакала. Валерка знал, что где-то слева на стене есть выключатель, но зажечь свет показалось ему неуместным. Он тихо прошел к столу, досадуя на скрипящие половицы, и остановился. Присев на корточки перед девушкой, спросил:

– Оля, что случилось? Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Новый взрыв плача, еще более безутешный, раздался в ответ. Сквозь слезы он расслышал какое-то слово.

– Что? Что ты сказала?

– Уходи-и, – с трудом сумела она произнести, захлебываясь слезами.

Он дотронулся до ее стиснутых пальцев, белевших в темноте.

– Тебе плохо, я хочу только помочь.

Она сбросила его руку:

– Уходи! Видеть тебя не хочу!

– Но почему?! Что я сделал?!

– Ты целовался с ней. При всех, на сцене. Тебе все равно, кто рядом с тобой. Ты обыкновенный бабник и предатель. Все вокруг меня врут – и ты, и отец…

Она разрыдалась с новой силой. Валерка растерялся. Он не ожидал такой бури эмоций.

– Оля, успокойся. Эльвира сама набросилась с поцелуями. Это просто так. Это ничего не значит. Я не собирался с ней целоваться. И потом, когда я пошел искать тебя, она уже обнимала кого-то другого. Не плачь, пожалуйста. Я бы очень хотел, чтобы рядом была только ты. Мне больше никто не нужен. Но ты… ты не подпускаешь к себе…

Он гладил ее по голове, словно маленькую, а она, слушая его, кажется, успокаивалась. Вскоре в темноте комнаты были слышны лишь слабые всхлипывания. Валерка молчал, его запас слов истощился. Он не был готов к столь бурным эмоциям и теперь, чувствуя себя виноватым, не знал, что можно еще сказать, чтобы исправить свою невольную вину.

– Принеси мне, пожалуйста, одежду из гардероба. Там еще пакет с обувью. Я пойду домой, мне нужно. Я подожду внизу возле запасного выхода. – Она говорила охрипшим, низким, каким-то пустым голосом.

Валерка засуетился, помог ей подняться. Они в темноте спустились по запасной лестнице, он держал ее под локоть, идя чуть-чуть впереди. Где-то рядом шумела праздничная толпа: началась новогодняя дискотека, от которой, как и от самого праздника, традиционно ждут чуда.

Когда он был уже в гардеробе, неохотно оставив девушку одну, в актовом зале раздался громогласный призыв: «Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!» Старшеклассники, впадая в детство, охотно дурачились. В школе набирал обороты долгожданный праздник. Валерка принес куртки. Ольга удивленно подняла на него заплаканные глаза: