Читать книгу "Маньяк-мертвец - Сергей Саканский"

* * *

Пилипенко собрался было что-то возразить другу, но тут из-за поворота вывалила небольшая толпа. Несколько человек шли молча, очень близко друг к другу. Что-то было в них странное, отталкивающее. Когда они вступили в круг фонарного света, Жаров понял, что это и есть они – ряженые в костюмы цирковых клоунов борцы за нравственность.

Они остановились напротив дома Быкова. Один из клоунов указал ладонью на дом. Все обступили его.

– Каким образом они узнали, что произошло здесь несколько часов назад? – пробормотал Пилипенко.

Клоун, с неугасимой улыбкой на лице, стал что-то рассказывать, делая ладонями жесты, будто изображая движения самолетов. Другие клоуны слушали, кивая. Их красно-белые улыбки покачивались вверх-вниз.

Пилипенко открыл дверь машины, Жаров открыл свою. Клоуны, оглянувшись, замерли. Казалось, они приветливо улыбаются людям, быстро идущим к ним, огибая группу с обеих сторон.

– Милиция, капитан Пилипенко, – сообщил следователь. – Всем оставаться на местах.

Ряженые заговорили все сразу, их голоса были глухими, доносясь из-под масок.

– Мы частная зарегистрированная организация! – объявил один.

– Мы не нарушаем общественный порядок, и все совершенно законно, – уточнил другой.

– Мы абсолютно не пьяны, – зачем-то добавил третий.

– Нас привел сюда наш коллега! – сказал четвертый, указывая на пятого клоуна, того, кто рассказывал, показывал и был центром компании.

– Откуда у коллеги информация о месте преступления? – строго спросил следователь.

На несколько секунд все замолчали, переглянувшись. Жарову почудились под красными пластиковыми улыбками рты, искривленные недоумением, будто это был глупый, ужасно неуместный вопрос.

– Да я просто живу в этом доме! – сказал пятый клоун глухим голосом, который все больше проявлялся и звенел, по мере того, как клоун стягивал маску, разваливая по плечам светлые кудрявые волосы.

Четверо других клоунов тоже сняли маски, оказавшись довольно молодыми мужчинами и женщинами.

– Это вы? – удивился Пилипенко. – Квятковская Анна! Конечно, я вас помню: вы тоже принадлежите к секте.

– Мы не секта! – подал голос белобрысый парень.

– А массовая, борющаяся за реставрацию нравственности организация, – добавил лохматый рыжий клоун, немного заикаясь, будто перебрал лишнего.

– Молчать! – взвизгнул Пилипенко, вскинув палец к небу.

Гвалт, готовый опять начаться, мгновенно оборвался.

– Сейчас заберем вас всех в вытрезвитель, – низким страшным голосом сказал Жаров.

Пилипенко обернулся к нему:

– Это и есть соседка Быкова. Третье железное алиби.

– Я и привела своих друзей, посмотреть на дом, где произошло убийство грешницы. Что тут такого?

Следователь игнорировал вопрос, посмотрев куда-то вверх. Склон в этом месте был нарезан на террасы: сразу над двором Быкова возвышался другой частный дом старинной постройки, с большим балконом, огороженным точеными перилами.

– Это ведь ваш балкон? – спросил Пилипенко.

– Ну да! – ответила Анна.

Он осторожно взял ее за рукав, чтобы отвести в сторону от прочих клоунов. Жаров успокоил заволновавшихся клоунов ладонью и присоединился к следователю.

– Превосходный наблюдательный пункт, – сказал Пилипенко. – Во время убийства вы были дома?

– А в какое время произошло убийство? – спросила Анна хитрым голосом.

Пилипенко усмехнулся.

– Весь вечер я провела на собрании, – продолжала девушка, – пошла туда сразу после работы. Только забежала домой поужинать. Вот и узнала все. Вернулась в наш клуб и привела сюда друзей.

– Очень хорошо, – сказал Пилипенко. – Между прочим, один вопрос. Ведь это вы бросили брошюру в почтовый ящик Куравлева Евгения?

– Конечно, это мой участок, на Рабочей. И ваш сотрудник уже снял мои отпечатки пальцев.

Анна была в легких белых перчатках, она держала свою маску в обеих руках, словно водолаз шлем. Все остальные тоже были похожи на бригаду водолазов, только что поднявшихся из акватории порта.

– Поэтому и вопрос, – сказал Пилипенко. – В начале месяца было тепло, насколько я помню. Но вы, наверное, все равно были в перчатках, так же, как сейчас?

– Вовсе нет, почему? Разносить корреспонденцию – одно, а участвовать в акциях – другое. Перчатки – это часть костюма, вы ж видите!

Разговор был исчерпан. Анна присоединилась к остальной группе, и все они молча двинулись по улице вниз, в желтом свете фонаря бросая на асфальт длинные тени.

* * *

– Квятковская Анна проходила как свидетель алиби, – задумчиво проговорил Пилипенко. – Без нее алиби Куравлева не было бы таким железным, поскольку двое свидетелей, все-таки, были пьяны.

– Так она с ними не пила?

– В том-то и дело, что нет. Она была дома, смотрела из окна, заходила к соседям, слышала звуки и так далее. Конкретно во время убийства она возилась с перепившим Куравлевым. Там постоянно работал телевизор, как всегда в наших жилищах. По телепередачам мы точно установили время. Куравлев не убивал свою жену. Но Квятковская член секты. А брошюра секты фигурирует в обоих делах.

– Может быть, ее роль только в том и заключается, что она пыталась вовлечь своих соседей в секту? Да и самого Куравлева, который к ним ходил. Только и всего, что подсунула им брошюру, косвенное орудие убийства…

– Может быть – да, – сказал Пилипенко. – А может быть, тут что-то совсем другое… Она была без перчаток. По идее, на свежей краске брошюры должны были остаться ее отпечатки. Но их нет. Есть только чьи-то неизвестные.

Жаров немного подумал. Все эти детали как-то не вязались одна с другой.

– А отпечатки Куравлева на брошюре есть?

– Нет, – сказал Пилипенко.

– Но этого не может быть! – воскликнул Жаров. – Ведь Куравлев вчера сам сказал мне, что брошюру бросили ему в ящик. А отпечатки жертвы, жены Куравлева?

– Нет, тоже нет. Только пальцы работников типографии и какого-то неизвестного.

– Что это значит?

– Не знаю.

* * *

Установить личность человека, убитого в доме Быкова, не составило труда. Чем больше изучалась эта личность, тем большее омерзение она вызывала у тех, кто был непосредственно связан с процессом.

Аркадий Рачко был маниакальным бабником. Все свои силы он тратил на охоту за женщинами. Уроженец небольшого сухопутного городка, он специально переселился на курорт, в зону, где водилось наибольшее количество дичи. Соответственно своей цели он выбрал и профессию – газовщик, что позволяло ему весь день общаться с домохозяйками.