Читать книгу "По дороге к звездам - Элис Маккинли"

Сэм последний раз осмотрела себя в зеркале: неплохо. Даже очень неплохо. Рыжие волосы, мелированные белыми прядями, озорно выбивались из-под шляпки, черные глаза гармонировали с блузкой. Густые ресницы придавали взгляду таинственность, выразительность. Да, что бы там ни говорили о классике и классической внешности, но яркие волосы в сочетании со строгой одеждой всегда беспроигрышный вариант. Тут тебе и модерн, и неординарность, и дань традициям моды. Туфли на каблуке стали последней деталью. Красива. Вот только фигура уж слишком бесцветно-идеальна, но что поделаешь. Многие женщины, наверное, выложили бы целое состояние за возможность иметь такую, а Сэм не нравилось. Она вообще считала идеал не нормой, а неким отклонением. На то он и идеал, чтоб никогда не воплощаться.

Будильник зазвонил в третий раз – надо выходить. Сэм, вообще любившая крутиться перед зеркалом, с трудом оторвалась от обожаемого занятия и, подхватив сумочку, полетела. Мужчины на улицах синхронно поворачивали головы в ее сторону, и это было весьма лестно, но не более. Сэм теперь одевалась не для того, чтобы понравиться другим, а чтобы себя чувствовать человеком. После разрыва с Реем ей больше не хотелось никаких серьезных отношений. Хватит. Наигрались. Каждому давать себя использовать, чтобы потом в один прекрасный вечер услышать: «Знаешь, ничего не выйдет». Тратить свою молодость на всех этих Брэдов, Питов, Майклов. Нет. Пока Сэм решила отдохнуть от личной жизни. Потом, конечно, видно будет, а сейчас не стоит и начинать.

На скамейке рядом с кабинетом уже сидела первая пациентка.

– Здравствуйте, мисс Уоттенинг, я сделала рисунок, который вы просили. – И кроха Джил достала из ранца альбом, собираясь прямо в коридоре продемонстрировать свое творение.

– Ух ты, вот это да! – поддельно удивилась Сэм, разглядывая рыбок в маленьком аквариуме, занимающем одну десятую листа. – Может, пройдешь и расскажешь, кто здесь мама-рыба, а кто папа-рыба?

Сэм, нашарив наконец в сумке ключ, отворила дверь. Девочка улыбнулась и вошла.

– А здесь еще есть рыбки учителя и ученики. А там, далеко…

Приличная дорога уходила вверх, к шоссе, а щебневая заворачивала вниз, к мосту. Так, судья сказал, что туда идти не нужно. Сэм еще раз развернула набросанный на листке план местности. Дом Канингенов определенно должен был быть где-то левее. Старая сосна, старая сосна. До поворота и сразу в сторону заправки.

– Уф. – Сэм в изнеможении опустилась на валун, по счастливому стечению обстоятельств оказавшийся в нужное время в нужном месте.

Эта затея нравилась ей все меньше и меньше. Когда коллеги рассказывали, что Канингены живут у черта на куличках, Сэм по неопытности недооценила их предупреждений. Ее легкомыслие отчасти объяснялось прекрасной погодой, а отчасти хорошим настроением. Занятия в школе прошли отлично (как легко работать, если точно знаешь, что делать), все остались довольны. Создалось обманчивое впечатление, которое условно можно было бы назвать морем по колено, некий духовный подъем и жажда деятельности. Вот Сэм и решила не откладывать дело Кевина в долгий ящик. В конце концов, она обязана хотя бы знать, как выглядит его отец. Ведь ее могут вызвать на заключительное слушание – и что тогда? «Здравствуйте, вы не знаете, как выглядит Ричард Канинген? Очень нужно его найти, не поможете мне? Могу сказать только, что ходит в кожаной куртке и ездит на мотоцикле».

Однако с каждым шагом Сэм понимала, что совершила ошибку. Нельзя идти в дом Канингенов в модельной обуви и белом костюме. Первое может привести к перелому ног, второе к уничтожению собственно самого предмета, то есть костюма. Это начинало доставать: щебень, щебень, песок, щебень, щебень, песок. Каблуки проваливались и, вероятно, уже собрались ломаться – хотя бы просто от обиды на такое решительное обращение. Ноги болели, хотелось сесть, но нового валуна видно нигде не было. Кругом лес.

