Читать книгу "Не отрекайся от любви - Долли Барни"

– Совладельцем, – поправила его Трейси.

– Совладельцем? – прорычал Рикардо с такой яростью, что Трейси поёжилась. – Он не имеет к нему никакого отношения. Я – единственный владелец парка! Менеджеры всех моих предприятий имеют не более пяти процентов акций, этого достаточно для морального удовлетворения и финансовой заинтересованности, – пояснил он сердито. – Дает гарантию прибыли.

– Ага, прибыль! Вот оно, ключевое слово! – Трейси с отвращением смотрела на Рикардо. – Вот где собака зарыта! Мы все очень хорошо знаем о твоей любви к этому волшебному слову.

– Прошу прощения? Что ты хочешь этим сказать?

– Прибыль! – повторила Трейси с ядовитой усмешкой. Теперь она не видела смысла в том, чтобы притворяться. Рубикон был перейден. По крайней мере, она выскажет этому высокомерному негодяю в лицо все, что думает о нем и о его методах работы, чтобы хоть как-то отомстить за боль и страдания, причиненные ее семье. Возможно, он непробиваем, но во всяком случае последнее слово в этой печальной повести останется за ней. – Прибыль! Это краеугольный камень твоей сущности, вернее ядро. Кроме прибыли, тебя ничто не интересует, поэтому твои сотрудники горбатятся за сущие гроши и бесплатно вкалывают на тебя сверхурочно. Теперь мне понятно, почему популярный некогда парк превратился в свое жалкое подобие.

– В жалкое подобие?

– Не прикидывайся, что впервые об этом слышишь! – вскипела Трейси. – Парк доживает свои последние дни. Хотя не сомневаюсь, что свою прибыль ты получаешь исправно. Уверена, что на бумаге все выглядит вполне пристойно. Но персонал не задерживается, увольняется толпами. Дело теперь за посетителями. Не за горами то время, когда и они начнут обходить парк стороной.

Трейси замолчала. Рикардо побелел он гнева, на его лице играли желваки. Он был так страшен, что Трейси не на шутку испугалась и теперь удивлялась, как смогла высказать накипевшее в глаза самому Рикардо Энрикесу.

– Но какое отношение это имеет к тебе? Зачем тебе…

– …С ним обручаться? – закончила Трейси мысль Рикардо, когда он вдруг осекся. – Ты еще смеешь спрашивать меня, зачем мне продаваться такому негодяю, как Пол? – Ее грубые слова заставили Рикардо поморщиться. – Потому что я дочь своего отца, я сознаю, что надо делать, и делаю это. Мой отец вовсе неплохой бизнесмен, как ты полагаешь, – продолжала внезапно окрепшим голосом. – Он не игрок и не пьяница, швыряющий деньги налево и направо. Моя сестра была тяжело больна… Деньги, вырученные от продажи парка, помогли продлить Лизбет жизнь.

– На сколько?

– Почти на год. Ей требовалась срочная операция. Мы знали, что это большой риск, что успеха никто не гарантирует. Но она сказала, что готова рискнуть, потому что существование давно превратилось для нее в агонию. Операция подарила ей восемь бесценных месяцев жизни. За это время мы успели сказать ей все, что должны были сказать, наполнили последние ее дни любовью. Лизбет увидела мир. Я знаю, что, если бы отцу снова пришлось выбирать, он поступил бы точно так же.

– Все же я не понимаю…

– Смерть открывает горизонты, но, к сожалению, не выключает счетчик. Счета не исчезают, когда перестают что-либо значить. Теперь отец должен начать все заново. Должен за гроши вкалывать на Рикардо Энрикеса и наблюдать, как его любимый парк превращается в ничто! – Трейси почти сорвалась на крик. – Отцу ничего не нужно, он только хочет проработать еще хотя бы два года. Два года требуются ему для того, чтобы погасить закладную на дом и заработать хоть какую-то пенсию. Два года честной работы за справедливую плату. Но какое дело до этого великому и всемогущему Рикардо Энрикесу? Его, кроме прибыли, ничто не заботит.

