Читать книгу "Говори - Лори Холс Андерсон"

Я: Ну, как дела?

Я пытаюсь приладить контактную линзу и тычу пальцем прямо в глаз. Очень хладнокровно.

Рашель: Э-э-э…

Ей в глаз попадает тушь, и она размазывает ее по всему лицу.

Мне не хочется быть хладнокровной. Мне хочется схватить Рашель за шею и трясти и орать, чтобы она перестала смотреть на меня как на грязь под ногами. Она даже не потрудилась узнать правду — тогда что она за подруга? Контактная линза попадает под веко и складывается пополам. Правый глаз начинает слезиться.

Я: Ох!

Рашель (фыркает, отходит от зеркала, вертит головой, чтобы полюбоваться черным безобразием на скулах, чем-то напоминающим гусиные какашки): Pas mal[1].

Она вставляет в рот сигарету-леденец. Рашель отчаянно хочется курить, но у нее астма. Это что-то Новенькое, о чем еще не слышали в нашем девятом классе. Сигареты-леденцы. Ученики, приехавшие по обмену, их любят. Что ж, ей остается только начать пить черный кофе и читать книжки без картинок.

Ученица по обмену спускает за собой воду и выходит из кабинки. Она похожа на супермодель по имени Грета или Ингрид. Неужели Америка — единственная страна с низкорослыми подростками? Грета-Ингрид говорит что-то на иностранном языке, и Рашель смеется. Типа, она все понимает.

Я:

Рашель пускает мне в лицо колечко сигаретно-леденцового дыма. Вроде как вычеркивает меня из своей жизни. Меня бросили, словно слишком горячий тост, на холодный кухонный пол. Рашель и Грета-Ингрид выплывают из туалета. Хоть бы кусок туалетной бумаги прилип к башмаку кого-нибудь из них! Так нет. Спрашивается, и где ж она, справедливость?!

Мне нужна новая подруга. Мне нужна новая подруга, на время. Не настоящая подруга, не настолько близкая, чтобы обмениваться шмотками или оставаться у нее ночевать, болтать и хихикать до одурения. Такая одноразовая якобы подруга. Подруга, как аксессуар. Чтобы я не чувствовала себя и не выглядела такой дурой.

Моя запись в дневнике за сегодняшний день: «Ученики, приезжающие по обмену, губят нашу страну».

Хизеринг

По дороге домой на автобусе, который обычно подвозит Хизер, она пытается подбить меня вступить в какой-нибудь клуб. У нее есть План. Она хочет, чтобы мы вступили в пять клубов, по одному на каждый учебный день. Вся хитрость в том, чтобы выбрать клуб с Правильными людьми. О Латинском клубе не может быть и речи, так же как и о Боулинг-клубе. На самом деле Хизер нравится боулинг — он был важной частью жизни ее прежней школы, — но она видела наши дорожки для боулинга и может с уверенностью сказать, что ни один Правильный человек туда ни ногой.

Когда мы высаживаемся у дома Хизер, ее мамаша встречает нас прямо в дверях. Она спрашивает, как прошел день, как давно я живу в этом городе, а еще задает наводящие вопросы о моих родителях, чтобы уяснить для себя, гожусь ли я в подруги ее дочери. Я не против. По-моему, это даже мило, что она так печется о Хизер.

Мы не можем пойти в комнату Хизер, потому что там еще трудятся декораторы. Вооружившись миской оранжевого попкорна и диетической содовой, мы удаляемся в подвал. Декораторы закончили его первым. Никогда не скажешь, что это подвал. Ковровое покрытие тут лучше, чем у нас в гостиной. В углу сверкает громадный телевизор, здесь есть биллиардный стол и тренажеры. И даже не пахнет подвалом.

Хизер вскакивает на беговую дорожку и снова начинает планировать. Она еще не до конца разобралась в социальной жизни школы, но считает, что для начала вполне подойдут Интернациональный клуб и Элитный хор. Может, мы сумеем пройти пробы на роль в мюзикле. Я включаю телевизор и прикладываюсь к ее попкорну.