Склон уходил вверх. Сэм развернула листок. Итак, сейчас она идет по старой дороге, потом нужно свернуть и идти без дороги вообще до сосны. Или это свернуть у сосны? Тут Сэм еще пришло в голову, что она может держать план вверх ногами.

– Отлично, теперь я здесь заночую, потому что заблудилась окончательно и дороги назад не найду так же, как этого треклятого дома!

Сэм еще раз внимательно осмотрелась. Взгляд ее зацепился за куст шиповника, непонятно откуда взявшийся посреди леса. Ага, а может, тут раньше жили? Тогда сюда и свернем. Сэм сошла с дороги почти наугад и, к удивлению своему, увидела вдалеке рыжевато-зеленый вагон без колес, приспособленный под дом. Рядом стоял летний столик и два стула, мотоцикл сиял на солнце черным, вероятно недавно крашенным, бензобаком. Оно! Это оно! Сэм готова была запрыгать от счастья. Нашла! Но тут же встал новый вопрос. Что она теперь скажет? Раз уж мотоцикл здесь, значит, по меньшей мере сам хозяин дома.

– Здравствуйте, извините за вторжение, я новый школьный психолог и очень хотела бы с вами познакомиться… – попробовала Сэм, но тут же сама себе улыбнулась: так приходят просить об одолжении, а ей нужно показать…

А, собственно, что ей нужно показать? Вот с этого и имеет смысл начать. Сэм на мгновение задумалась. Судьба мальчика почти решена, отца, похоже, такой исход дела устраивает. Но все равно как-то не по себе. Острое ощущение совершающейся серьезной ошибки преследовало Сэм с первого дня, с того самого дня, когда она открыла синюю папку, увидела фотографию Кевина и услышала от Джессики его историю. Нужно попробовать. Поговорить с этим Ричардом в последний раз. Мальчику нужен отец, и только отец. Как он может вот так просто бросить собственного сына? Сэм достаточно повидала за свою школьную практику: работала с разными детьми и с разными родителями. Если ребенок действительно не нужен родителям, то его отдают органам опеки сразу после родов, а в остальных случаях… Сэм не знала, что и думать, поскольку в остальных случаях даже законченные пьяницы в редкие моменты отрезвления все же держатся за семью, за детей в первую очередь, видя в них будущую поддержку в грядущей старости. А здесь совсем ничего не понятно, ведь была абсолютно нормальная семья. Люди не выбрасывают на улицу детей просто так. Нет, следует пойти и разобраться самой. И Сэм уверенно зашагала к вагончику.

Однако, по мере того как она подходила, уверенность таяла. Во-первых, музыка. Тяжелый рок грохотал так, что хотелось заткнуть уши. Это еще не доходя до самого дома. Во-вторых, вблизи стало видно, в каком запущенном состоянии находится сие печальное пристанище. Вагончик (задняя часть трейлера) когда-то, по всей вероятности, был зеленым, но краска облупилась больше чем на половине поверхности. Дожди сделали свое дело, и в некоторых местах железная обшивка уже начала ржаветь. Летний столик покосился и почти сгнил. Рядом с вагончиком валялись битые пивные бутылки, алюминиевые банки, упаковки от обедов быстрого приготовления и другой мусор. Никто не убирал здесь лет сто. Было страшно. А вдруг эта жертва несчастной любви сейчас в нетрезвом состоянии– Сэм поежилась: никогда не знаешь, как пьяный может отреагировать на появление в его доме нового человека. Кричать здесь бесполезно: все равно никто не услышит, а убегать на каблуках не очень-то удобно. И еще эта ужасная музыка, наводящая на мысли о падении человеческой цивилизации. Сэм снова остановилась. Нет, правда, а если этот человек сейчас кинется на нее с ножом или хотя бы с бейсбольной битой? Долг службы уж точно не обязывает ее бросаться грудью на амбразуры. С какой стати она должна рисковать своей жизнью? Тем более мальчика, скорее всего, нет дома. Но снова где-то внутри зашевелилась совесть, вяло так зашевелилась, однако очень даже ощутимо. Ради Кевина. Она обязана ради мальчика. А если бы это был ее ребенок– И Сэм, достав на всякий случай из сумочки сотовый, побрела к двери вагончика.