– Ты ошибаешься, – довольно спокойно возразил Рикардо. – Да, безусловно, меня заботит прибыль, я, в конце концов, бизнесмен, но меня волнует и благосостояние моих сотрудников, и за это они платят мне абсолютной преданностью. Мне не нужно стоять над ними надсмотрщиком, следить за каждым их шагом, я и без этого знаю, что они выкладываются на все сто процентов.

– Еще бы они не выкладывались! – фыркнула Трейси. – Они боятся потерять работу.

– Чепуха! – рявкнул Рикардо. – Мои подчиненные знают, что я о них забочусь. Я никогда не забываю об их днях рождения и о том, что преданность должна вознаграждаться. Возьмем, к примеру, Тони, дежурного портье, с которым я разговаривал сегодня утром по телефону. В выходные он отмечает тридцатилетие. Он займет на два дня этот номер и будет пользоваться всеми услугами, которыми пользуюсь здесь я…

– С десятипроцентной скидкой, полагающейся сотруднику, – подхватила Трейси. – Пол хоть и с неохотой, но делает то же самое.

Рикардо усмехнулся.

– Не будет никакой скидки. Потому что и счета тоже не будет. Тони это заслужил.

Трейси смутилась. Рикардо и вправду не похож на монстра, выжимающего из своих служащих все соки. Реальный Рикардо Энрикес не походил на безжалостного эксплуататора, каким она его себе рисовала. Вместо бессердечного людоеда она видела перед собой бизнесмена, который заботится не только о своем кармане, но и о людях, работающих на его благосостояние. Однако Трейси не спешила менять мнение о Рикардо. Простые факты говорили сами за себя. Она на собственном опыте, а не понаслышке знала о результатах его политики управления.

Это Пол во всем виноват. – На этот раз голос Рикардо прозвучал более спокойно, хотя каждое слово еще дышало гневом. Но ярость, адресованная Полу, принесла Трейси успокоение. – Я бы никогда не стал обращаться подобным образом со своим персоналом.

– Но именно ты так о ними и обращался! Неужели ты не понимаешь, что все это твоих рук дело? Мне все равно, как Пол себя называет – твоим партнером, совладельцем или менеджером, – но на всех бумагах стоит твое имя и твоя подпись на всех чеках. И не он, а ты губишь моего отца!

– Проклятье! – выругался Рикардо и, схватив Трейси за запястья, притянул к себе, но его негодование не испугало Трейси, а, скорее наоборот, придало сил.

Она набрала в грудь воздуху и сказала с нажимом:

– Пол меня шантажировал. – Она почувствовала, как пальцы Рикардо сжались еще сильнее, увидела в его глазах неистовство, но все же продолжила, вкладывая в каждое свое слово презрение: – Он собирался не просто уволить моего отца, а растоптать его. Он ясно дал мне понять, что обвинит моего отца в растрате, если его далеко идущие планы сорвутся. Он был готов погубить репутацию моего отца, если только это поможет ему продвинуться по служебной лестнице.

– То есть? Объясни! – потребовал Рикардо.

– Пол считает, что Бог наделил его правом обладать хорошенькой женой. – Трейси криво усмехнулась. – А если это звучит, на твой взгляд, чересчур самонадеянно, прости.

– Это правда, – легко согласился Рикардо, переключая внимание с обрушившихся на него нелицеприятных фактов на прелестную женщину, стоявшую напротив. – Однако почему ты говоришь о своей красоте, как о проклятии?

– Я не говорила, что я красивая, – возразила Трейси. – Но яркая внешность порой мешает, как в профессиональной, так и в личной жизни. – Она вызывающе посмотрела на Рикардо. – А вы, мистер Энрикес, отнеслись бы ко мне со всей серьезностью на заседании правления?