Хизер: Ну так что будем делать? В какой клуб хочешь вступить? Может, нам стоит стать наставниками в младших классах? (Она увеличивает скорость беговой дорожки.) А как насчет твоих прошлогодних друзей? Разве ты не знакома с Николь? Ведь она занимается этим своим спортом, да? А я вот никогда не была спортивной. Плохая координация. Так чем, по-твоему, нам стоит заняться?

Я: Ничем. Клубы — тоска зеленая. Попкорна хочешь?

Она включает тренажер на максимум и бежит со спринтерской скоростью. Тренажер так громко завывает, что я практически не слышу телевизора. Хизер наставляет на меня указующий перст. Нерешительность — самая распространенная ошибка девятиклассников, говорит она. Я не должна позволять себя запугивать. Я должна принимать активное участие в школьной жизни. Так поступают все популярные люди. Она выключает беговую дорожку и вытирает лоб висящим рядом махровым полотенцем. Немного остыв, она соскакивает с тренажера. «Сто калорий! — ликует она. — Хочешь попробовать?»

Я вздрагиваю и протягиваю ей миску с попкорном. Но она тянет руку куда-то мимо меня и берет с кофейного столика фломастер со школьным фирменным пурпурным пушистым шариком на конце. «Мы должны строить планы, — торжественно произносит она, рисуя четыре квадратика, по одному на каждую четверть, затем в каждом квадратике пишет слово «ЦЕЛИ». — Мы ничего не добьемся, если не сумеем определить наши цели. Так все всегда говорят, и это сущая правда. — Она открывает содовую. — Мел, а ты какие ставишь перед собой цели?»

Когда-то я была такой же, как Хизер. Неужели я так сильно изменилась за два месяца? Она веселая, живая, подтянутая. У нее чудная мама и потрясающий телевизор. Но она похожа на собачку, которая так и норовит запрыгнуть вам на колени. Она вечно таскается за мной по школьным коридорам и трещит со скоростью миллион слов в минуту.

Моя цель — пойти домой и немного вздремнуть.

Нора

Вчера Лахудра выдернула меня с самостоятельных занятий и заставила делать «несданную» домашнюю работу в своем кабинете. Она озабоченно квохтала и даже намекнула на необходимость встречи с моими родителями. Что не есть хорошо. Никто не потрудился сообщить мне, что сегодня самостоятельные занятия состоятся в библиотеке. Когда мне наконец удается это выяснить, занятия уже подходят к концу. Я пропала. Пытаюсь объяснить все библиотекарше, но заикаюсь и давлюсь словами.

Библиотекарша: Успокойся, успокойся. Ничего страшного. Не расстраивайся. Ты ведь Мелинда Сордино, так? Не волнуйся. Я отмечу, что ты присутствовала. Позволь объяснить тебе, что надо делать. Если ты думаешь, что можешь опоздать, просто попроси учителя выписать тебе разрешение на опоздание. Понимаешь? И не стоит плакать.

Она поднимает стопку зеленых бумажек — мой пропуск на-волю-из-этой-тюрьмы. Я улыбаюсь и пытаюсь выдавить «спасибо», но ничего не могу сказать. Библиотекарша уверена, будто меня переполняют эмоции из-за того, что она не стала на меня наезжать. Что близко к действительности. Подремать мне уже не удастся, поэтому я набираю кипу книг, чтобы доставить ей удовольствие. Возможно, я даже прочту одну.

Но блестящая идея родилась у меня не там и не тогда. Она озаряет меня, когда мистер Шея выслеживает меня в школьной столовой с целью получить домашнюю работу на тему «Двадцать способов выживания ирокезов в лесах». Я делаю вид, что не вижу его. Я продираюсь сквозь очередь у раздаточного прилавка, огибаю самозабвенно лижущуюся в дверях парочку и припускаю по коридору. Мистер Шея останавливается, чтобы пресечь нарушение правил приличия. Я направляюсь в то крыло, где учатся старшеклассники.